Владимир Пекальчук - Живые и мертвые

Она сломала печать и развернула письмо. И буквально с первых же строчек в душе Тальдиры всколыхнулось бешенство: несмотря на печать и подпись короля, оно было написано проклятым вампиром.

Княжна сжала челюсти и подавила желание скомкать пергамент в руке и сжечь мгновенным усилием воли.

– Каков наглец… Вы только послушайте, – сказала она и принялась читать письмо, на лету переводя с эренгардского: – «Приветствую тебя, мой непримиримый враг. Так уж сложились обстоятельства, что ты не сможешь добраться до меня, не нарушив кое-какой договор с одним королем, а чем это чревато – ты и сама понимаешь. Но в силу тех же обстоятельств мне требуется твоя помощь, а взамен ты получишь три возможности: улучшить благосостояние своего клана, применить на практике свое мастерство, подведя черту под веками тренировок, и, что более важно для тебя, приобретешь шанс со мной расправиться. Я назначаю тебе встречу завтра у северных ворот города Ларн, где сейчас и нахожусь. Твоя безопасность гарантируется короной Эренгарда, как, впрочем, и моя. И предупреждаю: даже не думай ни о каких глупостях, твой единственный способ отомстить мне – играть по моим правилам, в противном случае все кончится очень печально для нашего с тобой народа. Все обстоятельно расскажу при встрече: хоть твои карты и лучше моих, я предлагаю играть в открытую». И подпись – Зерувиэль Этиан. Вот же человечий сын, а?

– Это ловушка, – быстро сказал Каар.

– Нет, – покачала головой Тальдира, – он явно связан с королем Эренгарда. Устроить мне ловушку с помощью людишек он не может, иначе плакала его надежда на руку Таэль. Вынуждена признать, ко всему прочему, что подлость не в его стиле. Он придумал что-то более изящное… – Она повернулась к гонцу и сказала по-эренгардски: – Передай тому, кто тебя послал, что я приду в назначенное время.

Тааркэйд указал острием кинжала в точку на карте:

– Я более чем уверен, что силы да Чантавара пройдут вот тут. Тут дорога лучше, да фуражом в близлежащих селах можно разжиться. И вот здесь двадцать верст через лес. По мне, хорошее место для засады.

– Я хорошо знаю эти места, – сказал Саннэвайр, – там в лесу у дороги нет родников, и всего один колодец в конце участка. Если мы его отравим, то можем рассчитывать на существенное сокращение численности противника. Но либо отравим колодец, либо засада. Я бы предпочел первое.

– А почему не и то и другое? – полюбопытствовал Тааркэйд.

– Если на Чантавара нападут эльфы – он заподозрит, что колодец отравлен, – пояснила Леннара, – лет четыреста назад во время очередного конфликта эльфы за одну ночь отравили медленным ядом более восьмидесяти колодцев по всему Эренгарду и в Немерии столько же. Количество жертв измерялось многими тысячами. Эти события все еще не забыты…

– …И являются еще одним пунктом в длинном списке причин, по которым люди не любят эльфов, – закончил мысль Зерван, устроившийся в самом темном углу импровизированного штаба.

– Кто виноват в том, что люди давят количеством, вместо того чтобы сражаться как воины, равным числом?! – парировал эльфийский военачальник.

– Тогда получилось бы, что эльфы давят своим физическим превосходством, – с сарказмом отозвался вампир, – честный бой на войне невозможен в принципе. И кстати, эльф, мы с тобой прекрасно знаем, что поступок был низким, а тот, кто предложил сделать это, годом позже свел счеты с жизнью, выпив собственноручно отравленное вино. Так что оправдываться ни к чему – правда у каждого своя. Я всего лишь предостерегаю тебя, чтобы и тебе в будущем не пожалеть о сделанной по молодости ошибке и не выпить яду.

– Мне четверть тысячелетия, – надменно возразил Саннэвайр, – и я не нуждаюсь в советах человека!

– Вот именно, – усмехнулся Зерван, – ты прожил треть своей жизни, а я считай что две свои. Но в одном ты прав – мы отклонились от более важных тем.

Тааркэйд постучал по столу ножнами кинжала, призывая к тишине.

– Есть существенный аргумент против отравления. К подобным трюкам, как только что признал барон Саннэвайр, прибегает слабая сторона, которая опасается открытого боя. – От этих слов на лице эльфа заходили желваки, но король продолжил как ни в чем не бывало: – А нам нельзя показать слабость. Поэтому, барон, вы пошлете сюда двести стрелков. Первостепенные цели – офицеры и дворяне. Открытого боя избегать, потери недопустимы. Эти двадцать верст должны показаться врагу очень длинными.

В этот момент вошел гвардейский сержант, поклонился королю и застыл, ожидая распоряжений.

– Что с окончательными цифрами? – спросил его генерал Ланкар.

– Наши потери при штурме составили четырнадцать убитых, два десятка раненых. Ударный отряд потерял полторы сотни человек убитыми, столько же раненых. Вражеские потери – почти две тысячи погибших. Тысяча двести взято в плен, остальные разбежались либо спрятались в городе и позже, возможно, его покинули вместе с беженцами, – отрапортовал сержант.

Леннара удовлетворенно кивнула:

– Лучше, чем мы ожидали. Саннэвайр, каковы ваши потери?

– Наш объединенный отряд потерял убитыми четверых воинов, – доложил тот.

– Итак, у нас снова есть тысяча двести солдат, которые будут искупать свое преступление в первых рядах. Генерал, из выживших в первой осаде сформируйте отдельное подразделение, они войдут в нашу армию уже не как проштрафившиеся, а как честные воины, сражающиеся за свою страну и ее благополучие. И что у нас с запасами провианта?

Вампир слушал все это вполуха, сидя в углу потемнее, с закрытыми глазами. День – не его время, а он к тому же и ночью устал прилично, отмахав пешком столько, сколько человеку без коня за день не пройти. А следующей ночью ему предстоит встреча с Тальдирой, так что надо как следует отдохнуть. Зерван встал и вышел, никому ничего не говоря. По большому счету, никому из присутствующих в штабе нет до него дела: у короля с королевой и так хлопот выше крыши.

Сразу же за дверью в коридоре он встретил Каттэйлу. Та не выказала удивления, видимо, уже узнала о его прибытии.

– Не ожидала, что вы вернетесь, сэр Зерван, – негромко сказала она. – Вы передумали?

Вампир кивнул:

– Вроде того.

– Почему?

– Помнишь, что сказала Вийастан? Долг мертвецу верни его родне. По большому счету, у меня долгов уже не осталось, кроме одного. Линдар, мой король, отпустил меня, вместо того чтобы отправить на плаху.

Каттэйла пожала плечами:

– Вообще-то это нормально, не отправлять на плаху того, кто ничего плохого никому не сделал…

– В том и загвоздка. Линдар отпустил меня с условием более никогда не возвращаться. Он не блистал образованностью, ничего не знал о вампиризме и был уверен, что отпускает в мир исчадие ада. Зная, каким он был человеком, я понимаю, что этот поступок – против его совести. А я так никогда и не смог ему сказать, что он ошибался. И вот за это я перед ним в долгу – за то, что он сделал для меня вопреки своим убеждениям. Я верну этот долг его правнучке – и тогда уже буду свободен от своей прежней жизни. И сколько бы мне ни выпало прожить новой – меня больше не будут преследовать призраки прошлого.