Мысленно я возвратился к тому дню в недрах Королевской Твердыни и к затопленной шахте в недрах утеса, куда привело меня видение. Я наверняка мог сказать им, почему рушатся их строенья. Они получат ответ механика, а не чародея. Но, посмотрев в мутные глазки Могана, который как раз потирал свои длинные грязные руки в предвкушении ответа чародея, я подумал, что следует оправдать их ожидания. А вместе с ними и ожидания Вортигерна.
Я поднял голову. Думаю, мне удалось улыбнуться.
— Король Вортигерн!
Словно камень швырнули в стоячий пруд, так тихо было в зале, все внимание сосредоточилось на мне. Я продолжал окрепшим голосом:
— Моя мать сказала тебе то, что ты хотел услышать. Не сомневаюсь, что теперь ты скажешь мне, чем я могу послужить тебе, но сперва я прошу тебя сдержать свое королевское слово и позволить ей удалиться.
— Леди Ниниана — наша почетная гостья, — скорее механически ответил король. Он перевел взгляд на открытую аркаду, выходившую к реке, на серое небо, перечеркнутое журчащими белыми струями дождя. — Вы оба вольны идти, куда пожелаете, но сейчас неподходящее время для того, чтобы отправляться в долгий путь к Маридунуму. Полагаю, вы проведете здесь ночь, госпожа, надеясь на то, что завтра будет сухой и погожий день? — Он встал, а за ним и королева. — Покои тебе приготовлены, королева проводит тебя; ты сможешь отдохнуть и приготовиться к тому, чтобы отужинать с нами. Наш двор и все покои — лишь временное пристанище, но, каковы бы они ни были, они полностью в твоем распоряжении. Завтра тебя проводят домой.
Моя мать также встала вместе с королевской четой.
— А мой сын? Ты так и не сообщил, с какой целью нас сюда привезли.
— Твой сын сослужит мне службу. Он владеет силами, которые могут быть мне весьма полезны. А теперь, госпожа, не соблаговолишь ли ты проследовать за королевой, а я тем временем поговорю с твоим сыном и скажу ему, что мне от него нужно. Поверь мне, он так же свободен, как и ты. Под стражу его взяли лишь до тех пор, пока ты не рассказала мне то, что я желал услышать. Теперь я должен поблагодарить тебя за то, что ты подтвердила мою догадку. — Он поднял руку. — Клянусь тебе, госпожа Ниниана, клянусь любым божеством, каким пожелаешь, что я не стану преследовать твоего сына за его происхождение и никогда не поставлю этого ему в вину.
Какое-то мгновение она внимательно смотрела на него, после чего, оставив без внимания его торжественный жест, подошла ко мне, протягивая мне обе руки. Я тоже двинулся к ней и взял ее руки в свои. Они показались мне маленькими и холодными. Я был выше ее ростом. Она посмотрела на меня снизу вверх, и я навсегда запомнил этот взгляд: он был полон беспокойства и крох былого гнева и нес какое-то посланье, настойчиво повторяемое без слов.
— Мерлин, будь на то моя воля, ты не узнал об этом так. Я бы щадила тебя. — Но ее глаза говорили иное.
Я улыбнулся ей и осторожно произнес:
— Матушка, сегодня ты не сказала ничего такого, что могло бы меня потрясти. Поверь, ты ничего не можешь прибавить к тому, что мне и так уже известно о моем рождении. И потому не тревожь себя.
Она судорожно вздохнула, глаза ее расширились, вглядываясь в мое лицо. Очень медленно я продолжал:
— Кем бы ни был мой отец, никто не станет упрекать меня в этом. Ты слышала обещание короля. Это все, что нам нужно знать.
Поняла ли она эти мои слова или нет, я мог лишь гадать. Она все еще осмысливала то, что я сказал вначале.
— Ты знал? Ты знал?
— Я знал. Неужели ты полагаешь, что за все годы своего отсутствия — при тех стараниях, что я приложил, — мне не удалось открыть тайну моего происхождения? Прошло уже несколько лет с тех пор, как мой отец объявил мне о себе. Уверяю тебя, я говорил с ним, и не единожды, а много раз, в моем рождении я не обнаружил ничего позорного.
Еще на мгновение ее взгляд задержался на моем лице, потом она кивнула и прикрыла глаза. На ее щеках проступил легкий румянец. Она поняла меня.
Ниниана отвернулась, вновь опустив на лицо капюшон, и оперлась на руку короля. Она вышла из зала, неслышно ступая между ним и его королевой, и две ее придворные дамы-монахини проплыли следом. Жрецы остались, перешептываясь, тараща глаза. Не обращая на них внимания, я смотрел вслед матери.
Король задержался в дверях, и я услышал, как он распрощался с матерью. Во внешней галерее толпился народ. Люди расступились, пропуская Ровену, мою матушку и с полдюжины дам, следовавших за ними. Тихие голоса женщин и шелест их одежд утонули в шуме дождя. Стоя в дверном проеме, Вортигерн смотрел им вслед. Дробный звук падавших снаружи капель напоминал журчание реки. Быстро опускались сумерки.
Круто повернувшись на каблуках, король вернулся в тронный зал, а за ним последовали его воины.
Они столпились вокруг меня, шумно перешептываясь, но никто не решался сделать первый шаг — словно свора собак, надвигающихся на свою жертву, чтобы наброситься разом. Смерть незримо витала в зале; я ощущал ее присутствие, но не мог ни поверить, что она ожидает меня, ни понять почему. Я сделал шаг вперед, словно собирался последовать за матерью, и стражники повыше подняли подрагивающие мечи. Я замер.
— Что это значит? — резко спросил я короля. — Ты же дал слово. Или твое слово немногого стоит?
— Это не клятвопреступление. Я дал слово, что если ты сослужишь мне службу, я не стану попрекать тебя твоим происхождением. Это правда. Потому я и приказал привести тебя ко мне, что рожден ты не от человека. Ты хорошо мне послужишь, Мерлин. Именно благодаря своему происхождению.
— Чем же?
Он взошел по ступенькам к трону и вновь сел. Вортигерн двигался нарочито медлительно. Воины и придворные, а с ними и факельщики набились в зал, и тот наполнился чадным огнем, шелестом одежд, скрипом кожи, бряцанием кольчуг. Снаружи шуршал дождь.
Подперев кулаком подбородок, Вортигерн наклонился вперед.
— Мерлин, мы узнали сегодня о том, о чем отчасти уже догадывались: ты рожден не от человека, а от дьявола. А будучи таковым, ты не можешь ожидать людской жалости. Но поскольку твоя мать — дочь короля, следовательно, и тебе положены определенные почести, я скажу тебе, почему я приказал привести тебя сюда. Тебе, возможно, известно, что я строю крепость на скале, которую называют Твердыней?
— Это все знают, — спокойно отозвался я. — И все знают, что стены рушатся, лишь стоит возвести их высотой в человеческий рост.
Король кивнул:
— Мои чародеи и мудрецы, мои советники открыли мне почему. Основание ее заложено неверно.
— Что ж, — ответил я, — их объяснения кажутся мне на диво разумными.
