— Ну конечно, Гарри Поттер, сэр! Добби знал вас, сэр!! Добби знал вас, сэр!
Слезы неожиданно потекли по лицу и Гарри сказал:
— Добби, я бы очень хотел, чтобы ты работал у меня.
* * *
Комитет по Взаимодействию встретился в зале заседаний в Доме Порткуллиса (Portcullis House — тут по идее должна быть игра слов, но из меня нулевый переводчик — Прим. Ниты). Он был небольшим и включал чиновников правительства в качестве «заинтересованных граждан». У них была довольно крупная база людей, связанных с волшебниками, и многие из них периодически встречались с теми, кто знал о волшебном мире. Однако меньше двух дюжин заинтересовались тем, чтобы встретиться и обсудить проблемы в отношениях мира маггловского и магического миров.
Полина огляделась и отметила, что большинство приглашенных смогли прийти. Она также уведомила об этой встрече премьер-министра; тот всегда хотел знать, что происходит в волшебном мире и зачастую других каналов связи, помимо официальных отношений с Министром Магии, которые в последние годы становились все более и более натянутыми.
В назначенное время дверь со скрипом открылась. На пороге стоял худой шатен с карими глазами. Полина узнала его по фотографии на сайте больницы.
Она встала и поприветствовала:
— Доктор Барнс, я — Полина Гренджер.
Он пожал протянутую руку и пристально посмотрел на нее, заметив:
— Вы совершенно не похожи на свою сестру.
Полина подняла бровь:
— Вы знаете Гермиону?
Дэвид молча кивнул и оглядел комнату. К его удивлению здесь была и Меган Уизли. Он вспомнил, что рассказал Дамблдор.
— Дэвид, как поживаете? — задав вопрос, она отвлекла Дэвида от воспоминаний.
— Спасибо, уже лучше. А вы как? — Он только сейчас осознал, что Меган видела, как умерла Кэтрин.
Та слабо улыбнулась.
Затем Дэвид взглянул на Полину, которая села и жестом пригласила его начать.
— Предполагаю, что собравшиеся здесь заинтересованы в партнерских отношениях маггловского и волшебного миров, или хотя бы в их статусе по отношению к вашим друзьям или родственникам-волшебникам.
Последовали короткие кивки.
— Мое имя — Дэвид Барнс, и моя дочь в этом году поступила в Хогвартс. Несколько дней назад моя жена-маггла погибла в Хогвартсе в результате несчастного случая. И Министерство Магии имело наглость, даже не спросив моего согласия, забрать мою одиннадцатилетнюю дочь, все еще горюющую по матери для дачи свидетельских показаний в суде.
Еле слышное бормотание прокатилось по залу.
— Вы говорите о суде над Хогвартсом? — спросил один человек. — Том самом, на котором судили за разглашение секретной информации?
Дэвид кивнул:
— Да. Когда я отправился в Министерство, мне сказали, что, так как я маггл, у меня нет прав. Это заставило меня осознать необходимость некоторых изменений.
— Что вы предлагаете в таком случае? — пренебрежительно спросила женщина, — Мы много лет пытаемся заставить нас слушать.
Полина подтвердила:
— Это возможно только, когда кто-то из волшебников предложит изменения.
— Именно это я и собираюсь сделать, — ровным голосом сказал Дэвид, — Я — волшебник, восемнадцать лет живший вне волшебного мира. Я отвернулся от них и не возвращался, до тех пор, пока моя дочь не стала учиться в Хогвартсе.
— Я сомневался, что волшебники будут слушать человека, который отверг свое наследство почти на два десятилетия, — заметила Полина, — я знаю, у вас хорошие намерения, но…
Дэвид поднял руку:
— Я не был бы здесь, не будь у меня способа справиться с этим. Вы можете сказать, какие, как вы считаете, необходимы изменения и почему. А я подумаю, как их осуществить их.
— Как? — спросил один пожилой человек.
Дэвид вынул волшебную палочку и взмахнул ей над собой:
— Я — существо и конец закона волшебного мира, не только для Соединенного Королевство, но всего мира. Я — Гарри Поттер.
Полина, балансировавшая на задних ножках стула, упала навзничь. Она слышала об этом человеке, но когда бы ни расспрашивала о нем сестру, та сразу же прекращала разговор. Другие в комнате также показали, что знают, кто он. Однако, было очевидно, что некоторые не понимают всей подоплеки произошедшего.
— Из-за моих действий в прошлой войне, я награжден знаком отличия, известным как Посох Мерлина. Я наивысшая инстанция всех волшебников и ведьм. То что я говорю — закон. Точка.
— И что c того? Как вы предполагаете навязать свои законы? — спросил один человек.
Гарри усмехнулся:
— Это не просто титул, это дарование магической силы. Любой, кто принесет клятву, будь то Министр Магии или любой другой чиновник, или Авроры, то будет выполнять мои приказы. Отказ разрушит их клятвы по поддержанию закона. Сила Посоха Мерлина гарантирует, что мое распоряжение будет исполнено. Так какие изменения вы считаете необходимыми?
* * *
Встреча заняла много времени, к тому же к концу появился премьер-министр, и они с Дэвидом разошлись позже, больше часа проговорив наедине. У Дэвида оказалось много записей c предложениями. Некоторые пока неосуществимые, но другие — более реальные были достаточно хороши, чтобы начать работу в ожидании необходимых результатов. Он надеялся, что и встреча с Дамблдором будет такой же продуктивной.
Тем не менее, когда он вновь вошел в кабинет Дамблдора, там находился и Перси Уизли. Увидев Дэвида, тот опустил глаза, выглядя при этом он довольно комично. Дэвид поднял бровь.
— Юристы опротестовывают арест Малфоя без обвинения и содержание его под стражей без возможности выйти под залог, и еще множество других обвинений.
Дэвид моргнул. Он совершенно забыл о Драко Малфое. Коротко кивнул и сказал:
— Я завтра приду и дам письменные показания.
Дамблдор вытащил свиток и протянул Дэвиду. Там оказалось сжатое резюме об отношениях между волшебниками и магглами в Соединенном Королевстве — большую часть он уже знал, но было также несколько относящихся к делу моментов, которые Альбус включил в качестве причин и мотивов для определенных действий — то, что никогда не объясняли магглам. Список имен включал нескольких утренних собеседников Дэвида.
— Сегодня я встречался с Комитетом по сотрудничеству и премьер-министром Великобритании, — сказал Дэвид, — Они предложили мне несколько идей, это также поможет. А теперь объясните мне, что за прошедшее время было сделано для изменения юридической системы.
После долгого разговора и еще большего количества заметок Гарри задал наиболее подходящий сейчас вопрос:
