Он навалился на засов. Дверь распахнулась, но Толстяка Бруша караульные не увидели.
Темноту рассек стальной взмах. Четверо слепо затолкались, мешая друг другу, не видя ничего, кроме белой молнии, заметавшейся меж стен квадратной комнаты, с равной легкостью кромсающей душное темное пространство и живые тела.
Отирая лезвие меча о рукав куртки, Николас вышел на лестницу. Через несколько ступеней он погрузился во тьму.
Тьма не мешала ему. Напротив, освежала, придавая сил. И уже на середине подъема он ощутил чье-то присутствие рядом. А потом и увидел.
Янаса Топорика.
Мальчик стоял, прижавшись к стене, мучительно кривя лицо, и смотрел… Смотрел прямо на него, на Николаса.
«Он ведь не может меня видеть!» – не сразу догадался Николас.
Янас коротко и прерывисто вздохнул. Неожиданно быстро выхватил из-за пояса топорик. Тот самый топорик. Николас почувствовал глубокий укол настоящего страха, когда увидел оружие в руках мальчика.
Твоя смерть в его руках, а его смерть – в твоих. Вы еще встретитесь с ним – и тогда постарайся сделать правильный выбор.
«Он меня не видит. Не может видеть. Он беззащитен. Сейчас. Но он ждет меня. Он ждет меня, чтобы убить. И кто знает, как он поступит, когда ему выпадет шанс. Он человек, и он сражается за свою жизнь и за жизнь своего народа. Ему некуда отступать. И мне некуда. Он знает все. И я – знаю… А сейчас достаточно просто толкнуть. Нет. Даже толкать не придется. Испугать его. Крикнуть. Зашуметь. Он вздрогнет, и… Вон – сапог его каблуком завис над пропастью, которая так глубока, что даже я не могу увидеть дна. Какие узкие здесь ступени…»
«Но он спас тебе жизнь! Он вытащил тебя из мутного болотного небытия! Если бы вы не встретились, тебя бы не было здесь… Ты бы умер в дикой Халии. Или еще раньше – по дороге из Верпена… Значит, высшим силам было угодно, чтобы ваши пути пересеклись».
«Тогда почему стало так, что его смерть в моих руках, а моя – в его? Катлина! Она ждет меня там, в Потемье! Сбудется, прямо сейчас сбудется то, о чем я мечтал всю жизнь, и то, о чем я даже мечтать не мог…»
«Только не такой ценой. Да, моя душа отравлена человеком, но… будь что будет…»
Николас отступил назад, примерился и рванул вперед. Через три шага он сильно подбросил тело в воздух – у него дух захватило, когда он пролетал над черной дырой бездны – и опустился на лестничный виток гораздо выше затаившегося в темноте мальчика.
И услышал облегченный выдох. Да, он, Янас, тоже его чувствовал.
Стараясь ступать тише, Николас пошел наверх.
Дверь в часовню оказалась заперта, но какая чепуха эта дверь! Не то что там, внизу, массивные, неприступные бревенчатые двери, похожие больше на замковые ворота. Простая деревянная дверь: тонкие планки, стянутые медными ремнями. И серебряный крест, прибитый наверху.
Николас ударил ногой, вышибив несколько планок сразу. Вытащил завязшую было в дыре ногу, просунул туда руку, нашаривая изнутри засов.
Удар!
Кисть Николаса пронзила сильная – до онемения – боль. Он выругался сквозь зубы, и в тот момент его пальцы нащупали засов.
Второй удар пришелся уже по пальцам.
Дьявольщина, кто же там?..
Николас откинул засов, одновременно наваливаясь плечом на дверь. Ее пытались удержать, но он почти не почувствовал сопротивления.
Дверь распахнулась, и Николас вошел в часовню, держа наготове меч.
Огромное изображение Святоборца, грозно нахмуренного, объятого алым пламенем, – первое, что увидел Ключник.
И Святоборец увидел Ключника. По крайней мере, Ключнику так показалось. Это ощущение было настолько пугающим, что он на несколько секунд оторопел. И едва успел прянуть в сторону, спасаясь от большого каменного креста, пролетевшего на расстоянии ладони от его головы.
Отец Матей, увлекаемый тяжестью креста, пробежал несколько торопливых шагов и упал. Тут же поднялся, красный, задыхающийся; мокрая от пота седая борода липла к его шее.
«Как ему достало силы своротить крест с гробницы Герлемона? – подумал Николас, наблюдая за тем, как Матей, весь трясущийся от напряжения, снова поднимает свое оружие. – Вернее, как ему достало дерзости?»
Священник, держа крест на головой, двинулся на Ключника.
От этого выпада Николас не стал уклоняться. Он скользнул вперед, опережая Матея, и толкнул его рукоятью меча в грудь.
Крест грохнулся на пол, разлетелся осколками, покрыв сетью трещин голубую мраморную плиту.
– Не надо… – простонал священник, ворочаясь на полу, пытаясь встать. – Прошу тебя… Не надо…
Не сводя с него глаз, Николас уронил меч и потянул ремни, крепящие за спиной тяжелый кожаный мешок. Опустил мешок себе под ноги, единым рывком сорвал шнурки с горловины. Четырехугольное оконечье Ключа сине-черным сверкнуло в нутре мешка.
– Зачем ты это делаешь?..
– Уходи, святой отец, – проговорил Николас и внезапно вспомнил, что эта фраза была первой, произнесенной им вслух за долгое-долгое время. – Уходи, я не хочу убивать тебя.
– Ты сам понимаешь, что слова твои лживы! Зачем ты это делаешь? Зачем? Зачем? Зачем?
Николас усмехнулся. Он говорил, освобождая Ключ от кожаных пут:
– Представь себе, святой отец, что ты проснулся однажды в чужом мире. Существа, населяющие его, боятся тебя и потому враждебны. А ты совсем один, беззащитный и слабый… Тебе приходилось гореть на костре, святой отец?!
Матей смотрел на него расширенными от ужаса глазами.
– Они все предусмотрели… – прошептал он. – Все предусмотрели…
Ключник отвернулся от него. Пробежал взглядом по стенам часовни и, перешагнув через Ключ, двинулся к гробнице.
– Нет! – воскликнул священник. Вскарабкался на корточки, поднялся и повторил: – Нет!
Ключник положил руки на край гранитной плиты, упер ноги в пол. Лицо его налилось кровью, но плита не сдвинулась ни на палец. Зато мраморные плиты под подошвами сапог Ключника вздыбились острыми осколками, поползли, обнажая серый камень. И вся гробница– целиком – дрогнула. Со страшным скрежетом тронулась с места. И остановилась.
Ключник схватил ртом воздух. Куртка на его локтях и спине лопнула, из прорех выросли костяные клинки.
– Господи! – с надрывом закричал отец Матей, схватился за грудь и закашлялся. – Яви чудо, Господи… – выкашливал Матей. – Яви, Господи…
– Николас!
Ключник обернулся.
На пороге часовни стоял Янас. Топорик в его руке был занесен для броска.
– Не успеешь, – сказал Ключник. – Не успеешь, Нико… Янас. Я быстрее тебя. И сильнее. Уходи, пока не поздно. И возьми с собой святого отца.
