Когда заходящее солнце ослепило глаза часовых, стоящих на стене, Трой чуть приподнялся на локтях и выдвинул голову над бортиком. Эта часть города из окна каморки Беневьера не просматривалась, так что, пока еще было относительно светло, следовало наметить наилучший маршрут продвижения к скале. Трой некоторое время внимательно рассматривал дома, окружавшие подножие скалы, фигуры орков-часовых, промежутки между ними, а также саму скалу, потому что подойти к подножию лестницы у него явно не было никаких шансов. И надо было прикинуть, каким образом вскарабкаться по скале хотя бы до второй-третьей площадки. Он сумел все рассмотреть и даже прикинуть маршрут подъема, как вдруг его взгляд зацепился за фигуру, сидящую на земле внутри загона для доброго мяса. Она чем-то показалась ему знакомой… а в следующий момент Трой задохнулся от изумления и острой боли. Там, в загоне, сидел на земле Даргол, а рядом с ним — кутающаяся в какие-то ветхие тряпки Тамея…
Эти шестеро влетели в Ктых-Эмисенбург на рассвете. С дробным грохотом копыт промчавшись по каменным мостовым и перебудив этим всех добропорядочных подданных благословенной земли Глыхныг, они резко затормозили у дорожной станции. Один из них, спрыгнув с коня, враскоряку (видно, уже долго находился в седле) подбежал к двери и забарабанил в нее, оглашая окрестности воплем:
— Именем великого Хылага!
Это имя было известно любому держателю дорожной станции, как и всякому, кто занимал хоть какую-то значимую должность в вертикали власти земли Глыхныг. Так что ему открыли сразу.
— Двенадцать лошадей, живо!
— Но…
— Живо, я сказал! — рявкнул стучавший. Маячившая за его спиной фигура грозно шевельнула мечом.
Человек с мечом в земле Глыхныг? Это было что-то невероятное! Так что после беглого просмотра бумаг содержатель дорожной станции вывел из конюшни двенадцать оседланных лошадей (две из которых были его собственными, но тут уж не до жиру…), получив взамен дюжину едва державшихся на ногах запаленных животных. Спустя десять минут шестерка всадников вихрем вылетела за пределы города, некогда бывшего столицей славного и могучего королевства людей, почти два года в одиночку сопротивлявшегося ордам орков и павшего оттого, что его соседи не откликнулись на призыв его последнего короля, предпочтя тяготам и опасностям суровой, но честной войны лживый, но призрачно-безопасный мир с орками…
До загона, в котором Трой обнаружил Даргола и Тамею, они добрались через час после заката. На их счастье, Даргол и Тамея улеглись на ночлег в стороне от других пленников. Впрочем, судя по всему, они поступали так каждый вечер.
Записка была написана на клочке кожи (бумаги они не нашли) заранее, вот только Трой опасался, что Даргол не сможет разобрать надпись в призрачном свете одинокого факела… или вообще не поймет, что на коже что-то написано. Однако обошлось. Трой аккуратно угодил камешком, который был завернут в кожу с запиской, в живот лежащего на спине Даргола. Сенешаль вздрогнул, но не стал сразу хватать камень и ошалело оглядываться. Наоборот, он еще некоторое время лежал неподвижно, а затем повернулся, вроде как просто на бок, и таким же совершенно естественным небрежным движением руки ухватил камень, свалившийся с живота. Трой радостно улыбнулся. Похоже, за время плена его сенешаль не утратил ни своей мудрости, ни присутствия духа. Трой кивнул Арилу и двинулся вперед. Его ждали скала и храм, а здесь разберутся и Арил с Крестьянином…
Подъем до второй площадки оказался неожиданно трудным. Не столько даже из-за недостатка опор, сколько из-за того, что почти прямо под ним маячил орк-часовой, и каждую щель, выступ или выщерблину надо было тщательно ощупывать на прочность, дабы обвалившиеся камешки не побудили часового задрать голову. Из-за этого Трой, ранее собиравшийся подняться повыше, до третьей площадки, решил ограничиться второй… Но все же через полтора часа он наконец перевалился на площадку и замер, тяжело дыша.
Спустя десять минут Трой двинулся вверх по лестнице. Ему предстояло преодолеть, как выяснил Беневьер, четыреста сорок четыре ступени.
На последней перед храмом площадке Трой сделал пятиминутный перерыв, чтобы отдохнуть и перевести дыхание (негоже вваливаться в храм на последнем издыхании), а затем отвязал аккуратно приспособленную за спину Тайную ветвь и двинулся вперед.
Храм Шыг-Хаоры представлял собой не очень ровную открытую площадку на самом темечке скалы, обрамленную по периметру двумя рядами колонн. Первый ряд был более ровным и состоял, похоже, из колонн разрушенных храмов Светлых богов из захваченных орками городов людей, второй же составляли грубо обработанные скальные пальцы, по какому-то капризу природы взметнувшиеся вверх именно на этой площадке.
В дальнем конце площадки, замыкая ряд колонн — скальных пальцев, высился огромный валун, явно никогда не составлявший единого целого с телом скалы, а оказавшийся здесь незнамо откуда, незнамо как и незнамо когда. Несмотря на темноту, а может быть, именно благодаря ей в этом валуне можно было угадать то ли огромное и уродливое кресло, то ли… жабу, сидящую на задних лапах. Именно это и был Трон Шыг-Хаоры — главный алтарь храма.
Сейчас прямо перед ним и немного сбоку стояли два массивных треножника, на них в огромных чашах билось уже такое знакомое Трою Темное пламя. Правда, его язычки были намного, в разы, а то и на порядок мельче, чем тот язык, что он загасил в Проклятом лесу. Возможно, потому что горка костей, заполнявших чаши треножников и, по-видимому, служивших пищей этому Темному пламени, была довольно хиленькой и состояла, похоже, из костей скелета всего одного человека… А между ними блестела и искрилась корона. В шаге от треножников стояли три шамана. Двое из них, закрыв глаза и раскачиваясь, совершали над треножниками пассы лапами, бормоча какие-то заклинания, а третий навис над короной, воздев над головой тяжелый обсидановый молот.
Трой несколько мгновений рассматривал эту картину, а затем скользнул вперед, вздымая вверх Тайную ветвь.
Все произошло за короткий миг между двумя вздохами. Шаман с молотом, похоже, в последний момент успел что-то почувствовать и даже начал поворачиваться, но Тайная ветвь с тихим шелестом рассек и его толстую шею, и обе лапы, все еще держащие молот. А двое других умерли, так ничего и не поняв. И даже не выйдя из транса.
Молот рухнул на поверхность скалы с жутким грохотом. Трой замер, ожидая, не начнется ли какая суматоха. Но то ли внизу ничего не услышали, то ли посчитали это частью ритуала (а для чего еще нужен молот, как не для того, чтобы по чему-то бить), так что никакого постороннего шума он не услышал. Опустив Тайную ветвь, Трой торопливо поднял корону и засунул в пустой мешок, заботливо припасенный как раз на этот случай. А затем повернулся и, подойдя к треножникам, двумя брезгливыми хлопками загасил хилые искорки Темного пламени, явно ослабевшие после того, как он убил камлавших над ними шаманов. После чего повернулся и двинулся к лестнице. Главное — сделано. Теперь осталось только выбраться…
