Отступление 14.
Реальная история.
Из дневника генерала Отто Кольнера:
«15 сентября. Сегодня меня впервые посетила мысль о том, что что-то во всей этой компании идет не так. Если бы такое пришло мне в голову месяц назад, я бы решил, что схожу с ума. Однако теперь это мне не кажется таким уж и безумным…
17 сентября. Утром принесли список потерь за последнюю неделю. Прочитал, и ужаснулся! За эти проклятые семь дней дивизия потеряла 21 офицера и 290 унтер-офицеров… Я прикинул и получилось, что мы потеряли почти столько же солдат и офицеров, сколько за все шесть недель французской кампании. Если наше наступление и дальше пойдет такими темпами, то к Москве дивизия будет состоять из двух человек — меня и пропойцы повара, которого кажется вообще ничего не берет.
18 сентября. До меня доходят какие-то совершенно безумные слухи о том, что русские где-то на юге применили химическое оружие. В штабе об этом только и говорят… Чертовы большевики! …
19 сентября. Пришел приказ об организации инфекционного госпиталя. Что-то там определено не договаривают… Какая к черту инфекция? На улице начало осени, сухо! Подозревая, что слухи о химическом оружие имеют под собой какую-то реальную основу».
***
— Жизнь определенно начинает налаживаться, — пробормотал Отто, подставляя довольное лицо еще пригревавшему солнцу. — До передовой далеко, новая форма не жмет… Красота!
Его перевод в службу безопасности (СД) был оформлен на довольно быстро, в течение каких-то нескольких дней он сменил койку в офицерской казарме на чуть более просторные хоромы. С другое стороны в этом не было ничего удивительного, так как за него просили очень влиятельные в этой глуши лица — сам местный глава СД, и, естественно, фамилия знаменитого предка сыграла свою роль.
— Посмотрим, что же это за агент такой, — в очередной раз он смахнул с серого фельдграю несуществующую пылинку. — Что-то он слегка запаздывает…, - теперь его вниманием завладела нарукавная эмблема в виде эсэсовского орла; что скрывать в эту минуту он опять думал не о задании, а о предательнице Гретхен, которая должна была просто кусать губы от ярости, узнав о его переводе.
Окраина городка тем временем жила своей собственной жизнью, которую взбаламутил, взнуздал, расчесал, но отнюдь не прекратил пришедший на эту землю германский солдат. По улицам ревели моторами грузовики, из кузовов которых выглядывали скалящиеся лица солдат. Время от времени стучали копытами лошади, покорно тащившие какой-то груз. Местных жителей почти не было видно… Казалось, они попрятались в своих домах, окна которых были заколочены крест на крест крупными досками, или убежал на восток, Я вслед за отступавшей Красной Армией.
— А это еще что такое, — вдруг мечтания Отто были прерваны самым наглым образом; прямо в поле его зрения появился какой-то обросший мужик, вылезший из-за покосившегося штакетника.
Если бы лейтенанта попросили описать самого подозрительного человека, которого он только мог себе представить, то нарисованная им картина была бы практически полностью похожа этого прохожего. Во-первых, это свалявшаяся одежда, на которой виднелись не просохшие пятна чего-то бурового, свисали листья и клочки мха. Во-вторых, его типаж просто кричал во весь голос о его семитском происхождении.
— Halt! — крикнул Отто, делая шаг ему навстречу. — Partisanen?! Jude?! — вот этими словами, пожалуй, и заканчивался весь его русский разговорник. — Papiren? Schnel!
Тот даже не шелохнулся. Он как стоял, опираясь на забор, так и продолжал стоять. Лишь его мутные, немного расфокусированные глаза остановились на лейтенанте. Потом взгляд подозрительно прохожего скользнул к его погонам.
— Эту войну выиграл учитель, — вдруг прохрипел он, с трудом держась на ногах.
— Что? — Шеер хотел уже позвать ближайший патруль, как понял, что фраза была сказана на чистейшем немецком языке. — Так вы это… А вот… Отто Бисмарк! — наконец, он вспомнил отзыв на пароль. — Я… э несколько по другому вас себе представлял. Вы прямо от них? — заинструктированный своим начальником по самые уши, Шеер относился к этому человеку крайне уважительно; в ушах лейтенанта до сих пор звучала фраза посылавшего его майора — «не дави на него, иначе он сжует тебя и не подавиться».
Ничего не отвечая, мужчина отпустил поддерживавший его забор и осторожно коснулся своего бока.
— Лейтенант, я ранен, — тяжело сглотнул он, запахивая грязный пиджак по плотнее. — Найди транспорт. Давай, скорее.
Дальнейшие несколько часов выпали из его жизни, словно их никогда и не было. За все время, когда его с ругательствами затаскивали в машину, тащили по ступенькам госпиталя, снимали с него вонючие тряпки, агент лишь невнятно что-то мычал.
— Капитан! Фон Либентштейн! — столь знакомые слова с трудом доходили до его сознания. — Доктор, вы все сделали? Да?! Что-то не похоже… Он как валялся бревном, так и продолжает заниматься тем же самым. Капитан!
— Ляжки Христовы! — прошептал он, выталкивая слова из пересохшего горла. — Дайте, же мне кто-нибудь попить! О! Хайль…
— Лежите уж, — махнул рукой шеф отделения СД. — Вы в состоянии отвечать на вопросы? Капитан, вы меня слышите?
Немного приподнявшись на подушке, фон Либенштейн осмотрелся и недовольно скривился, обнаружив в кабинете невысокого врача и гремевшего посудой лейтенанта.
— Так…, - проговорил майор, выпроваживая обоих из кабинета. — И что же? Вы все узнали? — в глазах майора поселился странный жадный блеск, который что-то уж мало походил на обычное служебное рвение. — И?
Надеетесь доложить первым? — рассмеялся Вилли, закуривая сигарету. — У этих чертовых маки дурной табак. Вы знаете, как они его называют? Mahorka.
Вы забываетесь, — зловеще проговорил его собеседник. — Я догадываюсь, кто вам покровительствует в Берлине. Но поверьте, мой друг, после ваших многочисленных провалов он вряд ли станет вновь прикрывать вас… Я советую вам работать со мной. Посмотрите вокруг, здесь не Берлин, и даже не Польша! Здесь Россия, где я обладаю куда большей властью чем ваш профессор, — рассмеялся он, увидев как вытянулось лицо фон Либентштейна. — Вилли, черт побери, плюньте на все это. Без меня вам не справиться! Вы же умный человек и должны понимать это…
Речь, действительно, убеждала. По крайней мере, сам Вилли был с ним согласен на все сто процентов. «Здесь не Берлин, — раз за разом повторял он в своем уме. — Грайте вряд ли станет из-за меня биться лбами с СД… В добавок этот олух явно хочет прокатить меня… Наверняка, спит и видит рыцарский крест с дубовыми листьями. Подонок! Поползал бы по болоту пару дней, я потом бы посмотрел на тебя».
— Хорошо, — наконец, он решился. — Я согласен… Знаете, мне тоже уже надоела эта крысиная грызня между разными ведомствами. Это не идет на пользу делу, скорее даже наоборот, чрезвычайно вредит.
Было видно, что его собеседник удивился такой быстрой победе. «Что, думал, я буду строить упертого викинга? — со злорадством подумал Вилли. — Нет уж! Владея такой информацией не надо суетиться… а то можно попасть под поезд».
— Давайте карту, — капитан вновь приподнялся. — Их лагерь почти у самого болота. Где-то вот здесь, — он чертил пальцем довольно обширный кусок леса. — Очень грамотно черти устроились. С двух сторон, тут и тут, лагерь прикрывают глубокие овраги с водой. Берега крутые, обрывистые. Шею легко можно сломать… Конечно если вдруг приспичит, то попытаться пройти можно, но небольшими силами. Если они выставят там пару человек, то там вряд ли кто вообще пройдет. С тыла их прикрывают болота… Гибельные места! Я с дуру хотел проверить пару мест, чуть не утонул. Насколько удалось узнать, проходов через него нет…, - капитан на несколько секунд замолчал, а потом задумчиво продолжил. — Чувствую, чтобез специалистов здесь не обошлось. Очень уж неплохо они устроились. Кругом болота и густые леса… Их брать можно только пехотой.
Радостно потирая руки, майор подвинул карту к себе. Несколько минут он наносил известные только ему обозначения.
