Симуз держался из последних сил. Порой возникало желание приложиться к порошку, но он понимал, что последствия применения вовсе выведут его из строя. Глядя на Демоса, он поражался тому, что тот еще держался на ногах. Император мало спал, почти не ел, постоянно выходил в город, поднимая боевой дух.
Артанна пропадала на стенах. Они с Симузом почти не виделись с тех пор, как северяне снова зарядили камнеметы. Медяк слышал, что имперцы совершили три ночные вылазки в сторону вражеского лагеря, но лишь одна оказалась удачной — сожгли три требушета. Но оставалось еще два десятка. И эти два десятка работали без продыху.
— Северная стена получила небольшую передышку, но на востоке и западе столицы разразилась настоящая бойня, — докладывал Медяк императору. Тот принял его прямо в опочивальне. Демос как раз готовил себе лекарство, которое был вынужден пить каждый день.
— Как мы справляемся?
— Скверно. Если они продолжат в таком темпе еще пару дней, то стены падут. Мы не успеваем заделывать бреши.
— Организуйте новые вылазки, — приказал император.
— Уже готовимся. — Симуз понизил голос. — Есть еще новости, ваше величество. Из города.
— Что там?
— Люди атаковали Эклузум. Нам удалось их разогнать, но назревает конфликт.
— Требуют голову Ладария?
— И это тоже, хотя понимают, что это ничего не изменит. Люди обвиняют Эклузум в пассивности. У них большой отряд братьев-протекторов, но Великий наставник не выпускает свой войско на помощь горожанам. Это их злит.
— Это и меня злит.
— Вы можете уладить этот вопрос? — с надеждой спросил Медяк. — Не хватало еще конфликта внутри города.
— Я встречусь с Ладарием, — пообещал Демос. — От вагранийцев есть новости?
— Пока нет.
Император поджал губы.
— Есть возможность отправить разведчиков? Мне нужно хотя бы примерно понимать, где они застряли!
— Постараюсь отправить лазутчиков по воде, чтобы обошли лагерь врага и не попались. Но это дело не быстрое.
— Так поторопись!
Симуз кивнул. Правитель и так с трудом сдерживал злость.
— Все, иди, — распорядился Демос. — Пришли двух гвардейцев для сопровождения. Я пойду в Эклузум.
* * *
— Пришли сопроводить меня к Волдхарду? — Изможденное морщинистое лицо Ладария прорезала печальная улыбка.
Гранатовый кабинет был все так же прекрасен с той лишь разницей, что гостей в нем Великий наставник теперь принимал полулежа. Золоченая кровать совершенно не вписывалась в аскетичное вагранийское убранство.
— Пришел осведомиться лично, какого черта ваши братья-протекторы прохлаждаются в столовых, когда город под обстрелом!
— Божьи воины понадобятся мне, когда стены столицы падут.
«Идиот! Какой же идиот!»
— Божьи воины не защитят вас, когда северяне войдут в Миссолен! — Рявкнул Демос. Стоявший на страже брат-протектор подпрыгнул, лязгнув латами. — Вы хоть понимаете, что происходит? Оторвите хоть единожды свою дряхлую задницу и выйдите на стены, посмотрите на это лично.
Ладарий виновато развел руками.
— Как видите, я не очень могу ходить.
«У старого пердуна закончились носильщики?»
Демос взглянул на стража.
— Пошел вон! Нам с его святейшеством нужно поговорить в одиночестве.
— Но...
— Идите, брат Никей. — Ладарий вяло взмахнул рукой, дозволяя воинствующему церковнику покинуть пост. — Хуже мне все равно не будет.
Когда страж вышел, Демос торопливо пересек комнату и уселся прямо на кровати Ладария.
— Кажется, вы о многом забыли, ваше святейшество, — вкрадчиво сказал он, наклонившись к уху старика. — У вас передо мной должок.
Великий наставник уставился на него потухшим взглядом.
— Мне теперь расплачиваться до смерти?
— Ваша смерть наступит очень скоро. Как и моя, впрочем, если вы не изволите передать войска Эклузума под командование империи. У меня на стенах каждый человек на счету. И ситуация пока не в нашу пользу. Эти камнеметы нас попросту раскрошат.
— Тогда все без толку.
— Волдхард требует вашей головы. Народ требует отдать вас ему. И единственная причина, по которой я все еще не сделал этого заключается в том, что я верю — это ничего не изменит. Даже поднеси я вас ему на золотом подносе, северяне продолжат штурм.
— Сожалею, что это вас разочаровывает.
Демос в упор уставился на старика.
— Я же знаю, ты хочешь жить, старый ты пердун, — прошипел он. — Иначе зачем пытался бежать?
— Тогда верил, что есть шанс на спасение. Сейчас не верю.
— Не смей со мной играть.
Ладарий устало рухнул на подушки.
— Иначе что, спалишь меня, как спалил брата? — презрительно выплюнул он. — Я не буду бояться тебя вечно, Демос. Я устал от тебя и твоих угроз. Хочешь сдать меня Волдхарду — давай. Хочешь убить меня лично — вперед. Мне все равно осталось недолго, я это чувствую.
«Ты еще всех нас переживешь, проклятый ипохондрик».
— А я устал от твоих капризов и мечтаю о том дне, когда в Эклузуме появится новый Великий наставник, — признался император. — Но торопить события не стану. Ты мне должен, и долг отдашь. Я знал, что с тобой будет нелегко договориться, поэтому припас последний козырь.
Ладарий заинтересованно вскинул бровь.
— Я слушаю.
«И предсмертную апатию как рукой сняло. Как же я его ненавижу».
— Путь морем еще открыт. Сам без моего ведома ты бы не прошел, но я дам разрешение.
— Отпустишь меня?
— Мне нужны твои войска, а не ты, — напомнил Демос. — Передашь Эклузум под мое командование — и плыви куда хочешь. Лодка будет ждать тебя на закате на причале цитадели. Доберешься до Риона, оттуда корабль доставит тебя куда скажешь. Это мое последнее предложение. Другой сделки не будет.
Церковник занес руку для пожатия, но отдернул в последний момент.
— И почему я должен тебе верить после всех угроз? — спросил он.
Демос подал плечами.
— А зачем мне радовать Грегора?
— И то правда. — Ладарий сел в кровати. — Подай чернильницу. Я издам указ. Эклузум твой.
* * *
— Еще вина, ваша светлость?
Брайс смерил слугу презрительным взглядом.
— Если это не амеллонское золотое, а рикенаарские помои, не смей предлагать, — крякнул он и поднялся из-за стола. — Налей в мех, возьму с собой. Хочу прогуляться и взглянуть на наши успехи.
Слуга, имени которого Брайс даже не желал запоминать, послушно перелил напиток в мех и подал господину.
— Сопроводить вашу светлость на прогулку?
— Ишь чего захотел! — взревел герцог. — Ты девка что ль обозная, чтоб всюду за мной таскаться? Сам пойду, уже не мальчик.
Выхватив мех из рук обескураженного служки, Брайс вышел из шатра и зашагал к границе лагеря.
— Симуз, сукин ты сын...
Он глядел на пылающий Миссолен. Город не сдавался. Брайс не знал, как Демос околдовал местных, но бились эти черти отчаянно. Примкнув к северянам, герцог считал, что соединился с величайшей армией на материке. Но сейчас, глядя на сражение, что не прекращалось уже много дней, он пришел к мысли, что герои были на другой стороне.
Он часто задумывался, как сложилась бы эта война, если бы он тогда дал бой, например, под Белфуром. Освендийцы хорошо знали северян, их повадки, манеру вести бой. Знал, что люди Вигге не привыкли брать замки штурмом — не такие города у рундов и мецев. Быть может, отказав Магнуссену, Брайс стал бы героем, вписал имя в историю. Освендис пал бы в любом случае, но Брайс Аллантайн остался бы в летописях как славный муж, а не предатель клятвы.
Однажды он разоткровенничался с Симузом. Хороший был мужик, хоть и оказался двуличной паскудой. Но хозяев дозволено выбирать не всегда.
— Был у меня выбор, — вздохнул он. — И я обосрался.
Брайс откупорил мех, занес его надо ртом и замер с поднятой рукой. Амеллонское золотое, подарок еще одного предателя, благоухало всеми оттенками солнечной благодати. Ночной Миссолен пылал, но не желал сдаваться. До рассвета оставалось пара часов, и это время всегда казалось Брайсу волшебным. Словно в эти часы происходило все самое сокрытое, таинственное и самое важное. Он видел людей на стенах — отсюда их силуэты на фоне марева казались едва различимыми. Видел, как летели на город пылающих снаряды из смертоносных требушетов. Слышал, как стонали стены прекраснейшего из городов под каждым ударом огромных валунов.
