В следующий миг в воздухе просвистел тяжелый палаш… но и рассек он только воздух!
Под шлемом оказалась пустота.
— И среди мертвых тоже, — ответил безголовый мечник. — Я Астрамарий Целебор Краш.
Риттершверт взметнулся в воздух. Оторопевший эйнхерий уже не успел ни защититься, ни отступить — клинок с легкостью разрубил ему шею.
Голова маршала Хобокена упала на землю.
Разумеется, вторично оживший мертвец не погиб. Эйнхерия не вернуть в могилу таким образом. Безголовое тело опустилось на корточки и поползло, безуспешно пытаясь нашарить откатившуюся голову.
— Левее! — крикнула та, видя, что слепое тело движется совсем в другую сторону. — Левее, еще левее! Поворачивай! А, ради Единого, для чего я вообще кричу?! У него же и ушей тоже нет!
Взгляд Хобокена переместился правее. В отличие от него, Астрамарий Целебор Краш преспокойно прошествовал к отрубленной голове… хотя нет, не голове, только шлему!
Совершенно пустой шлем, наполненный одним воздухом.
— Кто ты такой? — с любопытством спросил Железный Маршал.
— Я Астрамарий Целебор Краш, — равнодушно ответил противник, вновь надевая на плечи пустой шлем.
— Это я знаю, но кто… нет, что ты такое?
— «Что»?! - гневно повернул шлем Астрамарий. — Какое у тебя, ходячего мертвеца, есть право называть меня «что»?! Я водил полки еще до появления на свет твоего прадеда, Железный Маршал!
— Так значит, ты тоже ходячий мертвяк… — понимающе произнес Хобокен.
— Нет, я не нежить. Я кумбха.
— И что ж это такое?
— Это… — начал было Астрамарий, но вдруг замолчал. Глухой шлем повернулся к юго-западу, пристально вглядываясь вдаль.
Король Обелезнэ приподнялся в седле. С холма, на котором разместилась ставка Главнокомандования, отлично видно все происходящее вокруг. Особенно северную часть — к югу местность повышается, горизонт подходит почти вплотную.
В данный момент положение не слишком радует. Серые наседают, крепко наседают — рокушцы держатся уже из последних сил. Правда, сильнейшие из вражеских колдунов затаились в Промонцери Альбра, но и оставшихся хватает с лихвой.
Паладины, эйнхерии, автоматы уже не так эффективны, как в предыдущих баталиях — теперь серые знакомы с этими противниками. Знают, чего от них ждать и как противоборствовать.
— Не хочу показаться пессимистом, но ситуация становится критической, — поджал губы король. — Зеньор Тивилдорм, как долго вы еще будете оставаться… в прозрачном состоянии?
— Я наполовину развоплощен, - чуть слышно донеслось из ниоткуда. Не звуки, не слова — скорее ощущения, проникающие непосредственно в мозг, минуя уши. — Я не могу даже стать видимым. Мне нужно время, чтобы восстановиться.
— Сколько именно времени?
— Не меньше суток. Мой камень поврежден. Мне очень… больно.
Воздух ощутимо похолодел. Сегодня Тивилдорм Призрак едва не умер вторично — адский дух превратил в шлак гвардейца, что носил за колдуном шкатулку с танзанитом, и лишь чудом не уничтожил сам танзанит. Бесценный самоцвет находился под толстым слоем легированной стали, поэтому уцелел — но по одной из граней прошла глубокая трещина.
Собрав остатки сил, Тивилдорм все-таки изгнал демона, однако после этого был вынужден уйти в эфирный план — иначе мог попросту перестать существовать.
— Нас теснят, — сухо констатировал Обелезнэ Первый, глядя в подзорную трубу. — Где маршал Хобокен?
— Бросил в бой свой последний резерв — самого себя, — отрапортовал генерал-аншеф Лигорден. — Но сейчас его не видно, ваше величество. Я не наблюдаю его на поле боя.
— Не наблюдаете? Генерал, ваш единственный глаз должен быть чудесно зорок, если вы способны углядеть отдельного человека в такой каше.
— Ваше величество, вы все еще плохо знаете Бокаверде Хобокена, — позволил себе улыбнуться Лигорден. — Когда он на поле боя — это видно издалека. Если где-нибудь наши вдруг удесятерят натиск, а серые побегут в панике — значит, там появился Железный Маршал.
— В таком случае его и впрямь нет, — обвел поле взглядом король. — Я нигде ничего подобного не наблюдаю.
Лигорден виновато поклонился.
— Малый конный резерв еще остался в запасе, — напомнил он. — Дозвольте возглавить, ваше величество.
— Дозволяю. Отправляйтесь, генерал.
Лигорден снова поклонился и быстрым шагом зашагал к палаткам.
— Коня мне, немедля!… - крикнул генерал-аншеф.
Обелезнэ Первый Калторан с сомнением покачал головой. Малый конный резерв — это один уланский эскадрон и остатки королевской гвардии. Едва две тысячи всадников — и не ошеломляющие каабарские паладины, а самые обыкновенные люди.
Они погоды не сделают — не те масштабы.
— Ситуация не радует, — неохотно признал Обелезнэ. — Адъютант! На всякий случай распорядитесь приготовить сигнал общевойскового отступления.
Адъютант даже не шелохнулся. Его взгляд прикипел к подзорной трубе.
— Адъютант, вы слышали, что я сказал? — повысил голос король.
— Ваше величество, взгляните скорее! — вдруг завопил тот, указывая вдаль.
Обелезнэ Первый чуть нахмурил брови, но все же поднял к глазам подзорную трубу. И лицо сразу облегченно разгладилось.
Юго-запад. С юго-западных холмов скачет настоящая конная лавина. Цепь развернулась на полгоризонта — добрых сто тысяч всадников!
Всадников?… Да нет, совсем не всадников! Однако и пехотой их назвать тоже нельзя…
На помощь Рокушу явилась Кентаврида.
Воздух уже потемнел от выпущенных стрел. Кентавры-лучники спускают тетивы с невероятной частотой, осыпая серых смертельным градом. Колчаны уже пустеют — луки отброшены, ладони хватают притороченные к бокам пистоли. Расстояние сократилось — теперь время для пуль!
— Браскеты наизгото-о-о-о-овь!!! - прокричал седой кентавр в бронзовом шлеме с парой крыльев. — В атаку, Боевая Орда!!!
Шестьдесят тысяч отборных тимариотов единым движением выставили стальные шпаги-пики. Армия конелюдей врубилась в общую схватку громадным дикобразом. Стальные браскеты выискивают в общем месиве серые мундиры, над головами свищут шашки, один за другим грохочут пистоли — у каждого кентавра их целых восемь штук.
Подкованные копыта обрушиваются людям на головы. Кентавры поднимаются на дыбы, топча и круша противника в бешеном натиске. Шпаги и пики серых метят точно в уязвимое место — «сердечную брешь» между ребрами — но у каждого кентавридца там прикреплен стальной щит.
В общей лаве видны и необычные лица, мало похожие на кентавридцев. Загорелые почти до черноты, с обритыми макушками, украшенными длиннющими оселедцами. Плечи увиты цветными татуировками, шерсть на груди выстрижена скошенным треугольником.
