Я выбрался на дорогу и пошёл к обступившим тело людям – думаю, выжить после попадания стрелы с серебряным наконечником оборотень не мог. Или мог? Судя по тому, что ближе чем на десять метров никто к трупу подойти не решался, сомнения в смерти перевёртыша возникли не у меня одного. Один из ополченцев помчался к выходу из проулка. Из соседних домов начали выбегать жители. Торопливо захлопнувший за собой калитку Кузьма Ефимович на ходу перекинулся парой слов с продолжавшим стоять у забора Николаем и поспешил к нам. Растолкав собравшихся селян, он бесстрашно подошёл к оборотню, осмотрел тело и, упёршись ногой ему в спину, вырвал стрелу. Серебряный наконечник полностью покрывали чёрные и зелёные окислы. Воткнув стрелу опереньем в снег, целитель перевернул труп, и по толпе пробежал шепоток. Я подошёл поближе и, разглядев лицо – уже именно лицо, а не волчью морду – присвистнул. Перекошенная предсмертной судорогой физиономия была знакома. Бояринов! Что ж, не могу сказать, что меня это сильно удивило.
– Мёртв, – вынес диагноз целитель. Народ сунулся поближе к трупу, но оставшийся ополченец взмахами дубинки и матом заставил всех отойти назад.
– Столько бабок коту под хвост... – с какой-то непонятной интонацией процедил стоящий рядом Алик.
– Сколько... Сотню всего, – вспомнив про награду, положенную Ветрицкому, хмыкнул я.
– Какую сотню? – резко развернулся ко мне Игорёк и презрительно прищурился.
– Награда за оборотня сотня золотом, нет? – Что-то я совсем ничего не понимаю.
– Награда, – кривляясь, протянул Игорь. – Да кому нужна эта награда? Думаешь, Айболит или Тёма Жилин с пацанами из-за этих грошей сюда приехали?
– А не из-за них? – Я не стал обращать внимания на оскорбительный тон. Пока не стал. Тон в папку не подошьёшь. К тому же он дело говорит, сто рублей золотом и в самом деле сумма для этих товарищей плёвая. Но из-за чего тогда они сюда все собрались?
– Ну ты и тормоз! Сказали же – нет. – Рыба отвернулся к Алику. – Пошли, калеку проведаем.
– Из-за чего тогда? – очень вежливо спросил я, перехватив собравшегося уходить парня за рукав. Тормоз, значит. Ну-ну. Подошёл Николай и с луком в руках остановился у меня за спиной.
– Ты хоть представляешь, сколько стоят печень или поджелудочная железа оборотня?! – вместо Рыбы прорычал Игорёк и кулаком толкнул меня в плечо. – А простата? Да за неё брюликов дают в десять раз больше её веса!
– В чём проблема? Труп вон лежит, – кивнул я на оборотня. – Ищите покупателей, и четверть ваша.
– Да кому эти потроха теперь нужны?! – брызнул мне слюной в лицо Игорёк. – Там серебра столько осело, что ты, дебил, за них даже десяти копеек с пуда не получишь!
– Коля, ты десятку с них уже получил? – Я едва сдержался, чтобы не схватиться за нож. Ничего, пусть только попробуют долг зажать. Будет повод их на куски порезать. И ни один ополченец мне слова поперёк не скажет.
– Нет ещё. – Ветрицкий взглянул на пробившую листок бумаги стрелу и широко улыбнулся.
– Десятку гоните, – вплотную придвинулся я к Игорьку.
– Алик, отдай, – сделав шаг назад, распорядился тот. Алик порылся в карманах, вытащил комок мятых банкнот и вложил в протянутую руку Ветрицкого.
– А теперь валите отсюда, пока я вас резать не начал. – Я сделал ещё один шаг к переглянувшимся парням.
Игорёк скользнул взглядом по моей разорванной фуфайке, молча развернулся и зашагал к выходу из проулка, его приятели поплелись следом. Так-то, будут ещё барагозить. В Форте за дебила я бы точно зарезал, но здесь к поножовщине власти относятся куда строже. Пожалуй, хорошо, что до этого дело не дошло.
– Собирай стрелы, – напомнил я Ветрицкому – а то опять спохватится, когда уже поздно будет – и забрал у него штуцер.
Коля взял у меня стрелу с погнутым серебряным наконечником и по глубокому снегу стал пробираться к забору.
Издалека донёсся звон бубенцов, и минуту спустя в проулок залетели две тройки. В одной сгрудились ополченцы, в другой чернели рясы монастырских. Собравшиеся вокруг оборотня люди отбежали на обочину, чтобы не угодить под копыта лошадей. Не успели сани толком остановиться, а ополченцы уже повыскакивали на дорогу и начали оттеснять людей от оборотня. Пара парней в сопровождении монаха пошли к дому Ряхина. Ну, сейчас начнётся! Карауливший труп ополченец указал на нас с Колей высокому иеромонаху, который о чём-то вполголоса беседовал с Кузьмой Ефимовичем.
– Останьтесь! – моментально распорядился монах. Я беспрепятственно прошёл через цепь охранников и остановился рядом с целителем. Коля выдернул из забора стрелу и о чём-то оживлённо спорил с десятником ополченцев. Священник дождался возвращения осматривавшего двор и конюшню иеродьякона, отошёл с ним в сторону и, выслушав доклад, подозвал меня:
– Расскажи, сын мой, что здесь произошло.
– Патруль Форта, специальная разведгруппа, – на всякий случай представился я, но документы доставать не стал. Уж этот-то вполне способен отличить правду от лжи. Вообще, святой отец полностью соответствовал моим представлениям о внешнем облике инквизитора: чёрная ряса, серебряный крест, худое бледное лицо и запавшие щеки аскета. Только глаза – тёплые и добрые – казалось, принадлежали совсем другому человеку. И человеку с такими вот понимающими глазами хотелось рассказать обо всём даже раньше, чем он начнёт задавать вопросы. Думаю, лучшие дознаватели из таких и выходят.
Мне утаивать было нечего, и я вкратце рассказал священнику о том, что с нами приключилось с момента знакомства с Ряхиным. Иеромонах не перебивал и лишь под конец задал пару уточняющих вопросов, но от меня не укрылось, что стоящий рядом дьякон, бросив взгляд на набойки на моих ботинках, отошёл к оборотню и тщательно осмотрел его колени. Проверяют. И это правильно...
– Что ж, претензий к вам нет, но лучнику придётся проехать в комендатуру, ответить на несколько вопросов. Ничего серьёзного, заодно и деньги получит, – выслушав меня, объявил священник. – Тело после изучения будет сожжено.
– Конечно, конечно... – закивал я. Да даже если и не сожжено, мне-то какая разница? За Ветрицкого я не волновался. Сильно глубоко копать не будут, но расспросить расспросят. В первую очередь, случайно ли мы вышли на оборотня или нет. И откуда взялись серебряные стрелы.
– Не буду вас больше задерживать, – напоследок перекрестив, отпустил меня иеромонах.
– Будут вопросы, я у Якова остановлюсь. До свидания, – попрощался я, крикнул Николаю, что буду ждать на постоялом дворе, и пошёл к выходу из проулка. Что-то слишком быстро меня отпустили. Решили, что наша встреча с Бояриновым простое совпадение? Что ж, это логично – вряд ли человек в здравом уме добровольно выйдет в рукопашную один на один против оборотня. Тем более без серебряного оружия. И всё же что-то слишком легко...
