— Гарри может им сообщить, что обнаружил какой-нибудь ужасный секрет Северуса и прибегнул к шантажу, — сказал Дамблдор. — Что, в конце концов, чистая правда. Он обнаружил, что Северус читает мысли учеников, и он нас несомненно шантажирует.
— Это безумие! — взорвался Снейп.
— Муа-ха-ха! — отозвался Дамблдор.
— Кхм… А если кто-то спросит, почему пятый курс и старше остались под ударом? — неуверенно спросил Гарри. — Я не удивлюсь, если они разозлятся на меня, а это вообще-то не моя идея…
— Скажи им, что компромисс предложил не ты и большего добиться не смог. Об остальном — умолчи. Здесь ведь тоже ни слова вранья. В том, чтобы так говорить правду, есть своё искусство, и ты со временем его постигнешь.
Гарри осторожно кивнул.
— А баллы, которые он снял с Когтеврана?
— Вернуть их нельзя, — вмешалась Минерва.
Гарри повернулся к ней.
— Мне очень жаль, мистер Поттер, — ей и впрямь было жаль, — но непослушание должно иметь какие-то последствия, иначе эта школа провалится в тартарары.
— Согласен, — пожал плечами Гарри. — Но впредь профессор Снейп не будет портить мои отношения с однокурсниками, снимая с Когтеврана баллы, и не станет занимать отработками моё драгоценное время. И если ему покажется, что я веду себя некорректно, то он всегда сможет обсудить свои наблюдения с профессором МакГонагалл.
— Гарри, вы будете соблюдать школьную дисциплину? — спросила МакГонагалл. — Или вы теперь вместо Северуса стали превыше закона?
Гарри снова посмотрел на неё. В его глазах мелькнуло что-то тёплое, но тут же исчезло.
— Я буду вести себя как остальные ученики по отношению ко всем членам преподавательского состава, за исключением злых, безумных и тех, кто попадёт под их влияние. — Гарри мельком взглянул на Северуса, а затем вновь повернулся к Дамблдору. — Оставьте Минерву в покое, и в её присутствии я буду обычным учеником Хогвартса. Никаких привилегий и никакой неприкосновенности.
— Красота, — искренне восхитился Дамблдор. — Слова настоящего героя.
— Кроме того, — сказала Минерва, — мистер Поттер обязан при всех извиниться за своё поведение.
На этот раз Гарри одарил её скептическим взглядом.
— Школьная дисциплина серьёзно пострадала от ваших действий, мистер Поттер, — сказала она. — Её необходимо восстановить.
— Думаю, профессор МакГонагалл, вы придаёте слишком большое значение тому, что вы называете школьной дисциплиной, учитывая, что историю здесь преподаёт призрак, а некоторые учителя позволяют себе измываться над вашими учениками. Поддержка существующей иерархии и правил кажется куда более мудрым, важным и высокоморальным занятием тому, кто занимает место на вершине. Для тех же, кто внизу, всё выглядит несколько иначе. В качестве доказательства я мог бы привести ряд исследований, но это займёт уйму времени, так что на этом я и закончу.
— Мистер Поттер, — Минерва покачала головой, — вы недооцениваете важность дисциплины потому, что лично вам она не нужна… — она запнулась. Получилось совсем не то, что она хотела сказать, и теперь Северус, Дамблдор и даже сам Гарри непонимающе смотрели на неё. — Ну, то есть, для того, чтобы учиться. Не каждый ребёнок способен обучаться, если над ним никто не стоит. И если другие дети начнут следовать вашему примеру, то навредит это прежде всего им.
Гарри криво усмехнулся:
— Истина превыше всего. Истина состоит в том, что я зря дал волю гневу, зря сорвал урок, что всем этим я подал другим ученикам нехороший пример. Истина также в том, что Северус Снейп вёл себя неподобающим для учителя Хогвартса образом, и что отныне он будет более трепетно относиться к чувствам учеников на четвёртом курсе и младше. Если мы оба встанем и во всеуслышание об этом объявим, я согласен.
— Не дождётесь, Поттер! — выплюнул Северус.
— В конце концов, — мрачно улыбнулся Гарри, — если ученики увидят, что правила созданы для всех… что даже профессора им следуют, а не только бедные беспомощные ученики, которые в нынешней системе лишь страдают… что ж, положительный эффект на школьную дисциплину это произведёт несравненный.
Краткий миг молчания, а затем Дамблдор хохотнул:
— Минерва думает, что ты куда более прав, чем у тебя на то есть право.
Гарри поспешно отвёл взгляд от Дамблдора и уставился в пол:
— Теперь вы читаете её мысли?
— Проницательность часто путают с легилименцией, — сказал Дамблдор. — Я обговорю это с Северусом, и если с его стороны извинений не будет, с твоей стороны они также не потребуются. Итак, объявляю вопрос закрытым, во всяком случае до обеда. — Он замолк на миг. — Впрочем, Гарри, боюсь, Минерва хочет обсудить с тобой ещё одно дело, и я здесь совершенно ни при чём. Минерва, будьте добры?
МакГонагалл встала со стула и пошатнулась. Слишком много адреналина в крови, слишком быстро колотится сердце.
— Фоукс, проводи её, пожалуйста, — попросил Дамблдор.
— Мне не… — начала она.
Дамблдор взглядом оборвал её возражения.
Феникс взмыл в воздух, лёгким языком пламени порхнул по комнате и приземлился на плечо Минервы. Она ощутила, как тепло, проникая сквозь мантию, разливается по всему её телу.
— Следуйте за мной, мистер Поттер, — твёрдо сказала она, и они вышли из кабинета.
* * *
Они стояли на спиральной лестнице, бесшумно скользившей вниз.
Минерва не знала, что сказать. Она ловила себя на мысли, что совсем не знакома с тем, кто стоит рядом.
И вдруг Фоукс заворковал.
Звук был нежный и тихий, словно мелодия домашнего очага. Он прокатился по разуму Минервы, очищая, расслабляя, успокаивая.
— Что это? — прошептал Гарри срывающимся голосом.
— Песня феникса, — ответила Минерва не поворачивая головы. Всё её внимание было поглощено этой странной, тихой музыкой. — Она тоже лечит.
Гарри отвернулся, но она успела заметить, как его лицо на мгновение болезненно исказилось.
Они спускались очень долго, а может, так только казалось из-за музыки. Когда они наконец вышли через проход, открытый горгульей, её рука сжимала ладонь Гарри.
После того как горгулья встала на место, Фоукс умолк и слетел с её плеча, повиснув в воздухе перед Гарри.
Мальчик уставился на феникса, словно загипнотизированный танцующими языками пламени.
— Что мне делать, Фоукс? — прошептал Гарри. — Я бы не смог их защитить, если бы не разозлился.
Феникс не издал ни звука, был слышен только трепет его огненных крыльев. Яркая вспышка угасающего пламени — и Фоукс исчез.
Они оба моргнули, словно пробуждаясь — а может, наоборот, погружаясь в сон.
