– Действительно показалось.
Ива, широко раскрыв глаза, смотрела на спутников, понимая, что происходит что-то важное, но не улавливала истинной подоплеки перебранки. Немного подумав, она решила сгладить углы, переведя разговор на другую тему:
– Т’ьелх, а нам долго еще ехать?
Эльф еще пару секунд продолжил сверлить в Катерине дырку, потом перевел взгляд на подругу:
– В принципе нет, но сегодня уже не успеем. К тому же к храму Аня и Вера надо подходить после полудня. Через час-два, но не позже. Это вроде как дань уважения. Помнишь, в легенде говорилось, что последняя встреча, то есть не самая последняя, а из тех, когда они были еще заколдованы, произошла в самом разгаре дня, после праздничной службы. Вот и считается: лучше приходить к ним именно в это время. Так что проедем еще немного. Там будет храм Миетан – богини покоя. Рядышком и переночуем. Это хоть и кладбище, то есть по сути святая земля, а я точно знаю, что лихим людям это не помеха, но около храма все ж поспокойней будет. Любой идиот дважды подумает, прежде чем злодеянием тревожить Миетан. Но все равно придется дежурить.
– А что тут, много, как ты выразился, лихих людей? И кошки на это закрывают глаза?!
– Можешь мне поверить – много. И, прежде всего, сами кошки.
– Не понимаю… – вздохнула Ива.
– Я же тебе говорил, милая, другая культура. А кошки…
– Да, я помню – вредные, ехидные, хитрые, шпионы, воры, наемные убийцы и отравители.
– Точно!
– Но не разбойники же! – возмутилась Катерина.
– А почему нет? Иногда так… чтобы кровь разогнать, да мастерство не потерять.
Вечер окрасил Город Мертвых в тускло-синий цвет. Храм Миетан находился на небольшом холме, и оттуда очень хорошо просматривалась вся долина. Сверху казалось, что это вполне обычный городок. Разве что очень чистый и ухоженный. С разнообразными крышами – кто во что горазд – с памятниками, садами, дорожками.
Но вот на небо величественно вплыла полночная красавица луна, и все мгновенно преобразилось вокруг. Исчезла яркость красок, уступив место бледности и тусклости, очертания предметов потеряли свою четкость, поползли от каждого угла неясные туманные тени, – и Город Мертвых сам стал похож на призрак.
Ива поежилась и вернулась к костру. Эльф молча протянул ей ее порцию ужина. Когда она уже расправилась с половиной, он произнес:
– Не вглядывайся в город сильно, милая.
– Что?
– Я видел, как ты смотрела на него. – Т’ьелх мотнул головой куда-то в сторону, куда именно, было в общем-то все равно, так как город был везде. – Не надо. Не надо слишком пристально вглядываться в него. Да еще ночью.
– Но почему?
Эльф вздохнул, поставил миску на землю и, уперев подбородок в сложенные на колене руки, задал вопрос:
– Скажи мне, почему опасно смотреть в зеркала после заката?
Ива пожала плечами: это знал каждый ребенок, но по-другому объяснять Т’ьелх, видимо, не умел.
– Повылазить может всякое. А не вылезет, так что-нибудь такое увидишь, что можно седой остаться.
Знахарке тут же вспомнилась тетушка. Она говорила:
«Остерегайся по ночам смотреть в зеркала. Какими бы силами мы ни обладали, ночью за свое любопытство мы платим частичкой себя».
– Не поняла, – вмешалась Катерина. – Что может повылазить? Что увидишь?
Знахарка еще раз вздохнула:
– Разве ты не знаешь? Ну слушай. Зеркало – это своего рода грань между мирами. Причем ночью грань между этим миром и тем, в котором прячется неизвестное: то, что было, то, что будет, чего боимся и чего хотим. Считается, что большинство мелких демонов как раз оттуда.
– Потусторонний мир… – зачем-то произнесла девушка.
– Да. Даже название двойное значение получает. Ночью эта грань особо истончается. Поэтому-то и гадают в основном ночью. Легче увидеть желаемое. Но как мы смотрим на них, так и они на нас. А где гарантия, что у кого-то из того мира не хватит сил, чтобы проникнуть сюда. Ты наверняка слышала рассказы о том, что когда девушка гадала, суженый не только появился, но и пощечину дал любопытной. Или о том, что зеркала переворачивают или закрывают, когда в доме покойник, чтобы мертвец не вернулся. Можно до бесконечности продолжать. Однако опасность кроется и в том, что потусторонний мир хоть и с удовольствием идет на сделки с людьми, но платить ему за это придется частичкой себя.
– Как это – себя?
– Здоровьем, молодостью, счастьем, жизнью, судьбой, а то и душой. Короче, мне тетушка так говорила: «Только в самом крайнем случае». Но это каждый знает, а как это связано с твоим предостережением, а, Т’ьелх?
– Да точно так. Зеркало – это грань, а кладбище – а в нашем случае Город Мертвых – это тоже грань. Ты на него смотришь, а он на тебя. И поверь мне, ничего хорошего из этого выйти не может. Тебя, может, к себе город и не утащит, но что-нибудь в твоей судьбе он в состоянии изменить, и поверь, горе он тебе оставит, а вот радость, счастье на себя потянет.
Эльф замолчал, но слова повисли в воздухе.
Катерина вдруг вспомнила, что ночевать на кладбище тоже не рекомендуют, ведь сон – это тоже грань. Еще придет кто и в тело твое вселится, пока душа твоя в садах Грез летает.
А Ива подумала о щемящем чувстве тоски, накатившем на нее, когда она вглядывалась в призрачные тускло-синие крыши склепов, и о том, что ей самой несвойственна такая немая тоска, а это значит, кто-то или что-то коснулся ее сознания. Маг, знахарка, ведьма больше других открыты для всего потустороннего, иначе они не являлись бы тем, кем являются, а значит, ей, наверное, надо быть особенно осторожной в этом странном месте. Если уж она при свете слышит голоса, то что же будет дальше?
Т’ьелх размышлял о том, что не нравится ему эта Катерина. Он много раз путешествовал с людьми, да и представителями других рас, которых не знал. Но никогда еще чувство тревоги не было столь сильно. Может, дело в том, что в этот раз он отвечал не только за себя, но и за возлюбленную. Но, скорее всего, просто сработало его чутье, которое всегда предчувствовало опасность. Так вот – эта Катерина была опасна. Он уже понял, что, скорее всего, она прибыла сюда из другого мира. Нет, это не пугало эльфа. Он прекрасно знал, что миры, более или менее похожие на этот, существуют. Это не являлось для него тайной, хоть о том и не кричали на каждом углу… чтобы всякие придурки не пытались соваться туда в надежде попасть в другой мир, а вместо него не оказывались в мире потустороннем, – большая разница. Т’ьелх даже встречался с теми, кто волею судеб попал в этот мир из другого, и отлично знал, что они ощущаются по-особому. А Катерина по всем ощущениям была из этого мира. Т’ьелх не сомневался в правильности своих выводов. Но объяснить противоречие не мог. И ему очень хотелось выяснить правду до того, как у них начнутся неприятности, а в том, что они обязательно будут, он опять же не сомневался.
