– Держись! – рявкнул над самым ухом Кривой. – Не падай, затопчут…
Из темноты вылетела лапа с когтем, Кривой мечом отвел ее в сторону, протиснулся вперед, заслоняя собой Хорька, сжал рукой его плечо, попытался толкнуть назад. Но Хорек вырвался, закричав что-то и самому непонятное.
Тени, огненные блики, гладкие черные тела, кровь… Визг и скрежет, крики ярости и предсмертные стоны…
Хорек прижался спиной к каменной стене, перевел дух. Дом уже почти прогорел, свет почти не дотягивался до стены и стоящих возле нее людей…
Два десятка, посчитал Хорек. Два десятка…
Слева кто-то свистнул, Хорек оглянулся – Враль. Он сидел, прислонившись спиной к стене, кровь на правой ноге отливала черным в неверном свете пожарища. Рядом стоял Рык. Возле него – Серый Всадник.
– Кривой… – позвал еле слышно Хорек и улыбнулся, услышав, как справа от него Кривой ругается последними словами.
Темнота на самой границе освещенного пространства дрогнула, потекла… Черные тела двинулись вперед – медленно, не торопясь. Прогоревшие бревна с треском обрушились вовнутрь, полыхнули, осветив напоследок приближающихся врагов, и почти погасли.
– Не стоять! – прокричал Смотритель. – Как только подойдут – вперед. Не ждать.
Черные замерли.
– Вперед! – крикнул Смотритель.
Хорек оттолкнулся от стены, шагнул вперед, пытаясь замахнуться неподъемным мечом. Вот и все, промелькнула в голове мысль.
Он не успел добежать до черных; один из них прыгнул, Хорек оступился и сел, выставив перед собой клинок, как тогда, тысячу лет назад в своей первой засаде, и, как тогда, Кривой бросился вперед…
Удар обрушился на Хорька, припечатал его к снегу, выбил из груди воздух. Черный не шевелился. Хорек закричал в ужасе, попытался столкнуть с себя тушу, но руки скользили по панцирю, а ноги только били по снегу, не находя опоры.
Чувствуя, что задыхается, Хорек повернул голову, увидел, как Рык, заслоняя собой выронившего меч Враля, остервенело рубит тянущиеся к нему лапы. Увидел, как Смотритель встал рядом с вожаком, и увидел… Увидел – уже теряя сознание – линию блестящих жал. Гаснущий свет пожара отразился в наконечниках копий.
«Обоз успел, – подумал Хорек. – Успел».
Черная тень заслонила Рыка. Мелькнул черный коготь – боль пронзила Хорька, метнулась от пробитой руки к сердцу. Хорек попытался закричать, но не смог, только застонал еле слышно – и все для него исчезло.
Кривой, прихрамывая, подошел к столу и поставил новый кувшин перед Рыком. Тоже сел.
– Старый я стал, – пожаловался Кривой. – От подвала до кухни пройду пару раз – и все. Запыхался.
Рык налил вино в кружки, одну подвинул Кривому.
– За что выпьем? – спросил Кривой.
– За жизнь, – ответил Рык. – За то, что выжили.
– Можно, – кивнул Кривой. – За это – можно. А за погибших я пить не буду. И так за них пью, раз они сами не могут. Почти каждую ночь приходят… Дылда, Полоз, Дед… Все остальные. Стоят и смотрят. Я спрашиваю, налить вам выпить, а они молчат. Я спрашиваю, как они там – все равно молчат. Я уж извиняться пробовал, что не ушел вместе с ними, а все не отвечают. Смотрят молча, будто ждут…
Рык осушил кружку, осторожно поставил ее на стол.
– Наверное, ждут, – сказал Рык.
– К тебе тоже приходят? – Кривой снова налил вина в кружки.
– Нет, ко мне не приходят… Не они. Жена моя приходит с ребенком. Столько лет прошло, а она все молодая. И не говорит, кто родился – мальчик или девочка.
– А какая разница? – спросил Кривой. – Дите…
– Нет разницы, – покачал головой Рык. – Совсем нет разницы. Она иногда разговаривает со мной, успокаивает, говорит, что я сделал все правильно…
– Вот видишь…
– Это она говорит – жалеет меня. И я ее пожалел когда-то, не хотел обидеть правдой. И убил.
Рык вздохнул тяжко, со стоном.
– Снова я напился, – сказал он. – Пора мне домой.
– И снова на полгода, – пробормотал Кривой.
– На полгода, – кивнул Рык. – А что тут делать раньше? На твою кривую рожу смотреть?
– А в лесу ты у себя на что смотришь? Своим домом любуешься, наделом земельным? За пятнадцать годков не надоело? В нашу берлогу ходишь?
– А ты не хотел бы туда сходить?
Кривой задумался, покачал головой.
– Не хочу.
– Их там нет, – сказал Рык. – Никого нет. Они остались… Заика на горе…
– Нету Заики на горе, – Кривой сделал большой глоток из кружки. – Я просил, посмотрели еще лет десять назад. Кто-то могилу разворошил, даже костей не осталось. Рыбью Морду найти я даже и просить не стал. Там, наверное, сейчас ничего и не найдешь, после того как черные прорвались в подземелья. Враль писал: народу полегло в подвалах и норах – сотни. Но темные успели. Теперь в Базаре постоянный отряд темных…
– Ты мне уже это говорил. Раз десять говорил: и про черных, и про то, как хорошо устроился Враль в Базаре, без ноги, а устроился… Что ему помогают… – Рык резко замолчал, выпил вино из кружки и снова налил. – Серые ему помогают. А он…
Кривой опустил голову, пригладил седые волосы и вздохнул тяжело.
– Интересно, – спросил Рык, – а солнце уже взошло?
– Наверное, нет, а то бы уже возчик зашел. Он в этом деле точный.
– Ну, тогда я не буду ждать, – Рык оперся ладонями о стол, собираясь встать, но замер. – О княжне ничего не слышал?
– Слышал. Жива. Дважды ходила к Провалу.
– А я… Я чуть все не погубил, дурак… – Рык взял кувшин и сделал несколько глотков прямо через край. – Княжество спасти хотел… А они и без меня договорились. И не нужно было ничего, не нужно было идти за княжной.
Кривой поскреб ногтем пятно на столешнице.
Всякий раз, напившись, Рык рассказывал ему, как договорились воевода и княгиня, родившая мальчика. Как постарались воевода с женой – и это несмотря на свой возраст, – родившие через годик девочку.
Когда в прошлом году молодых обручили, Рык приехал неожиданно, напился, кричал что-то о девочке, которую обманули и отдали в уплату за договор с Кругом. Кривой не возражал, не пытался доказывать, что князь должен был отдать дочь, вернуть ее Серым. У него ведь в горах тоже нашли руду. Нельзя с Серыми Всадниками ссориться.
Сидел Кривой рядом с Рыком, молчал и думал, что вот кричит Рык, надрывает себе сердце, но ведь не отказался от княжеского надела за привезенную дочку. Пусть и слепую.
Сдержали князь с княгиней свое слово – и ватажников выживших, и Рыка наградили. Кривой вот постоялый двор построил. Хотел возле самого Камня, да, поразмыслив, поставил его на пожарище, на месте постоялого двора Молчуна. Князь его от налогов освободил. Кривой, не подумавши даже, жениться собрался, да спохватился: баба в доме – есть кому трепать языком, выбалтывать все. А тут лучше помолчать. Нельзя людям про такое знать, никак нельзя.
