С нарочито строгим видом он вернулся на прежнее место, устроился на подушке так, как если бы она была здесь с самого начала, не глядя, подхватил яблоко. Элджи на такое поведение чуть улыбнулся, но чтобы Том этого не заметил, принялся смачно жевать ломтик ветчины.
Том поморщился, заглянул в свои записи.
На чем же он остановился? Нет, это просто невозможно! Теперь, чтобы вспомнить, о чем думал минуту назад, придется перечесть черновики с самого начала. Черт бы побрал этого Элджи!.. вместе с его полдником.
Том с ожесточением укусил яблоко, капельки сока попали на тетрадный лист.
Итак. Что там сначала? Ах, конечно! «Песня волка». Ну, это Том отгадал сразу. Таких песен он вдоволь наслушался, когда бродил по Запретному лесу. Кто‑то, кому медведь в детстве уши оттоптал, возможно, эти звериные вопли и примет за песню. Кто‑то весьма романтичный, кто восторженно охает любуясь круглой и желтой, как румяный блин, луной, согласится с ним, ведь именно в полнолуние волки начинают голосить, поднимая морды к звездному небу. Для Тома же все это означало всего лишь… «вой».
Далее «почетное звание, которое другим передается по наследству». Из‑за этой строчки ему пришлось перерыть далеко не тонкую книгу о сословиях Средневековой эпохи. Том примерял каждое звание: и «граф», и «герцог»; в минуту отчаяния пришлось заглянуть и в сословные звания других стран, отчего на листке появились «князья» и «бароны». Много позже Том понял, что все то, что выписывал, можно обозначить одним единственным словом – «титул». А еще если, как велит Салазар, «умолчать последний слог» – «ул», и вовсе останется только «тит».
Тяжелее всего пришлось с «тремя старшими из пятидесяти сестер, что в подземном мире обречены вечно наполнять водой бездонную бочку». Он не сразу и сообразил в какой книге следует искать подсказку, пока пытливый взгляд не прикипел к словосочетанию «подземное царство». Тогда пришлось на время покинуть ванную, чтобы порыться в сундуке, там на самом дне, под небогатым скарбом, пылились «Мифы и легенды Древней Греции». Магловская книжка, постыдная улика, потому‑то и запрятана на самое дно. Жалко было выбросить, и вот пригодилась, когда не ждали… Древнегреческих мифов несчетное множество, но существует лишь один, в котором упоминается пятьдесят сестер. В наказание за убийство в одну ночь пятидесяти своих мужей они заплатили непомерную цену – должны были в подземном мире вечно наполнять водой бездонную бочку. Тех сестер звали данаидами. Под «тремя старшими» из них подразумевались первые три буквы – «дан».
С этим вроде бы все ясно… Вот еще бы с «вечнозеленой родственницей сосны и пихты» разобраться бы. Что у нас там зимой и летом одним цветом? Его размышления прервал негромкий голос:
— Может «ёлка»? Их теперь много в Хогвартсе.
Том посмотрел на Элджи с непониманием: только теперь осознал, что уже некоторое время рассуждает вслух, переспросил:
— «Ёлка», говоришь? Нет, тогда уж «ель». Таким образом, получается, что «первая иголка с вечнозеленой родственницы сосны и пихты» – всего–навсего буква «е». Ведь «первая иголка» следует читать как «первая буква».
Том накарябал на полях аккуратное «е», отчеркнул прежние записи, нарочно пропустив предложение, переписал следующее «Я ем. Он ест. Мы едим. Они едят. А ты?». Дописывая последние буквы, Том невольно ухмыльнулся: отгадка уже вертелась на языке, но пересилил себя.
— Элджи, – позвал Том, – что я делаю?
Он выбрал самую сочную на вид грушу, с наслаждением вонзил в нее зубы, даже зажмурился от удовольствия. Элджи недоуменно похлопал ресницами.
— Ешь гру…
— Молодец! – оборвал Том, мимолетно подмигнул. – Так и запишем… «ешь».
Несколько минут Элджи походил на китайского болванчика, широко распахнутые глаза пялились на ухмыляющегося Тома. Пару раз переводил взгляд на груши, хмурился, и вновь смотрел на Тома, чем его забавлял еще больше.
— А мы на ужин пойдем?
— Элджи, ты же недавно обедал? – возмутился Том искренне. – Вроде маленький, а съедаешь больше Антонина!
— Я росту, – возопил Элджи оскорблено, надул щеки, как рассерженный хомяк. – Тебе хорошо говорить, вы с Антонином почти одного роста, ну, и Августус чуточку ниже. А я?.. тебе даже до плеча не дохожу.
Том задумчиво оглядел свои черновики, кивнул.
— Уговорил. Сейчас пойдем на ужин, только… Не знаешь где О’Бэксли?
— Я сквозь стены не вижу, – огрызнулся Элджи, тут же добавил примиряющее: – Могу поискать, если хочешь?
— Не надо, он сам меня найдет…
Замолчал, от досады закусил губу, перо в его пальцах стало выводить на листе бессмысленные завитушки, взгляд стал пустым. Сколько же драгоценного времени он потратил на то, чтобы разгадать шифр печати? А на поверку все оказалось до глупости просто. Даже Элджи с легкостью отгадывает.
***В самом начале ужина, едва ученики стали рассаживаться за столы, к Тому незаметно подсел Румор. Только придвинулся в плотную, чтобы заговорить, как за его спиной возник Августус, угрожающе упер кулаки в бока.
— О’Бэксли, ты местом не ошибся? Здесь обычно я сижу.
Румор вперил в Августуса растерянный взгляд, затем посмотрел на Тома просительно. Том глубоко вздохнул, обернулся.
— Августус, позволь сегодня Румору сидеть здесь.
Августус задохнулся от такого нахальства, подозрительно сощурился:
— С чего вдруг такие почести?
— Нам нужно поговорить, – процедил Том, – не стой над душой… пожалуйста.
Последнее слово подействовало на Августуса, как очень изощренное оскорбление. Он бросил на О’Бэксли уничтожающий взгляд, с разобиженным видом сел между Антонином и Сенектусом.
Румор терпеливо дождался, пока Августус удалится, быстро глянул на Элджи, что сидел напротив, и уже с аппетитом уплетал жареную картошку. Только потом обернулся к Тому, глаза его возбужденно блеснули.
— Ну, спроси меня… спроси, что я узнал?
— Румор, – поморщился Том.
— Хорошо–хорошо, перехожу сразу к делу. В общем, староста девочек обнаружила у Хорнби книгу из Особой секции…
Том не удержался от возгласа:
— Как?..
О’Бэксли замотал головой.
— Да, никак… В общем там неразбериха вышла, когда староста пыталась вернуть книгу в библиотеку, мадам Лайбрериан уверила, что точно такая же книга стоит на положенном ей месте. Вышло, что у Хорнби оказалась точная копия.
Том необдуманно обвел настороженным взглядом слизеринский стол, пробормотал задумчиво:
— Где же она ее взяла?
— Я не интересовался, – заметно огорчился Румор, – если хочешь, сейчас узнаю…
