«Почему?» – тихонько спросила Лойнна, боясь расплакаться прямо здесь и с силой стискивая зубы.
«Ну кто же здесь может знать, что такое поезд?!»
«Ты». – Рука машинально ласкает струны, благодарно напевающие что-то мягкое и нежное, как колыбельная над зыбкой.
«Вот именно, – усмехнулся краешком губ маг. Или это раскаленное марево над костром поколебало картинку? – Один я».
«А я и пела тебе одному, – сглатывая подступивший к горлу комок, подтвердила Лойнна. – Не догадался?»
«Не поверил. По-моему, я оскорбил тебя лет на десять вперед…»
«Глупый…»
Часть VI
СПЛОШНОЕ БЕЗЗАКОНИЕ
Тяжелые широкие браслеты с громким плеском потонули в горячей воде.
Ристания с усилием оперлась руками о край бадьи, торопливо заглатывая воздух. Здорово побледнела, между прочим.
– Все нормально? – с беспокойством окликнула чародейку Лерга, зачарованно проследив путь кандалов до самого дна. С большим удовольствием она утопила бы разве что мерзавца Леагра.
– Да, – сдавленно отозвалась та и, пошатываясь, отошла от бадьи. – Просто голова закружилась.
Лерга рассеянно кивнула и блаженно прикрыла глаза, растворяясь до капли в этой горячей душистой воде с шапками пышной мягкой пены. В воздухе снова витал запах эфирных масел, нарочно пролитых Ристанией на раскаленную решетку камина. Странный, но уже привычный запах словно проникал внутрь, напитывая равнодушием и успокаивая издерганные нервы. Думать ни о чем не хотелось. Закрыть глаза и представить, что ничего этого нет… И не было… А просто приснился дурацкий запутанный кошмар, который истает клочьями несвежего тумана поутру…
Ристания молчала, давая Лерге успокоиться и смириться с обстоятельствами. Пусть уж лучше полудремлет в горячей воде, мечтая о чем-то недоступном, чем с размаху окунется в ледяную реальность, раздраженно швыряясь молниями и костеря всех королей, алконостов и ее, Ристанию, на чем свет стоит. Ибо ситуация того заслуживала.
Разумеется, ничем хорошим это кончиться не могло. Когда дисцитию застают рядом с бездыханным королем сжимающей в руках полупустой флакончик из-под зелья, доказать ее невиновность – потенциально проблематичное действо. Ну а на практике подкупить стражей и вывести девушку одним из потайных ходов, которыми в ассортименте обладает любая спальня монарха,[15] оказалось куда как проще. Хотя заковать дисцитию в антрацит ретивые патриоты все равно успели. Чтоб не колдовала почем зря.
Ведьма лениво покосилась на воду, благодушно скрывшую от лишних взглядов антрацитовые наручники – лучшее средство, придуманное людьми для ограничения волшбы. Чаще всего их надевали на преступников или подозреваемых, но кое-где требовали надеть перед входом во дворец или общественно значимое заведение.
«Как намордник на собаку! – мысленно кипела Лерга. – Изобретатели, чтоб их. Им дай волю, так все бы маги подобные украшения носили, снимая только по личному разрешению короля и еще десятка инстанций».
– Не злись, – устало посоветовала Ристания. – Расслабься лучше, вода и без того остывает слишком быстро – зачем тратить время на бесплодные терзания?
– А заклинанием подогреть ее нельзя? – удивилась дисцития.
– Можно. Но это будет уже совсем не то.
Лерга ничего не поняла, но настаивать не стала. Ристания часто говорила вещи, не имевшие ни логической, ни магической основы. И тем не менее оказывалась права.
– К чему они меня приговорили бы? – решившись, спросила дисцития.
Внимательно вглядевшись в ее лицо и заключив, что дальше предаваться блаженству Лерга не намерена, чародейка со вздохом подобралась для серьезного разговора.
– Это важно?
Лерга задумчиво пожевала губами. Это было важно. Но вот услышать ответ она боялась.
Ристания верно расценила ее молчание и усмехнулась:
– Все не так страшно. Всего лишь к пожизненному заключению в дворцовых же подвалах. Подобные истории королевская семья не любит выносить на всеобщее обозрение.
Мыльная вода судорожно плеснула через край, рваным кружевом разлетевшись по дощатому полу.
– «Всего лишь»?!
Ристания невозмутимо пожала плечами.
– Да как они могут?! – возмущенно зашипела Лерга. – Да из-за какого-то паршивого зелья! Да он же, может, еще и не умрет! Вот так вот запросто человека – в подземелья?!
– Только попав на базар, курица поняла, как она себя недооценивала, – тонко улыбнулась Ристания.
За окном раздался свист. Один, второй, третий… Темный полог ночи тревожно трепыхался за раскрытой ставней под аккомпанемент странного зова.
Когда от свиста заложило уши, Лерга уже собиралась было выскочить из воды и броситься к окну, но была остановлена запрещающим взглядом ведьмы.
– Ты что, с ума сошла?
– А что они там свистят?
– Вот это уж точно не твое дело. – Ристания осторожно, чтобы ее не было видно с улицы, подошла и аккуратно закрыла ставни, тщательно заложив крюк в петлю. – Здесь за одно подозрение, что ты знаешь о делах соседа чуть больше, чем ни разу не видевший его селянин, можно отравленный болт в грудь схлопотать. Очень хочется?
– А здесь – это где? – Лерга предпочла проигнорировать провокационный вопрос.
– В «Волчьей пасти», – рассеянно отозвалась чародейка, сосредоточенно роясь в своей сумке в поисках чего-то мелкого, но крайне необходимого.
Лерга едва не ушла под воду, снова щедро расплескавшуюся по полу.
– Ты что, хочешь заодно тех, кто внизу в корчме сидит, душем облагодетельствовать? – фыркнула Ристания, красноречиво поглядывая на пену, с шипением тающую на полу.
Но Лерге было не до шуток.
– Как в «Волчьей пасти»?! Да это же…
– Самый страшный постоялый двор, где вечно околачиваются убийцы, разбойники, вампиры и прочие антиобщественные элементы, – с готовностью продолжила чародейка.
– Вот именно!
– А где еще, интересно, я должна прятать беглую дисцитию-недоучку, за которой уже сейчас, по горячим следам, отправлена королевская погоня? – резонно возразила Ристания, с победным блеском в глазах вытаскивая из сумки деревянный гребень, затерявшийся между свитками и зельями. – У этого милого разбойника с жуткой рожей внизу есть одно неоспоримое достоинство – за три золотые монеты он удавится, но постояльцев не выдаст.
Королевская погоня… Маги на всех перекрестках… Стражники в корчмах… Объявления в Ежедневных свитках… Награда за поимку…
У Лерги вдруг пересохло во рту, а слюна, которую она попыталась сглотнуть, показалась до отвращения горькой. Мир дробился на кусочки, словно отражение в разбитом зеркале.
