Тем не менее, глава благородного чистокровного рода Гарри Поттеру определенно не нравился. Этот человек с холодными глазами не вызывал у мальчика ни капли симпатии и доверия. Следует ли говорить, что искренности в нём было не больше, чем магглорожденных на Слизерине? И ещё мальчика не покидало странное чувство, будто он знает, кто именно подбросил злополучный дневник в котел Джинни Уизли за несколько дней до начала учебного года. Этот волшебник вполне был способен на подобные действия. Только зачем подбрасывать тетрадь кому‑то из Уизли? Одно дело Том, он знал парсельтанг и был достаточно амбициозен, чтобы согласиться открыть Тайную Комнату. Гораздо разумнее было бы подбросить дневник тому, кому придутся по душе взгляды Риддла, кто поддержит их и захочет продолжить его дело. Но отдавать дневник семье Уизли? Да они скорее спалят его не задумываясь, чем согласятся выпустить из подземелий гигантскую змею со смертоносным взглядом. Гарри гадал, что же такого мог пообещать одиннадцатилетней девочке коварный Риддл, чтобы та добровольно пошла открывать Тайную Комнату. На ум ничего не приходило. Даже если дневник мог каким‑то образом влиять на тех, кто говорит с ним, это было невозможно, если у собеседника совершенно другой взгляд на мир. Скажем, Тома легко было завлечь обещаниями могущества и власти, к тому же сам Риддл, казалось, во многом был похож на Арчера, но что общего могло быть между Джинни и Риддлом?
Гарри не понимал мотивов Малфоя. Совершить преступление в Хогвартсе руками другого человека, подставить своих врагов, обрушив на них град общественного порицания, осуждения и презрения, при этом оставаясь в тени, что может быть приятней для такого человека, как Люциус? Но разве он не понимал, что Джинни не тот человек, который может попасть под влияние тетради, а шанс, что от неё дневник перекочует к «нужному» человеку, был один на миллион. Так чего же он добивался,… если, конечно, это вообще был старший Малфой, а не кто‑то ещё.
Впрочем, как следует поразмышлять Гарри не смог, потому что неожиданно каникулы подошли к концу и он вместе с Томом, Драко и Блэйзом вернулся в Хогвартс, где как обычно было суетно многолюдно и шумно. Уже с порога мальчик включился в общественную жизнь, временно забывая обо всех своих опасениях и сосредотачиваясь на увлекательном настоящем.
* * *
Девятнадцатое января было снежным и холодным. Гарри потеплее закутался в зимнюю мантию, наблюдая как к окну совятни приближается маленькая светлая точка, почти неразличимая в блеклом облачном небе. По мере приближения, точка становилась всё больше, пока наконец на широкий каменный подоконник не опустилась красивая полярная сова, к лапке которой была привязана увесистая посылка.
— Привет, девочка, — Гарри поспешил освободить питомицу от её ноши, и та ворчливо ухнула, умудрившись в последний момент ухватить хозяина за палец. Мальчик ойкнул, одёрнув руку: — Ну прости, прости! Я знаю, что она была тяжелая, — Поттер осторожно погладил недовольную птицу по мягким перьям. — Зато я принёс тебе угощение, — он достал из кармана пакетик с многообещающим названием «Совиные лакомства» и высыпал практически все его содержимое в глубокую кормушку. Сова смерила его задумчивым взглядом и приступила к трапезе, дав понять, что хозяин прощен.
Осторожно уложив коробку в сумку, Гарри направился в гостиную Слизерина, надеясь, что Том не заподозрит неладного в его долгом отсутствии, но, как оказалось, беспокоился он зря. Друг сидел, обложенный со всех сторон толстыми фолиантами, и что‑то увлеченно писал, а ту часть стола, что не была занята книгами, покрывал ровный слой исписанных страниц. Поттер недоуменно глянул на сидящих чуть поодаль Драко и Блэйза. Те играли в шахматы, стараясь не обращать внимания на своего одержимого исследованиями сокурсника. Поймав взгляд Гарри, Малфой пожал плечами, а Забини закатил глаза, словно говоря: «Ты что плохо Арчера знаешь?»
Перегнувшись через плечо друга, мальчик хмыкнул:
— Градации Тёмных Обрядов? – прочитал он заголовок. — Расскажешь, что это значит?
Том откинулся на спинку стула и, подняв голову, посмотрел на друга снизу вверх. В тёмных глазах, обращенных на Поттера, отразилась легкая насмешка.
— Нет, — нараспев ответил он и самодовольно ухмыльнулся, когда зеленоглазый слизеринец недовольно нахмурился, — ты все равно ни слова не поймешь, раз уж даже название разобрать не смог.
Гарри фыркнул, выпрямляясь.
— И пожалуйста. Не то чтобы мне было интересно, — он сел напротив, отодвинув в сторону стопку угрожающе покачивающихся книг. — Итак. Долго ты собираешься переводить чернила и пергамент?
— А у тебя ко мне какие‑то предложения? – вопросительно изогнув бровь, уточнил Арчер.
— Ну я вроде как имею право проводить субботу в компании лучшего друга, — ехидно заметил Поттер, на долю секунды в глазах Тома мелькнуло раздражение. Гарри обратил на это внимание, но никак не выдал своего беспокойства. С чего это Арчер так реагирует на его слова? И что, во имя Мерлина, он сказал, чтобы вызвать недовольство друга? Или Том действительно был очень занят и не хотел, чтобы его прерывали?
— Ладно, — вдруг согласился Арчер, — так чего ты от меня хочешь?
— Ну, — Гарри растерялся. Между ними часто случались такого рода легкие перепалки, и никому из них не приходило в голову остро на них реагировать, тем более злиться или обижаться. А сейчас Том, стиснув зубы и превозмогая явное нежелание, соглашается оставить свои исследования и провести время с Гарри, будто хочет, чтобы тот поскорее от него отвязался. Это было неправильно… не так, как обычно. Гарри невольно вспомнил их ссору, может ли быть, что Том до сих пор что‑то скрывает от него?
— Если ты занят, можно пройтись и попозже, — предложил он, — необязательно всё бросать из‑за меня.
Том смерил друга недоверчивым взглядом, потом пожал плечами.
— А чем ты хотел заняться‑то?
— Да ничем, — беззаботно отмахнулся Поттер, — прогуляться… ну, в библиотеку сходить, а то Гермиона дуется, что я почти с ней не общаюсь… обследовать школу… да чем угодно.
Том взялся за перо.
— Как всегда бессмысленное времяпрепровождения, да, Гарри? — тихо, отчего его голос прозвучал мягче обычного, пробормотал Том, Поттер не нашелся, что ответить.
Вроде бы всё было как обычно, но разные мелочи, которых в последнее время накопилось достаточно, не давали мальчику покоя. Не мог же Гарри так быстро отвыкнуть от лучшего друга? Он знал, что у Арчера сложный характер, и знал, что зачастую тот не показывает окружающим и половины своих мыслей и эмоций, но с Гарри…. С Гарри Том вел себя иначе, потому что с ним он мог оставаться самим собой, не беспокоясь о том, что друг отвернется от него. Поттер привык к тому, что друг порой ведет себя резко, грубо, иногда даже капризно, но он всегда принимал его таким, каков он есть, не требуя и не ожидая, что Том будет переделывать или ломать себя в угоду чьим‑то желаниям. На этом строились их доверие и дружба, так почему же сейчас Гарри казалось, что Арчер закрылся от него? С тихим вздохом мальчик в очередной раз придумал маловнятные оправдания и объяснения, сводящиеся к тому, что лучший друг просто устал, занят и находится в дурном расположении духа. Не могли же какие‑то мелкие странности в поведении Тома быть чем‑то серьезным? Ведь правда?
