- Говори, о Хафс, - мягко приказал черный джинн.
- Известия о твоей болезни, о мой халиф, пришли в столицу, опережая другие, - со вздохом отозвался серый парсийский кот, и усы его горько поникли.
- О болезни? Не о победе? - зло спросил аль-Мамун.
- О болезни. Причем о такой, что лишает тебя права быть халифом, о мой господин, - безжалостно подтвердил серый джинн. - И о том, что Тарик так и не пришел в себя. Мол, нерегиль сошел с ума, лежит пластом и более ни на что не годится.
- Говори дальше, - бесстрастно - только пальцам от четок было больно - приказал Абдаллах.
- Из Мадинат-аль-Заура плохие новости расползлись по другим городам...
- Плохие вести путешествуют быстро, - пробормотал черный кот.
- В Куфе, Маджерите, Мешхеде и Нисибине начались волнения.
- Зайядиты... - пробормотал аль-Мамун.
- Они, - важно подтвердил серый джинн. - Еретики сбивались в толпы и кричали, что Всевышний покарал нечестивого властителя из рода убийц Али ар-Рида.
Имруулькайс вежливо кашлянул. Тарик не изменился в лице. Абдаллах пожал плечами:
- Про Куфу издавна говорили: если хочешь драки, выйди на площадь и выкрикни: "Да славится имя халифа Умара!". Тебя тут же побьют и отнимут имущество.
- В общем, так они и поступили. Кого убили, кого побили, а у кого отняли имущество. Наместников твоих, о эмир верующих, они кого прогнали, кого в окно на копья выкинули. В Куфе вот на копья выкинули. Вместе с семьей. А еще у них объявился очередной тайный имам. Которого они тут же провозгласили истинным халифом и правителем и носителем священного пророческого огня, желтого свитка и шайтан знает чего еще, во что свято веруют эти сумасшедшие.
- Где же сейчас пребывает это средоточие всех зайядитских добродетей? - мягко спросил Тарик.
- Да в Куфе! - бодро ответил джинн.
- В Куфе, - тихо повторил нерегиль и покивал собственным мыслям. - Очень удобно.
- Но это еще не все! - затоптался парсидский кот.
- Говори, о брат по вере, - строго приказал аль-Мамун.
Джинн вздохнул и продолжил рассказ:
- Теперь о столице. Жители Мадинат-аль-Заура и раньше-то не были тверды в верности...
- Вот как?.. - тихо осведомился аль-Мамун.
Повернувшись к Тарику, поинтересовался:
- Ты знал про это?
- Хочу напомнить, что последние годы правления твоего брата я провел... далеко от столицы, - прищурился нерегиль.
- А первые годы моего правления ты провел в бегах. Так что толку от тебя - никакого, я понял, - отрезал аль-Мамун.
И приказал огромному пушистому коту:
- Продолжай, о Хафс.
Джинн обмотал лапы хвостищем и степенно продолжил:
- Так вот, как только вести дошли, в столице начались волнения. Не сказать, чтобы их и раньше не было...
- Я знаю, - пробормотал аль-Мамун.
- Пожары. Потом айяры из квартала аз-Зубейдийа дрались со стражей-харас, - мрачно проговорил парсидский кот. - Еще дрались на базарах, в паре кварталов сорвали пятничную молитву. Ну и кричали, что халифа околдовали и прибрали к рукам сумеречники.
- Они это уже с год как кричат, - пожал плечами Абдаллах.
- В этот раз дошло до погромов, - джинн поднял почти не видные среди серой густой шерсти уши.
- Что ты хочешь сказать, во имя Всевышнего? До каких погромов?
- Разгромили пару домов наслаждений, мой господин.
- Причем тут сумеречники?
- Ходили слухи, что кто-то из посредников привез в город айютаек. В доме Джамиля-парса действительно нашли девушек-сумеречниц.
- И что? - прекратил перебирать четки аль-Мамун.
- Убили, - опустил желтые глаза джинн. - Изнасиловали и убили.
- Очень благочестиво, - мертвым голосом отозвался Тарик.
У нерегиля не было четок, и он просто сцепил руки в замок. Костяшки пальцев заметно побелели. Впрочем, и в лице Тарика не было ни кровинки. Аль-Мамун решил не вступать в словопрения.
- А потом дошло дело и до дворца, - вздохнул кот.
- Что случилось с дворцом, о Хафс?
- Жители столицы провозгласили халифом принца Ибрахима аль-Махди.
- Что?!
Некоторое время в комнате лишь слышалось, как перекликаются во дворе джунгары и время от времени всхрапывают и ржут застоявшиеся лошади.
Четки аль-Мамуна лопнули и рубиновые зернышки разлетелись, словно кто-то разломил спелый гранат. Абдаллах вдрогнул, сплюнул и отшвырнул бесполезную нитку в сторону.
Нерегиль с отсутствующим видом принялся собирать в ладонь упавшие рядом с ним рубиновые бусины.
- Ибрахим аль-Махди, вот как... - пробомотал аль-Мамун. - Ибрахим аль-Махди...
- Вазиры, Левая гвардия, стража-харас - все присягнули ему, - четко проговорил джинн.
- Абу аль-Хайджа предал меня? - тихо спросил Абдаллах.
Кот покачал мохнатой головой:
- Абу аль-Хайджа не стал командовать Левой гвардией. Но он и его таглиб получили земли в Асваде. И новые хорошие дома в квартале, что строится вдоль канала Нахраван.
- Абу-аль-Хайр? Вазир барида?
- Исчез из своего особняка вместе со всеми документами! - бодро отозвался джинн.
- Понятно, - тяжело уронил аль-Мамун. - Что с моей семьей? Буран, дети - что с ними?
- Они... бежали.
- Куда?
Кот тихонько фыркнул:
- Если бы ищейки Ибрахима знали, в столицу бы доставили их головы, о мой господин. Иорвет вывел их из дворца за день до начала бесчинств и штурма Баб-аз-Захаба.
- Иорвет?..
- Якзан. Якзан аль-Лауни, - подал голос черный кот.
- Штурм? Там был штурм?
- Еще какой, - вздохнул кот. - Сумеречники из хурс стояли до последнего, как ты понимаешь. Попавших в плен раненых сторонники нового халифа распяли. Головы убитых аль-самийа выставлены над воротами Баб-аз-Захаба и на Рынке прядильщиков. Народ ликует. В масджид проповедуют эру очищения аш-Шарийа от сумеречной скверны.
- Торжество веры, ничего не скажешь... - голос Тарика оставался таким же неживым.
Аль-Мамун не выдержал:
- Вера и учение Али тут ни при чем!
Нерегиль взорвался в ответ:
- А что тут причем? А, Абдаллах? За что их убили, а?! За что?! За то, что они оставались верны своим клятвам? А я тебе скажу, за что! Вашей ублюдочной религии все время нужны жертвы! Человеческие, сумеречные - неважно! Вам нужно все время проливать кровь! Карматы честнее, чем вы, ашшариты! Они хотя бы не прикрываются Именем Единого! А вы беспрерывно воюете...
- ...а когда не воюете, то друг друга убиваете и чужое делите, - спокойно продолжил аль-Мамун. - Я помню, что ты мне тогда сказал. Но ты не прав.
