Я живо вспомнил, как малыш отстреливался от нас на крыше, и представил себе в красках его поведение сейчас. Инстинкт самосохранения заставил меня заартачится.
– Но почему опять мы? Мы устали, не отдыхали толком несколько дней, да и вообще – он уже знает нас с напарницей в лицо!
– А некому больше,– злорадно сообщил куратор.
– То есть как это некому? Полностью укомплектованный коллектив не в счет?
– Полностью укомплектованный коллектив сидит на базе и не может ее покинуть по причине блокировки всех входов и выходов,– грустно признался куратор.
– ???
– Чертенок постарался. Мы попытались взломать запоры, но, увы!
Они наложены магическим способом, который уже лет сто не применяется. У Мерлина набрался, зараза. Один из старейшин базы сейчас сидит, ломает голову и безуспешно чешет рога. Никак.
– И все сидят?
– Все. Даже курьеры не могут выйти. Ты, наверное, заметил по дороге пару бесхозных душ? Их будет еще больше. А если мы не вскроем запоры, то вообще катастрофа.
– Так вот что за странные туманные фигуры вылетали из труб! – догадался я.– Но чего клон добивается?
– А ты не догадываешься? – удивился куратор.– Я думал, это уже для вас не секрет.
– Клон хочет создать свой собственный ад,– тихо сказала Вторая, присаживаясь рядом на траву.– Его задача просто протянуть время до того момента, как он вырастет, станет совершеннолетним и сможет зарегистрироваться в Вечности. Дальше все просто – из первых подвернувшихся людей он сделает слуг и будет править. Семейка Чайхана идеально подходит.
– У клона осталась всего одна жизнь. Последняя,– напомнил я.
– Подумай о размножении,– грустно сказала она.
– Милая, ты немного зациклилась на этом вопросе,– мягко улыбнулся я.
– Идиот, он может успеть оставить потомство,– без эмоций ответила она и жалобно спросила: – А на поверхности совсем никого не осталось?
– Кажется, болтался один из курьеров,– неуверенно сообщил куратор.– Можете использовать его на благо Организации. Если получится.
– Тогда мы не имеем права отдыхать,– решительно встала на ноги Вторая.– Сразу летим в Восточный квартал.
Наверное, она думала, что куратор обрадуется и похвалит ее за героизм, но в наушнике, кроме пыхтения, ничего не было слышно. Потом чей-то чужой ледяной голос проорал незнакомые мне витиеватые ругательства.
– Слушаюсь… слушаюсь… так точно… – По униженному тону куратора я догадался – ругань предназначалась не нам, а ему.
– Так нам лететь в Восточный квартал или не лететь? – рискнула выступить Вторая.
– Какие из вас сейчас бойцы,– неожиданно ласково сказал куратор. Видимо, за нашу нещадную эксплуатацию ему порядком досталось от кого-то вышестоящего.– Хоть кусок сухаря положите на зуб. Бедолаги вы мои…
И мы полетели к мосту. Есть, отдыхать, переодеваться.
Как бы там ни было, но снять грязные, провонявшие потом и испачканные кровью и сажей комбинезоны давно пора.
Восточный квартал города. Дом Чайхана
– Венчание? – Чайхан закатил глаза.– Только через мой труп.
– Племянник известного дипломата не может сочетаться незаконным браком,– сухо напомнил Оскар.– По нашим законам простое прослушивание песни в исполнении муллы является не чем иным, как памятным концертом. Только ксендз.
– А мулла?
– После святого отца кто угодно,– твердо сказал Оскар.
– Аарончик не простит, если вы не позовете раввина,– тихо шепнула одна из невесток, пронося мимо огромный горшок с сыром.– Он мне сам говорил.
– Если невеста мусульманка, а жених католик, то объясните мне – при чем здесь раввин! – взорвался Оскар.
Судя по многозначительной улыбке невестки, раввин был при чем всегда. Что она и подтвердила, наклонившись к уху Оскара и как бы небрежно сообщив:
– А Аарончик подумывал после свадьбы подарить молодым дом в Центральном квартале.
– Правда? – задумался Оскар.– Хендрик, ты как думаешь – может, позовем пана раввина? Человеком больше, человеком меньше… Опять же будет кому сундуки с приданым считать. Господи, что за вонь?
– Попрошу без оскорблений! Именем Вишну! – Бабушка отодвинула плечом внучку и выставила вперед руку с зажатой в ней статуэткой Кали. В другой руке старушка сжимала целый пучок дымящихся сандаловых палочек.– Надо срочно освятить дом! Окропить святой водой нагрудник-онир и шалбар с дамбалом, которые наденет невеста! Как можно быть столь легкомысленными в то время, когда асуры украли моего чудом найденного Раджика? Как? Вы черствые люди.
– Кто такой Раджик? – опешил Хендрик.
– Твой родственник. Отличительная черта – пятно на ягодице.
– Тогда кто такие асуры? – спросил Хендрик, кашля от едкого дыма.
– Небесные демоны,– пояснил Оскар, пряча лицо в воротник куртки.– Предупреждая твой следующий вопрос, сообщаю: «шалбар» и «дамбал», которые постоянно поминает твоя будущая теща,– не демоны, а штаны, которые носит под платьем очаровательная Лейла. А «шымылдык» – это свадебная занавеска, которой будет накрыто ее лицо, чтобы ты его не увидел раньше времени. Пора бы тебе, племянничек, выучить семейную терминологию. А то собственную жену не поймешь, когда она тебя попросит штаны принести. Или, не дай боже, в пылу ссоры проклятиями поливать будет.
– Моего Хендрика проклятиями? – замурлыкала Лейла, ласково поглаживая руку нареченного и нежно скармливая ему кусочек халвы.– Никогда! Ешь, любимый, специально для тебя лучший кусочек. Смотри, какие нарукавники я вышила. Нравятся?
Слегка обалдевший от суеты Хендрик проглотил халву и механически кивнул.
– Все они так говорят,– тихо проворчал Оскар, неожиданно для себя самого почувствовавший укол ревности.– «Лучший кусочек… Буду любить до гроба и слушаться беспрекословно…» А вот потом… Поверь опыту.
– Опыту дипломата или опыту финансиста? – иронично улыбнулся Хендрик.
– Опыту старого холостяка,– пробурчал Оскар.
– Дядюшка, а может, тогда мне вообще не стоит жениться?
– Ни в коем случае! – испугался Оскар, опомнившись.– Твоя Лейла – счастливое исключение, сразу видно. Живи и радуйся.
– Где желтый порошок? – Бабушка бесцеремонно отодвинула Оскара в сторону.
– Какой порошок?
– Которым мы осыплем молодых,– досадливо напомнила старушка.– Символ верности. Хендрик, почему ты ешь? Кто разрешил? Брось! Брось сейчас же! Ведь сегодня день свадьбы, тебе нельзя!
– День свадьбы завтра! – выкрикнула супруга Чайхана.
– Почему? – искренне удивилась бабушка.
– Мама! – вспыхнула родительница Лейлы.– Я вам уже сто раз объясняла – по нашим обычаям вторник и пятница – несчастливые дни! Пусть Хендрик ест! Ешь, сынок, ешь. Жуй, как следует, а то подавишься.
