— Шепну, а как же. — Скомлик многозначительно глянул на спутников. — Бывайте, люди.
Они шагом двинулись меж халуп. Деревня казалась вымершей, не было видно ни души. Под одним из заборов рылась свинья, в грязи барахтались грязные утки. Дорогу наездникам пересек большой черный котище.
— Тьфу, тьфу, котья морда. — Ремиз наклонился в седле, сплюнул, сложил пальцы знаком, оберегающим от злой порчи. — Дорогу перешел, котий сын!
— Штоб у него мыша в горле застряла!
— Чего? — повернулся Скомлик.
— Кот. Што твоя смола черный. Дорогу перебег, тьфу, тьфу.
— Хрен с ним. — Скомлик осмотрелся. — Гляньте-ка, пустынь какая. Однако ж видел я сквозь пузыри оконные, людишки сидят по хатам, глядят. Тама вон из-за ворот, заметил, пика блеснула.
— Баб стерегут, — засмеялся тот, который пожелал коту подавиться мышью. — Нисары в селе. Слыхали, что кмет плел. Видать, не любят нисаров-та.
— И не диво. «Верь мне» и его кодла ни одной кметки не пропустят. Эх, доиграются они ишшо, энти господа нисары. Бароны их «Стражами порядка» величают, за то им плотют, чтоб порядок стерегли, за дорогами приглядывали. А как крикнешь кмету в ухо «нисар!», так он немедля себе пятки со страху обделает. Но это до поры до времени. Ну ишшо одного теленка зарежут, ну ишшо одну девку оттрахают, и, глянь, кметы их на вилы подымут. Ей-бо. Видали тех, у ворот, какие мордовороты у их злые? Это нильфгаардское поселение. С имя шутков не шуткуй… Хо, а вота и корчма…
Они поторопили коней.
У корчмы была малость просевшая, сильно омшелая крыша. Стояла корчма в некотором отдалении от халуп и хозяйственных построек, отмечая, однако, середину, центральную точку всего огороженного разваленным частоколом пространства, место пересечения двух проходящих через селение дорог. В тени единственного поблизости большого дерева был загон, заграда для скота и отдельная — для лошадей. В последней стояло пять или шесть нерасседланных верховых коней. Перед дверью, на ступенях, сидели два типа в кожаных куртках и остроконечных меховых шапках. Оба любовно прижимали к груди глиняные кувшины, а между ними стояла миска, полная обглоданных костей.
— Хто такие? — крикнул один при виде Скомлика и его спутников, слезающих с коней. — Чего тута ишшите? Топайте отседова! Занята корчма именем закона!
— Не ори, нисар, не ори! — сказал Скомлик, стаскивая Цири с седла. — А дверь раззявь пошире, потому как мы хочим внутрь. Твой командир, Веркта, — наш земок.
— Не знаю вас!
— Потому как зелен ишшо. «Верь мне» и я разом служили ишшо в стародавние времена, прежде чем Нильфгаард тута осел.
— Ну коли так… — заколебался любитель пива, отпуская рукоять меча, — заходите. Мне все едино…
Скомлик толкнул Цири, другой ловчий схватил ее за воротник.
Вошли.
В помещении было мрачно и душно, несло дымом и жареным. Корчма была почти пуста — занят только один стол, который стоял в полосе света, падающего сквозь окно, затянутое рыбьими пузырями. За ним сидели несколько мужчин. В глубине, перед топкой, возился корчмарь, грохоча горшками.
— Челом бью господам нисарам! — загудел Скомлик.
— Бей, бей, да не с нами пей, — буркнул один из сидевших у оконца, сплюнув на пол. Другой остановил его жестом.
— Давай потише. Свои парни, не узнал, што ль? Скомлик и его ловчие. Челом, челом!
Скомлик расплылся в улыбке и двинулся к столу, но остановился, видя своих дружков, уставившихся на столб, который поддерживал балку потолка. У столба сидел на табуретке щуплый светловолосый паренек лет пятнадцати, странно напряженный и вытянутый. Цири заметила, что его неестественная поза — результат того, что руки его вывернуты назад и связаны, а шея притянута к столбу ремнем.
— Обсыпь меня короста, — громко вздохнул один из ловчих, тот, что держал Цири за воротник. — Глянь-ка, Скомлик! То ж Кайлей!
— Кайлей? — наклонил голову Скомлик. — Крыс Кайлей? Не могет того быть!
Один из сидевших за столом нисар, толстяк с волосами, зачесанными в колоритный чуб, гортанно рассмеялся.
— Могет, могет, — сказал он, облизывая ложку. — Кайлей своей собственной вонючей персоной. Оправдался ранний подъем. Получим за него верняк — полгорсти флоренов доброй инператорской монетой.
— Хватанули Кайлея, ну, ну, — поморщился Скомлик. — Значится, правду говорил нильфгаардский кметок…
— Тридцать флоренов, сучий хвост, — вздохнул Ремиз. — Недурственно… Платит барон Люц из Тыффии?
— Верно, — подтвердил другой нисар, черноволосый и черноусый. — Благородный барон Люц из Тыффии, наш господин и благодетель. Крысы ограбили его советника на большаке, ну вота он обозлился и назначил награду. И мы энту награду примем, Скомлик, верь мне. Хе, гляньте-ка, парни, ишь как напыжился! Не ндравится ему, что энто мы, а не он Крыса изловил, хоша и ему префект банду ловить приказал.
— Ловчий Скомлик, — толстяк с чубом ткнул в Цири ложкой, — тожить чего-то словил. Вишь, Веркта? Девка кака-то.
— Вижу, — сверкнул зубами черноволосый. — Чего ж это, неужто тебя беда так скрутила, что ты дитёв уводишь заради выкупа? Что за грязнуха така?
— Не твое дело!
— Ишь, какой грозный, — засмеялся чубатый. — Удостовериться хочим, не дочка ль твоя.
— Евонная дочка? — засмеялся Веркта, черноусый. — Да неужто? Чтоб дочь сплодить, надыть яйцы носить.
Нисары грохнули.
— Ну, ну, ржите, лбы бараньи, — рявкнул Скомлик и напыжился. — А тебе, Веркта, так скажу: не минет неделя, увидишь, о ком громчее-та будут — о вас и вашем Крысе аль о том, чего я сварганил. И тады посмотрим, кто шшедрее — ваш барон или инператов префект из Амарильо!
— Могешь меня в зад уцаловать, — презрительно известил Веркта и вернулся к похлебке, — вместях с твоим префектом, твоим инператом и всем Нильфгаардом разом. Верь мне. И не надувайся. Знаю, что Нильфгаард уж неделю как за какой-то девой гонится, аж пыль на дорогах стоит. Знаю, что награда за нее назначена. Но мне это до говна, значит, верь мне. Я уж префекту и нильфам прислуживать не мыслю и наплевать мне на них. Я теперича у барона Люца служу, и стал быть, ему одному подчиняюся, никому боле.
— Твой барон, — отхаркнулся Скомлик, — заместо тебя нильфгаардскую ручку поглаживает, нильфгаардские сапоги лижет. Тебе того не надо делать, вот ты и трепешься.
— Не хорохорься, — примиряюще сказал нисар. — Не супротив тебя говорил, верь мне. То, што девку, кою Нильфгаард ишшет, ты нашел, рад видеть. Хорошо, что и награду ты возьмешь, а не засратые нильфгаардцы. А то, што ты префекту служишь, дык никто себе господ не выбирает, это они выбирают нас. Нет, што ль? А ну, садись с нами, выпьем, коли встреча вышла.
