Покорная Вашей воле графиня Лилиан Элизабетта Мариэла Иртон.
Вот так. Мужа козлом не обзываем, от налогов не прячемся, ничего не просим, наоборот — намекаем на то, что сами справляемся со всем подряд. Хотя нет. Просьба только одна — расследовать покушение. Но это уж — в обязаловку. А то что получится? На нее тут зубы точат, а она — сидит колодой?
Да нормальная баба давно звон на всю Ативерну поднимет!
Лиля злорадно ухмыльнулась, представляя, как допрашивают 'убивца'.
— а кто вас нанял?
— Любовник любовницы графа Иртон…
Ну чисто маслом по сердцу… И вообще — что за наглость? Если каждая любовница будет на жену покушаться — институт брака самоликвидируется!
Ладно! Легла ты под симпатичного мужичка, дело житейское. Но зачем же жен травить? Козе понятно, что мужики одних… спят, а на других — женятся. Так что… если б ты, подруга, просто мужа заняла своей… грудью — я бы тебе и денежку подкинула, и подружиться постаралась — мне‑то сей кобель никуда не сдался. А если меня убивать… ну и не ждите добра.
И последнее письмо супругу.
Возлюбленный мой господин и супруг.
Хоть и коробит, а никуда не денешься. Даже если ты мечтаешь его в выгребной яме утопить — внешне все должно быть сахарно — сиропно. Кстати! А как тут получают сахар?
Сахарного тростника нет, да и сахар Лиля на ярмарке особо не видела… если свекловичный… но ведь его можно очистить и рафинад сделать… она — может. Есть ли тут сахарная свекла? Так, не отвлекаемся!
Довожу до Вашего сведения, что у нас большое горе. Я потеряла нашего первенца и имею большие опасения, что это не несчастный случай, а злой умысел, хотя доказательств у меня и нет, одни подозрения…
С трудом придя в себя после потери ребенка и едва не умерев. Я обнаружила, что замок в запустении и нет в нем ни должного количества слуг, ни даже малой охраны. А как только начала разбираться, выяснилось, что управляющий безбожно обкрадывает Вас и графство. В чем потворствует ему Ваш доверенный Ширви Линдт. (а ты, лох педальный, ни сном, ни духом…)
Управляющий был мной тотчас же выгнан за ворота, а мне пришлось закупить все потребное, чтобы люди в Иртоне не умерли с голоду и нанять охрану.
Кроме того, сгорел храм Альдоная и чудом никто при этом не пострадал.
Последнему я весьма радуюсь, потому что не успели прибыть Ваши солдаты, как на меня было совершено покушение одним из них. Жертвой которого едва не стала Ваша дочь. Кроме того Лейс Антрел и его люди (и вовсе это не вранье, если Лейс ее капитан, а вирмане у нее на жаловании, то вирмане — такие же люди Лейса…) героически защитили нас от работорговцев, которых привадили сюда Эдор и Ширви Линдт. Последнего я передала в руки королевского представителя вместе с убийцей и оставшимися работорговцами для суда и следствия. (и не надейся, что все удастся замолчать! Звон на весь мир подниму!)
Также хочу сообщить, что в Иртоне обнаружен пласт янтаря, который втихорца разрабатывали несколько крестьянских семей и управляющий, утаивая его от законного владельца здешних мест. Виновных накажет королевский представитель. Но пласт надо разрабатывать. Королевскую долю я уже отправила и буду отправлять впредь.
Также отправляю вам копии с бухгалтерских книг управляющего — всех найденных, чтобы Вы сами разобрались в его вранье. (копии снимали для нее на уроках чистописания все дети. А почему нет? Надо же им тренироваться? Вот и пускай, все польза будет.)
Миранда Кэтрин здорова и благополучна. Так же, как и я.
Молюсь также и за Ваше здоровье и благополучие.
Остаюсь ваша любящая (ага, шесть раз) и преданная (еще какая преданная, сколько ты меня предавал с разными шлюхами, скотина!) супруга Лилиан Элизабетта Мариэла Иртон.
Вот так.
Отдать все это дело Ганцу Тримейну — и готовить его к отъезду.
Хотя… дней на десять — двадцать он точно задержится.
Пока всех работорговцев опросить пока помочь с наладкой добычи янтаря, пока туда — сюда… твою ж!
Сколько ж предстоит работы!
Хочу домой! Там двенадцатичасовой рабочий день и даже один выходной! Был… А тут — вкалываешь круглыми сутками, мозг насилуешь как только можешь… и даже зарплату тебе не платят! Наоборот — это ты всем платишь! И еще спасибо за янтарь и работорговцев, иначе вообще бы в минус ушла!
Лиля злобно посмотрела на золотое перо в своей руке, запечатала свитки — и вышла из комнаты.
Дел — по горлышко.
Так что — будем поработать!
***
Что такое королевский прием?
Для кого‑то — роскошь золота и драгоценных камней, танцы, радость и веселье.
Для кого‑то тяжелая и необходимая работа.
Если ты попал во всю эту придворную суету недавное — ты будешь веселиться, не замечая яда под роскошью и шипов под розами.
Для кого‑то же… тяжелая работа. И видно, видно тлен под шипами роз…
Гардвейг был внушающим.
Жалость.
Ричард смотрел на оплывшего здоровущего мужика, на его глаза в красных прожилках на забинтованную ногу — и про себя думал, что лучше умереть быстро, чем так день за днем медленно гнить. С другой стороны… красивая женщина рядом с Гардвейгом смотрела на него с искренней любовью и заботой. Кажется, королю повезло найти свою Джессимин. С другой стороны — после скольких неудачных попыток?
Ричарду хотелось бы пораньше.
Но…
Начинались придворные танцы.
Они уже раскланялись, вручили вверительные грамоты, Ричард выслушал все положенные хвалы в свой адрес: и умница, и молодец, и копия отца и вообще — золото, а не сын.
Сам рассыпался в ответных уверениях. И лучше Гардвейга короля не сыскать. И государство под его правлением процветает. И жена у него замечательная. И сыновьями его Альдонай благословил — теперь пусть обеспечит, чтобы они в отца пошли…
Одним словом — мед лился щедро и с обоих сторон.
Гардвейг представил свою жену — Милию Уэльстерскую, Ричард рассыпался в комплиментах ее красоте, но не сильно. Дело такое… молодое…
Хотя эта изменять не будет. Судя по ее взглядам, жестам, нескольким словам, обращенным к мужу — типичная домоседка. Надо, конечно, еще посмотреть, иногда в тихом озере шильды водятся, но себе Ричард доверял. И своему умению разбираться в людях — тоже.
И наконец…
— моя старшая дочь — Анна. Анелия…
Особой теплоты в голосе Гардвейга не было. Ну да. Дочь от нелюбимой жены, разочарование — хотел сына. Но и дочь получилась очень даже ничего. Этакая брюнеточка, невысокая, с тонкой смугловатой кожей, которую не посмела осквернить и одна веснушка
