– Привет! – учтиво поздоровался я.– Что желаете? Бессмертие? Вечная красота и молодость? Богатство? Мировое господство?
Филипп молча икнул.
Доброжелательно покосившись на него (все-таки клиент), я предположил:
– Излечение от всех болезней? Включая душевные?
Ни за что не догадаетесь, что сделал этот идиот, сам перепугавшийся дела своих рук.
Рухнул на колени и стал молиться, выпрашивая у Господа Бога помощи ангела-хранителя!
Лирическое отступление.
Да, я не ангел. Но, руководствуясь здравым смыслом и жизненным опытом, всегда был уверен, что у НИХ в Организации многое напоминает наше. Во всяком случае, сильно сомневаюсь, что к каждому из живущих на земле людей приставлен личный хранитель. Скорее всего, на зов является тот, кто ближе других, как и у нас.
А теперь попытайтесь отгадать, кто из ангелов оказался в данный момент ближе?
Опять правильно!
Вторая с вытаращенными глазами. Причем один глаз полностью накрашен и оттого кажется вдвое больше второго. Вот она – сила косметики!
Уже не знаю, что там подумал по этому поводу Филипп, но только при появлении девицы с рожками, в камуфляжном комбинезоне и ботинках на шпильках такой высоты, что падение с них приравнивается к падению с чердака, он почему-то не обрадовался. Более того – отодвинулся подальше от нее и ближе ко мне.
– Че надо? – рявкнула Вторая, огорченно рассматривая свою пудреницу.– Вот черт, зеркальце разбилось!
– Отличная примета! – успокоил ее я.
– Я же ангел,– грустно напомнила она.
– Ты ангел? – недоверчиво переспросил Филипп.
– Да! – Напарница с ненавистью обожгла его взглядом неодинаковых глаз и повернулась ко мне:– Ты в порядке, Пятый?
– Вы знаете друг друга? – еще больше поразился художник.
Вместо ответа напарница подошла ко мне и начала проверять целостность и невредимость моего тела со всем пылом молодой горячей чертовки и дотошностью ангела. Я только повизгивал от щекотки и благодарно улыбался.
Кажется, этим вполне естественным поступком мы перевернули мировоззрение паренька. Потому что Филипп насупился и подхватил с пола учебник.
– Эй! – вскинулась Вторая, вырывая книгу у него из рук.– Книжки детям не игрушка! Даже не думай об этом! Кого ты еще хочешь вызвать, дурачок? Тебе нас мало?
Судя по напряженному взгляду, которым художник одарил мою напарницу, нас ему было не мало, а даже чересчур много.
– Как вас убрать? – хмуро спросил он.– Я вас не вызывал!
– Слышали, как не вызывал! – крикнула Вторая.– Своими собственными ушами! Еще скажи, что пентаграмму на полу не выкладывал!
– Нет… Просто узор на лист перерисовал…
– Почему же тогда мы здесь? – Вторая пошла на Филиппа, угрожающе помахивая учебником магии.
Взяв на себя обязанности временно находящегося в состоянии аффекта ангела-хранителя, я загородил мальчишку своим телом.
– Оставь, Вторая, парень в самом деле не виноват. Ты забыла, что мы сдуру сами наградили его способностью воплощать в жизнь все, что рисует. Очень кстати, что он нас нечаянно вызвал. А то скоро количество монстров городе превысит число обычных горожан. Этот трудяга на нервной почве слегка перестарался.
– Ладно,– смягчилась напарница и приказала: – Подойди сюда, Филипп! И повторяй за мной: я хочу стать обычным человеком…
– Я не хочу быть обычным человеком! – возмутился парень, строптиво отбрасывая мою руку.
– А ну повторяй! А то язык вырву! – пригрозила ангел-хранитель, угрожающе замахиваясь осколком зеркальца.
– Хочу быть настоящим художником! – простонал Филипп, уклоняясь от руки Второй.– И уберите от меня эту женщину! Я звал ангела, а не чудовище!
– Я не женщина, я твой ангел, малыш! И я слежу сверху за каждым твоим шагом! – сообщала Вторая, ничуть не покривив душой. За исключением того, что слежка ведется скорее снизу.
– Отпусти нас,– сказал я миролюбиво.– Пока ты не прикажешь, я привязан к пентаграмме. Ангел-хранительница тоже обязана теперь ждать твоей просьбы. Просто скажи, что тебе ничего от нас не надо, и мы свободны. Скажешь?
Филипп уже открыл рот, чтобы произнести сакраментальное «да», но тут некстати влезла Вторая. Решив помочь своему подопечному дополнительным стимулом, она вцепилась когтями ему в шею и сообщила:
– Если ты не скажешь, что отпускаешь меня, то и я не отпущу тебя! Говори!
Глаза Филиппа вытаращились и остекленели, как у выловленного из воды карпа.
Несчастный полузадушенный художник отрицательно замотал головой, но все же помог нам, сам того не зная. От отчаяния он начал нервно драть листок с пентаграммой в клочья и разбрасывать их по комнате. Я с облегчением почувствовал, что больше ничто меня здесь не держит, и легко воспарил под потолок. Осенив паренька обратным наложением и сняв с него способность воплощать в жизнь все, что нарисует его рука, я круто развернулся и вылетел в окно.
До чего все-таки приятно быть свободным!
Через открытую створку я услышал, как моя напарница торопливо спрашивает:
– Так ты отказываешься от услуг ангела-хранителя?
И ответный хриплый крик Филиппа:
– Да!
– Полетели.– Вторая нагнала меня уже в воздухе.
– В роли ангела-хранителя ты была неподражаема,– честно сказал я.
– Да ладно тебе придираться! Даму нельзя отрывать от дела!
– Конечно. Особенно если это дело состоит в том, чтобы ровно накрасить глаза,– ехидно поддакнул я.
– А ты пробовал? – вскинулась она.– Ты и забор не в состоянии покрасить, не то что глаз. Особенно такой.– Она полюбовалась на свое отражение в маленьком осколке, который припрятала в рукаве.– Да, допустим, сейчас Филипп испугался и сбежал. Но он перестанет обижаться и возблагодарит судьбу, как только поймет, что я оставила ему бесценный дар!
– Надеюсь, ты не вернула его способность к автоматическому воплощению всего, что он рисует? – испугался я.
– Не беспокойся, нет. Я вдруг так расчувствовалась, что подарила ему то, о чем он и просил. Как истинный ангел. Теперь он настоящий художник.
– Его портреты больше не будут напоминать шизофренические натюрморты?
– А надо, чтобы не напоминали? – озадаченно прикусила губку Вторая.– Честно говоря, я об этом не подумала. Но в любом случае его наверняка признают великим и станут драться за право купить очередную картину. Что бы он ни рисовал. Правда, здорово?
– Замечательно,– согласился я, глядя вслед улепетывающему со всех ног будущему великому художнику. Его рыжая шевелюра развевалась на ветру, а пятки мелькали с такой скоростью, что у меня закружилась голова. Отведя взгляд, я решил присмотреться к улице сверху и присвистнул.
Из некоторых труб вылетали странные туманные фигуры. Я мог бы поклясться, что они до жути похожи на души умерших, если бы не знал совершенно точно, что бесхозных душ, свободно порхающих туда-сюда, просто не может быть. Каждой душе еще до момента смерти забронировано теплое местечко.
