Девушки радостно приступили к еде, налегая на угощение, я же ела меньше, зато впервые в жизни много пила. Кажется, я одна осушила большую часть бутылки, а когда она закончилась, открыла вторую.
— Вот здорово, — болтала Элинна, — и вино вкусное, и ужин, а впереди еще тортик, ты такая молодец, Мэл.
— Да что там, мне для Виолетты не жалко! Она же, пока я у них работала, лучше всех ко мне относилась. Ты даже не представляешь, какие они там чопорные, эти аристократы. Спесивые и жутко вредные! — Мелинда говорила слегка заплетающимся языком, хотя пила меньше всех, и у меня мелькнула мысль, что с вином я не прогадала, выбрала действительно качественное из старых запасов. Так захмелеть с небольшой дозы можно только от настоящего выдержанного напитка.
— Да, — поддержала я бывшую служанку, ощутив, что и мой язык слушается с трудом, — правда чопорные. С ними, ик, жить невозможно! Туда не ходи, то не делай и всегда веди себя прилично. — Я рассмеялась, черпанула ложкой крем на торте и запустила в Элинну.
— Ах, ты так! — Староста подскочила и, схватив гроздь виноградин с блюда, раздавила в руке и кинула в меня, попав истекавшими соком ягодами прямо на платье.
— О-о-о! — Я продолжила бой, выстрелив в противную старосту ярко-желтым соком нараньи.[7]
Мелинда вступила в бой, кинув вареной картофелиной в волосы старосты. Я бросилась к кровати и, схватив подушку, подбежала к увлеченным возней подругам, со всей силы запустив в них этим объемным снарядом. Девушки упали на пол, но, быстро вскочив на ноги, принялись гоняться за мной по комнате, а потом похватали собственные подушки, и тут уже начался настоящий бой.
Кто побеждал в этом царстве летающего по комнате пуха, мне было сложно сказать. Я махала подушкой во все стороны, не совсем различая, по кому именно попадаю. Когда мы наконец выдохлись, то попросту легли на пол и продолжали весело смеяться. Шнуровка платья врезалась мне в ребра на вдохе, и я недолго думая схватила со стола нож, разрезала завязки и, стянув платье, бросила его под стол. Девчонки тут же последовали моему примеру, и уже спустя минут пять мы принялись дружно прыгать по комнате в одних сорочках, изображая какие-то дикие пляски.
Буйствовали мы таким образом до полуночи, периодически урывая со стола кусочек торта или делая еще глоточек чудесного вина. Подруги свалились раньше меня. Они попросту попадали на кровати и громко засопели.
Мне спать не хотелось совсем, наоборот, тянуло на подвиги. Кажется, зря я пила то магическое вино, которое сама и выбрала. Ведь оно было рассчитано именно на мою первую брачную ночь, а следовательно, новоиспеченные муж с женой не должны были спать до утра. Вино придавало им бодрости и сил, способствовало усилению взаимного влечения. В этом и состоял тот самый магический заряд, что вкладывал в серебристые искры зачарованного питья опытный винодел.
Посмотрев на стол, с грустью заметила, что и вторая бутылка опустела. В окно светила полная луна, заманчиво разбрасывая бледные блики по подоконнику. Осторожно подкравшись к двери, я выглянула в пустой коридор, а потом погасила в комнате магические светильники и крадучись пошла в сторону старой винтовой лестницы. Опасаться, что меня сейчас поймает староста, не стоило. С глупым смешком я полезла по лестнице, добралась до самого верха и уперлась руками с крышку люка. Надавив ладонями посильнее, откинула ее и вылезла на крышу академии.
Когда я осмотрелась вокруг, то даже дух захватило. Серебряный свет луны разливался в чернильно-синем небе среди ярких звезд и нежно ласкал полупрозрачными, словно тончайшее кружево, лучами темные кроны деревьев, плясал крохотными бликами на поверхности широкого ручья, блестел на гладких перилах изогнутых мостиков.
Я вновь подняла голову вверх и посмотрела на круглого ночного духа. Говорят, луна покровительствует тем влюбленным, которые по воле судьбы не могут быть вместе. Он укрывает их в тени от тех, кто стремится навсегда разлучить, оплетает серебристыми нитями сердца, соединяя навек.
Сейчас мне казалось, что этот неземной лик смотрит на меня ласково и даже улыбается. Он раскачивался в темных небесах, уговаривая и меня пуститься в пляс. Тело пронизывали искры желания, мне до невозможности хотелось чего-то неведомого, нега разливалась внутри, проникала в каждую клеточку. Я раскинула руки и закружилась. Теплый ветерок касался обнаженной кожи, ласкал, призывая скинуть с себя все оковы, избавиться от тех пут, что всегда держали меня, не давая раскрыться, узнать, какой я могу быть настоящей.
Я скинула сорочку, распустила тесемки на нижнем белье, откинула его прочь и вновь закружилась в звуках только мне слышимой хрустальной музыки, подставляя тело нежным лучам.
Мне казалось, я вечность танцевала на залитой лунным светом крыше среди тихой уснувшей природы, овеваемая ласковыми касаниями теплого ветра. Когда я ощутила усталость, луна уже прошла часть своего пути по небосклону и теперь светила мне с другой стороны.
Остановившись, я последний раз окинула взглядом волшебный вид вокруг, а потом нетвердой поступью направилась к открытому люку. Спустив ногу в проем, ступила на узкую ступеньку. Холод камня обжигал разгоряченное тело, а стены покачивались из стороны в сторону. Держась за них обеими руками, я спускалась вниз, пока не вышла на втором этаже. Коридор был пуст, и я спокойно дошла до самой комнаты.
Внутри по-прежнему царил учиненный нами беспорядок, подруги громко сопели на кроватях, одурманенные винными парами, луна заглядывала в окно, все так же приветливо мне улыбаясь. Бледные лучи скользили по комнате, забирались на мою постель.
Я подошла, откинула покрывало, легла на живот, все еще чувствуя жар во всем теле, закрыла глаза и прислушалась к своим ощущениям. Мне казалось, что серебристые лучи гладят кожу, овевая приятной прохладой. Я только вздохнула от удовольствия, чувствуя нежные прикосновения, которые становились все настойчивей. Голова кружилась, мысли водили хоровод, путались, а вокруг возникали неясные видения.
Я подняла голову с подушки, всмотрелась в призрачный свет и различила, как из тонких нитей сплетается чей-то силуэт. Одно мгновение, равное вдоху, и я вижу на кровати мужчину. Он сидит рядом абсолютно обнаженный и нежно гладит мою спину, выводит на ней рисунки ласковыми касаниями пальцев.
Кажется, это совершенно неприличное видение, потому что мужчина склоняется вниз и касается кожи губами. В полумраке сложно разглядеть его лицо, но я упорно вглядываюсь в незнакомые черты. В голове мелькает мысль, что не стоило пить столько брачного вина. Протягиваю руку, чтобы коснуться незнакомца, но она проходит сквозь его тело, зато его прикосновения я по-прежнему ощущаю невероятно отчетливо.
