нужно место под гидропонику. В тех нишах будет идеально. Да и овощи с грядки прямо на стол можно будет бросать. — буднично ответил Геральд.
— Но командир, библиотека придает такой лоск кают компании! — не удержалась Кара от комментария.
— Корабль не рассчитывался на межзвездные полеты. А без возобновляемых источников питания об этом можно забыть. Так. Не о том думаем, экипаж! — оборвал сам себя Геральд. — Выполнять приказ и готовиться к прыжку. Скоро потрясет.
— Мы движемся. — поделился своим наблюдением Волчонок.
В это время он находился в медблоке, на том же кресле, но одетый и без лишних инородных трубок в теле.
— Да? Ну ладно. — без особого энтузиазма отозвалась Айва, изучая на мониторе над креслом результаты анализа крови.
— Как там мои дела? — равнодушно спросил парень.
— Дела твои очень странные. Никаких признаков воспаления.
— Разве это плохо? — не понял Волчонок.
— Еще как. Твой иммунитет должен быть в бешенстве от такого количества гематом. — Оторвавшись от монитора, Айва принялась снимать компрессионный бандаж на руке Волчонка. — Опять же инородные тела в кисти, открытые ткани… Та-а-а-а-к.
— Чего? — занервничал парень, борясь с желанием вырвать разглядываемую медиком руку и осмотреть ее самостоятельно.
— Скобки пора снимать. — ответила девушка и направилась к одному из выдвижных ящиков за инструментом.
— Но Кавил же говорил о неделе. — посмотрев на свою кисть, сказал Волчонок.
— Говорил. — подтвердила Айва и вернулась к нему с пинцетом, антисептиком и крючком для захвата скоб.
Брызнув из баллончика на руку антисептик, она принялась методично вынимать скобки, заменяющие шовный материал, поддевая их крючком и подхватывая пинцетом.
— Это что сейчас было? Ты что, пальцем дернул?
— Извини, просто кольнуло, я не специально. — покраснел Волчонок.
— То есть ты чувствуешь руку? — с подозрением в голосе уточнила она.
— Ну да. — слегка пошевелил он пальцами.
— И как оно?
— Зудит. Можно почесать? — с ноткой надежды в голосе, спросил он.
— Валяй. — положив инструмент на подставку, разрешила Айва, не сводя взгляда с его кисти.
Волчонок с удовольствием поскрёб руку, стараясь не задевать оставшиеся скобки и места, из которых другие только что вытащили.
Мельком глянув на монитор, Айва осторожно поинтересовалась:
— И что, тебе сейчас совсем не больно? Нисколечко?
— О, мне хорошо. Мне сейчас очень хорошо! Она уже 40 минут как зудела! — блаженно жмурясь, парень с упоением разминал правую кисть.
— Ага. Ну да. Уже сорок минут как. С какой ты говоришь планеты родом? — спросила медик с подозрительным прищуром.
— Не знаю. Я же говорил…
— Ну да, ну да. Помню. Последние два года. Ага. Зима, там, лето, весна. Кавил! — резко крикнула она, испугав Волчонка.
— Два корабля разворачиваются в нашу сторону. — доложил Фидель.
— Эти со скачковыми двигателями, но второго поколения, а то и позднее. Им их еще разогнать надо, а мы можем сразу сигануть. — размышлял Геральд.
— Мы перегрузки не выдержим. — запротестовал Фидель.
— То вы. А то я. — ответил капитан и направился в дублирующее кресло пилота.
Пока Геральд настраивал панель управления под себя и колдовал с подготовкой к скачку, Фидель неусыпно следил за кораблями галактической безопасности.
— Выстрел. — сухо констатировал пилот.
Корабль не тряхнуло, не раздался треск, взрыв, хлопок или что-либо подобное. Просто моргнул свет.
— Отчет. — запросил через ком Геральд, продолжая настройку.
— Даже предохранители не сгорели. — отчитался Марк из машинного отделения.
— Хорошо иметь запас. — проговорил серьезным тоном Геральд — Жаль катушки доработать не успели, сейчас бы с обшивки пару сотен киловатт в накопители сняли. Ну да ладно. Внимание всем! — продолжил он уже в ком — Приготовиться к перегрузке! Первый скачок три минуты девять секунд! Комы в положение “готов”!
На экране второго пилота, за которым наблюдал капитан, один за другим начали загораться зеленые маячки, говорящие о том, что их хозяин закончил неотложные дела и находился в относительно безопасных для резкого скачка условиях — сидя с пристегнутым четырех точечным ремнем безопасности. Для этого по всему кораблю — и в помещениях и в коридорах — были расположены откидные кресла. Даже в трюме и шлюзовых камерах. Мало ли когда понадобится резко переходить на скачок.
Менее чем через минуту все точки светились зеленым.
В первые тридцать секунд Волчонка придавило настолько, что невозможно было вздохнуть. За тем давление стремительно снизилось и он наконец смог набрать полную грудь воздуха. Блаженно переведя дух, он посмотрел на Айву. Девушка сидела в откидном кресле, пристегнутая ремнями и имела неестественно для ее бронзовой кожи бледный вид. Глаза закрыты, лицо напряженно-сосредоточенное, и в целом было видно, что перегрузка давалась ей не легко.
Озадаченный состоянием медика, Волчонок рискнул отстегнуться от медицинского кресла и направился к ней. Движения были замедленными, как под водой, но сказать, что более тяжелые или энергозатратные он не мог. Подойдя к Айве и присев на корточки перед ней, он накрыл своей ладонью ее руку, которая до белых костяшек сжимала фиксирующий ее в откидном кресле ремень. Рука была холодная и твердая. Девушка никак не отреагировала на прикосновение, что перепугало Волчонка еще больше. Он попытался найти на ее шее сонную артерию и нащупать пульс. Кожа на шее казалась такой же холодной и безжизненной, но пульс он нащупал без особо труда. Да, медленный, да, не наполненный, но ритмичный и стабильный.
Три минуты девять секунд. Геральд сказал что именно столько будет длиться первый скачок. Может ли он что-то сделать или предпринять, чтобы облегчить состояние медика? Вряд ли. Нужно ли было это что-то делать или предпринимать?
— Мда. Надо было хотя бы поинтересоваться у капитана каково это и как себя вести. — Размышлял вслух Волчонок.
То ли перегрузка повлияла на его действия, то ли любопытство взяло верх над здравым смыслом, но он решил дойти до рубки и спросить у Геральда об этом прямо сейчас. Поднявшись на ноги, он направился к выходу, ведя отсчет до конца скачка, чтобы быть готовым к смене обстановки и хотя бы ухватиться за что-нибудь на этот случай.
Потом, придя в себя после первого в своей жизни скачка, он поймет насколько безрассудно он сейчас поступает, но это потом. Сейчас же он думал только о своей цели. Спросить, как себя вести во время скачка. Потому что… А почему? Зачем это? И что это? С этими мыслями он застыл у выхода из мед отсека. За своими раздумьями он сбился со счета, а вялые, как и его движения, мысли сменяли одну за другой настолько долго, что момент выхода из скачка он застал стоящим у двери. В последний момент, когда скачковый
