— Конечно! Итак… — Лорд встал и прошелся взад-вперед, сцепив руки за спиной. — Я, как вы и просили, не стал ничего предпринимать. Миллисент вела себя как обычно, прогуливалась в саду… А через пару дней вдруг заявила, что недомогает, и попросила не беспокоить. Это с ней и прежде случалось, я не придал значения… Но есть ведь Дейзи, и она доложила, что госпожа плачет навзрыд и никого к себе не допускает! Я встревожился было, но тут сообразил, что дело, должно быть, в письме, о котором вы толковали…
— Да, Сирил превзошел самое себя, — пробормотал я. Может, кузен рано отказался от карьеры писателя? Вон как легко и непринужденно он перевернул «вуньо»!
— Назавтра Миллисент вышла к завтраку как ни в чем не бывало, — продолжал лорд, — разве что немного бледной. Потом весь день провела с детьми. Она и так много с ними занимается, не доверяет нянькам и гувернанткам, но тут вовсе отослала прислугу… Тогда уж я заволновался. Вдруг она решила с ними попрощаться?!
— А дальше что?
— Дальше… — Он нахмурился. — В общем, ничего. Несколько дней без перемен. Дейзи говорила, что Миллисент плачет по ночам, но я никаких странностей не замечал. Предложил ей конную прогулку, как вы тогда сказали, но она отказалась. Да и в целом я старался ей не докучать… сами понимаете, опасался проговориться…
— Конечно-конечно, — заверил я.
— А потом она пропала, — сказал лорд, и я остолбенел.
— Как… пропала?!
— Так. Я вернулся с прогулки — приручал вот этого малого, — он потянулся погладить игреневого конька, тот отпрянул, — а Миллисент нет дома. Слуги сказали, она взяла машину с шофером и уехала в город. Сами можете представить, что я подумал!
— О да! — искренне сказал я.
— Я ждал, ждал, ее не было, и я вознамерился уж было звонить вам или в полицию, но тут Миллисент вернулась. Сказала, что ездила к доктору Милтону. Я потом перезвонил ему, и он подтвердил, что она была на приеме, — произнес лорд. — Но это позже, а тогда… У нее, мне показалось, какое-то странное выражение лица. Шофера я спросил, тот ответил, что Миллисент никуда не отлучалась. Зашла к доктору, через некоторое время вышла и велела ехать домой…
— Но Уэйн служит у Милтона, — пробормотал я.
— Вот-вот, я подумал о том же, — кивнул лорд. — А на следующий день Дейзи сказала мне, что нашла в камине в комнате Миллисент пепел. А камин не топили, тепло ведь! Там нашлись два обрывка, обгорелые, ничего не разобрать, только и ясно, что это была бумага.
— Она жгла письма? — предположил я.
— Наверно, — пожал он плечами. — Дейзи ухитрилась заглянуть в шкатулку — там ничего уже не было. А пепла оказалось довольно много…
— Вероятно, Уэйн вернул миледи ее письма, — сказал я. — Их было не так много, и, я думаю, он держал их при себе. А передать из рук в руки всяко надежнее… Наверно, он встретил ее у доктора Милтона.
— Я тоже так решил, — кивнул лорд. — Ну вот… Миллисент несколько дней была сама не своя, а потом как-то ожила. Дети опять же…
— Ну, все хорошо, что хорошо кончается, — улыбнулся я. Сам я ни за что не променял бы общество моих питомцев, Ларримера, стряпню Мэри и прочие атрибуты спокойной жизни даже на самую горячую страсть. Впрочем, я ведь не женщина! — А Уэйн уехал. Доктор Милтон очень расстроился, хороший был стажер, говорит, способный. Но какие-то семейные обстоятельства вынудили юношу оставить наши края…
— Да пусть едет, — махнул лорд Блумберри рукой. — Главное, до греха не дошло!
— А вы бы сумели простить, если?.. — осмелился я спросить.
— Ее — да, — твердо ответил лорд. — А его бы я убил.
Я поперхнулся. Впрочем, мой дядюшка примерно так и поступил. На дуэли, правда, но какая разница?
— А за то, что все обошлось, мне надо благодарить вас, мистер Кин, — серьезно сказал он.
— Скорее уж моего непутевого кузена, — усмехнулся я. — Без него ничего бы не вышло.
— Значит, и его тоже. Предложить вам… хм… гонорар, полагаю, значило бы обидеть вас, — продолжал лорд. «Сирил бы не обиделся», — подумал я. — Но знайте, Блумберри помнят добро. Вы можете обратиться ко мне в любое время, и я буду на вашей стороне.
— Даже если я совершу убийство? — не удержался я.
— А почему бы и нет? — вскинул он бровь. — Еще раз благодарю, мистер Кин. Вы спасли мой брак!
— Право, не стоит благодарностей, — произнес я, но лорд уже вскочил в седло, игреневый конь поднялся на дыбы и стрелой понесся по лугу. — Вот шальной…
Я посмотрел ему вслед и вернулся в машину. Оставалось надеяться, что все и впрямь закончилось.
Но увы. Все только начиналось. Если бы я знал, что отныне стану почетным гостем на всех, решительно всех приемах у лорда Блумберри, я бы тогда не остановился поговорить с ним! Леди Блумберри вряд ли догадывалась, какое участие я принял в ее судьбе, но была со мной неизменно приветлива. А супруг ее, к моему великому счастью, прекратил бомбардировать меня рассказами о лошадях, найдя парочку других жертв. С ним мы обменивались заговорщицкими взглядами…
А еще имелся Сирил, который при каждой встрече прозрачно намекал, что не против еще разок оказать мне услугу (читай, неплохо развлечься и подзаработать)…
Честное слово, от того, чтобы уехать на пару месяцев куда-нибудь на континент и отдохнуть от всего этого, меня отделяло уже немногое. Ну вот разве что необходимость присматривать за моими крошками: две-три недели они обойдутся без меня, но и только! Даже верному Ларримеру я не мог доверить столь длительный уход! Ну а скрыться как-то иначе было невозможно, разве только забрать всю оранжерею с собой, и это уже не казалось мне неосуществимыми планами.
Наверно, передумал я в тот день, когда ехал к тетушке Мейбл и ненадолго притормозил на вершине холма. Холм — это одно название, просто пологая возвышенность, но наверху чудится, что ветер чище, запахи разогретых поздним летним солнцем трав слаще, а воздух прозрачнее.
Тогда-то я и увидел их, чуть поодаль, у реки. Лорд Блумберри на своем вороном жеребце выделывал такие кульбиты, что меня оторопь взяла. Рядом пытался повторить это его старший сын, оседлавший того самого непослушного игреневого конька, хоть тот и был великоват для мальчишки. Младший сын пока крутился рядом верхом на крепконогом караковом пони, но ясно было: скоро и он окажется в компании этих сорвиголов. Неподалеку стояло ландо, запряженное парой гнедых — этот экипаж я помнил еще со свадьбы тетушки Мейбл, — а леди Блумберри и ее дочь расположились на траве, на плотном покрывале, и, наверно, раскладывали сандвичи для своих мужчин. Девочка, похоже, не питала никакой приязни к буйным забавам мужчин. Леди Блумберри выглядела вполне довольной и счастливой. Надо думать, угроза лишиться дома и семьи живо охладила ее «романтическую страсть».
