Марко коротко размахнулся и ударил меня по щеке.
Потом еще и еще раз, пока мои глаза не приняли осмысленное выражение. Лизка с Кьеном в ужасе стояли, ощетинившись всевозможным колюще-режущим оружием, а я первый раз видела свою бесстрашную язвительную подругу в таком состоянии. Хм… ну, она меня в истерике тоже раньше не видела. Марко опустился рядом со мной на колени, поскольку воспитательные меры проводил стоя в полусогнутом состоянии, вытер мое мокрое лицо, прижал к себе сотрясаемое от боли и слез тело. Песок и наши вещи – все попадало обратно, разрушительный вихрь исчез, как и ярость, оставив мне только беспредельную, рвущую душу на куски боль. Мой тихий шепот был отчетливо слышен в наступившей тишине и пугал больше, чем крик.
– Марко, ведь я убила его, убила часть своей души! Просто потому, что тысячу лет назад кто-то принял решение не вмешиваться. Почему чьи-то поступки должны быть оплачены ошметками моей души? Разве так должно быть? Нельзя уничтожать любовь, это неправильно, Марко, как же мне жить дальше с этим? Я не смогу, не смогу…
Марко гладил меня по спине, расслабляя сведенные спазмами мышцы. Лизелокки, наверное, только сейчас поняла, какое опасное существо записалось к ней в лучшие подруги. Я улыбнулась ей, хотя улыбочка вышла та еще, скорее перекошенная от боли гримаса. Воительница засунула свой верный меч в ножны, кинула его на песок и тоже плюхнулась передо мной на колени. Что-то странная ночь получается, все передо мной преклоняются! Чувствую, скоро дадут под зад для равновесия, хе-хе, эх… Я на миг закрыла глаза, концентрируя силу внутри, сворачивая колючий клубок эмоций и пряча его поглубже. Прошло несколько мгновений, наполненных тишиной и напряжением. Когда я вновь посмотрела вокруг – то была прежней сдержанной Аррлеей: ни боли, ни слез, ни следа бури. Подруга легонько чмокнула меня в губы и обняла поверх защищающих объятий Марко.
– Аррлея, ты не одна. И пусть те, кого ты так верно обозвала идиотами, провалятся в Хаос, но мы ведь на самом деле не дадим Паутине погибнуть?
Кьен задумчиво посмотрел на кучу расчувствовавшихся спасателей, которых только в эльфийских слезливых романах описывать, и явно думал, какую бы гадость сказать, чтобы привести нас в нормальное бодрое состояние. Малыш, я тебя понимаю! Меня в твоем возрасте тоже до смерти пугали бурные проявления чужих эмоций. Терпи, с нами и не такое узнаешь!
– Не дадим. Но уж потом я надеру им задницы, нейтралитетчикам хмыровым!
Все засмеялись и с облегчением отпустили меня, а то уже тяжело было двойные объятия удерживать.
– Знаете, друзья, у меня настроение как раз подходящее, чтоб разнести ко всем хмырам святилище Хаоса и всех, кто встанет у нас на пути. Предлагаю двигаться в путь, мы ведь уже отдохнули? Особенно я, хе-хе. Кстати, а где наши лошадки?
Упс, я своими магическими фокусами, кажется, лишила нас возможности двигаться дальше в нужном темпе: наши скакуны не выдержали буйства стихий, вырвали те опоры, к которым мы их привязали на время привала, и в ужасе умчались во тьму.
– Э-э-э, ну извините! – Я развела руками и смущенно подняла вверх брови. – Зато обратно я нас перекину телепортом!
Мы собирали вещи, готовясь к долгому пешему переходу через пустыню, а я подошла к Марко и поцеловала его, нежно и без всякого намека на сексуальность.
– Прости. Я не должна была терять над собой контроль.
– Да. Но ты ведь живая и эмоциональная, а еще очень молодая девушка. Так что тебе простительно. И я хочу, чтобы ты знала: я действительно буду помогать, а не только наблюдать, хоть и без этого никуда. И твоя судьба мне и вправду важна, честное слово, милая.
– Я знаю. – Я погладила его по щеке.
– Прости, что ударил тебя. Я никогда бы не поднял руку на женщину, что бы она ни делала и ни говорила, просто даже мне, древней развалине, стало страшно от того, какие силы ты привела в действие, и надо было срочно приводить тебя в чувство.
– Мне и самой сейчас уже слегка боязно. С этим возросшим магическим резервом я стала очень сильной. – Я запихнула книгу сказок в сумку и выпрямилась, друзья собрались и были готовы выступать.
Марко промолчал, сворачивая последнее одеяло.
– Я тоже хочу, чтобы ты кое-что знал, Маркоарвиэль. Я сделаю это. И пусть я прихожу в ужас от мысли, что останется от меня после того, как я уничтожу свою судьбу и ее отражения, но… любовь и жизнь одного человека не стоят гибели всего сущего. Молчи, Лизелокки! – Я сверкнула глазами на пытавшуюся что-то сердито возразить подружку, поскольку ее словарного запаса на эльфийском все же хватило, чтобы уловить суть моего высказывания. – А психую я от боли и безысходности, что уж скрывать. Я сделаю все, что от меня зависит, чтобы и люди, и эльфы, и все остальные, кто даже не подозревает о грозящей нам опасности, жили дальше, любили дальше и продолжали дальше делать глупости в меру своих возможностей. Хмыр с ними. Я смогу!
Я замолчала, посмотрела на двинувшихся в путь друзей и добавила так, что это услышали только равнодушные цветные луны на звездном небе Хеллвела:
– А потом найду способ уйти вслед за ним…
Мы стояли перед храмом Хаоса, утопавшим в цветах. Он был окружен прекрасными светящимися деревьями и выглядел крайне мирно, если бы не общая неправильность строения и неуловимый дух чуждости и разрушения, присущий всем подобным зданиям. До оазиса добрались относительно быстро. После того как Марко надоело увязать в горячем песке и он заколдовал нашу обувь, дело пошло веселее. За пару часов мы преодолели достаточно большое расстояние и за очередным барханом наконец увидели оазис. Быстрое сканирование обстановки сообщило, что ни одной живой души в окрестностях нет, да и были тут последние посетители несколько сотен лет назад.
– Ну что, на экскурсию – и домой? – Лизка деловито оглядывалась.
– Угу, как бы экскурсия не затянулась! Есть что-то в этом месте такое, угрожающее…
– Девушки, сосредоточьтесь!
Но в святилище мы вошли смело, игнорируя неприятные ощущения. Мне сразу не понравился алтарь, стоящий посередине. Он напомнил мне прошлый визит в подобное заведение, закончившийся свиданием с демоном. А еще как-то подозрительно выглядели шесть коленопреклоненных статуй, вооруженных каменными мечами и копьями. У каждой страшилки было два ужасных лица, одно из которых смеялось, а другое – кривилось в горестном плаче.
– Вот вам, дети, наглядный пример раздвоения личности! – Лизка тоже не одобрила усилий скульпторов, которые перевели столько драгоценного мрамора на трехметровых уродцев.
– Будьте осторожны! Давайте поищем меч и поскорее уберемся, не нравится мне тут! – Я осторожно запустила в пространство святилища поисковые щупы, которыми очень удобно было обыскивать труднодоступные тайники.
