— Разумеется. — Он тотчас уступает, но взгляд его устремлен непонятно куда, а лоб нахмурен.
— Что такое, Алехандро?
Он вздыхает.
— Я могу сказать тебе нечто конфиденциальное, Элиза?
— Безусловно.
Он допивает вино одним глотком и ставит бокал на стол.
— Я в ужасе от предстоящей войны. — Он улыбается какой-то презрительной к самому себе улыбкой. — Мой отец был сражен стрелой Инвьерна. Прямо на моих глазах. Это до сих пор снится мне в кошмарах. И в следующий мой раз на поле боя я получил серьезные раны.
— Заблудшие, — шепчу я. Так вот почему он всегда такой нерешительный? Потому что он напуган?
— Именно, Заблудшие. Теперь видишь, насколько я далек от образа героя? Это ты меня спасла в тот день, помнишь?
Никогда не думала, что спасти чью-то жизнь может быть так унизительно. Я едва сдерживаюсь, чтобы не отвести взгляд, не закатить глаза.
— Обещаю, в следующий раз я избавлю тебя от этого стыда и позволю умереть.
Он вздрагивает, и я жалею, что не могу взять слова назад. Откуда взялась эта новая, жестокая Элиза?
— Я понимаю, — говорю я примирительно. — В прошлые месяцы меня несколько раз охватывал такой ужас, что я думала, я умру от страха. Но время проходит, решения приняты и действия совершены, и мне снова не надо бояться некоторое время.
— Это облегчает дело?
— Я напугана больше, чем обычно, — говорю я с грустной улыбкой. — Я видела, как умирали люди.
Умирали прямо у меня на руках. Мне надо сделать паузу, прежде чем продолжить.
— Я представляю, какой тяжелой будет жизнь, как сложно будет просто продолжать. После. Даже если мы победим.
Он заметно грустнеет, пока я говорю, и я боюсь, что только все ухудшила.
Я встаю и потягиваюсь. Мой аппетит пропал, и я внезапно очень захотела оказаться рядом с Хименой и Марой.
— Надеюсь, ты простишь мой ранний уход, Алехандро, но если через два дня мне предстоит коронация, то мне необходимо начать приготовления.
Это ложь. Коронация занимает последнее место в моем списке забот.
Он поднимается и берет меня за руки.
— Я рад, что ты вернулась. — И снова этот потерянный вид, заставляющий меня хотеть обнять его и промурлыкать слова утешения.
Его взгляд падает на мою грудь. Корсет и жилет подняли мне ее чуть не до подбородка. Я почти уверена, что если я чуть-чуть опущу голову, она прекрасно на ней расположится.
Его руки словно змеи обвивают мою талию, он притягивает меня к себе, моя грудь прижимается к его груди.
— Элиза, — шепчет он, глядя на мои губы.
Я хочу, чтобы он меня поцеловал, хотя мое сердце дрожит, несогласное. Я хочу ощутить вкус победы, быть желаемой тем, кого я сама когда-то находила желанным. По его виду я понимаю, что если я захочу, то могу сегодня оказаться с мужчиной в первый раз.
Он наклоняется, его губы касаются моих. Сначала деликатно, потом настойчиво. Пальцы путаются в моих волосах, моя верхняя губа между его губами, его язык гладит мои зубы. Его джентльменский рот оказывается очень мягким. Мягче, чем у Умберто.
Вскрикнув, я отталкиваю его.
Смущение быстро сменяется на его лице мягкой улыбкой.
— Я понимаю, Элиза. Ты еще не готова. У нас много времени, чтобы узнать друг друга получше.
Он говорит со мной тем же тоном, какой он использует, обращаясь к маленькому Розарио. Умиротворяюще, снисходительно.
— Благодарю за твое понимание, — я сладко улыбаюсь. В день своей смерти Умберто говорил о возможности освободиться от Алехандро. Что же он обнаружил?
Но сейчас это неважно. Я должна стать королевой, чтобы помочь людям, которые важны для меня. Надеюсь только, что теперь, месяцы спустя, есть еще земли, над которыми мне предстоит властвовать.
Я вхожу через двери, соединяющие наши покои. Химена читает Священный текст, Мара штопает свое платье. Обе они выглядят удивленными.
— Мы не ждали тебя так скоро, — говорит Химена.
— Ты нашла ту пальму?
— Нет, — отвечает она, вздохнув. — В монастыре ее не было. Мара проверила комнаты слуг.
— Главный по кухне застукал меня за тем, как я копалась в горшке с землей, — говорит Мара звонким от смеха голосом.
Я падаю на кровать, разочарованная.
— Она может украшать покои какой-нибудь знатной дамы. Мне надо придумать, как проверить все комнаты в замке. Может, Гектор мне поможет.
— Спросим его завтра, — говорит Химена.
Поиск Божественных камней кажется ей странным делом, потому что Виа-Реформа привили ей стойкую веру, что подобные вопросы должны быть предоставлены сами себе. Она согласилась помочь лишь после того, как я рассказала ей, насколько ужасны будут последствия, если колдуны Инвьернов найдут их раньше нас. Я полагаю, я бы могла приказать обыскать весь замок, когда стану королевой. Я хмурюсь. Какой прекрасный способ расположить к себе моих новых подданных.
Я глубоко вдыхаю и объявляю:
— Меня коронуют через два дня.
Они смотрят на меня в изумлении.
— Это же прекрасно, Элиза, — говорит Мара.
Кто-то стучится в дверь. Я подпрыгиваю, почти ожидая увидеть Алехандро. Химена приоткрывает дверь, забирает что-то через открывшуюся щель, закрывает снова.
— Послание для тебя, голубиная почта, — говорит она, протягивая руку. Небольшой контейнер зажат между большим и указательным пальцами.
Я хватаю его, откручиваю верх, разворачиваю маленький свиток.
— Это от Косме! — восклицаю я. — Басагуан захвачен. Армия князя оттеснена в Хиндерс. Все окрестные деревни сожжены. Она организовала группу, чтобы досаждать Инвьернам с тыла, пока они идут на Бризадульче. — Я смотрю на них, помахивая маленьким пергаментом. — Она говорит, нам надо ждать беженцев. Может быть, тысячи.
— Это хорошо, да? — спрашивает Мара. — Это значит, она в состоянии организовать эвакуацию.
— Да, это хорошо, — киваю я.
Молись, несмотря на сомнения. Я падаю коленями на твердый каменный пол. Я падаю ниц и молюсь о Косме, о Хакиане, даже о вероломном Белене. Я прошу о жизни для отца Алентина и людей его тайной деревни. Я молю Бога показать мне, как сражаться с колдовством анимагов. Когда так много поставлено на карту, он, безусловно, прислушается к моим молитвам.
Когда я, изможденная, забираюсь в постель, мое тело блестит от пота, вызванного жаром, которым запылал мой Божественный камень в ответ на молитву.
Следующий день — вереница однообразных дел. Всем нужно мое мнение, но по самым мелким вопросам. «Каким вы хотите сделать свой выход, ваше величество?» «Какие блюда вы желаете к праздничному столу?» «Какие лилии предпочтительнее для вас: Звездочет или же Алламанда?» «Что сыграть оркестру — „Глорифику“ или „Торжественный въезд“?»
