Внизу слышались оживленные голоса. Двое разведчиков были посланы собрать остальных людей принца, пока Лориэн и Николас продолжали изучать листки древней карты, время от времени подзывая то того, то другого, чтобы они также ознакомились с этой находкой.
Уилладен, забросив сумку на плечо, привычным движением поправила ее. Сссааа крутилась перед ней на камнях, словно что-то не давало покоя зверьку.
По крайней мере, не придется ехать верхом, подумала Уилладен с легким вздохом облегчения и быстро направилась вверх по склону, пробираясь между зеленых камней. Справа от нее поднималась стена; впереди темным провалом зиял проход, и она внимательно вглядывалась в эту темноту.
Внезапно снизу раздались крики, но девушка, не оглядываясь, спешила, увлекаемая неодолимым зовом. Впереди по-прежнему не было никакого движения, не появился и страж в доспехах: словно бы ворота намеренно оставили открытыми. Сссааа бежала впереди, указывая путь.
Как только девушка оказалась в проломе, ее обступила полная тишина. Криков больше не было слышно — точно какая-то дверь захлопнулась за ней, отгородив от остального мира.
Уилладен стиснула в руке обмотанную полотном палку. Под ноги ей легла мощеная дорога, по обеим сторонам ограждаемая зубчатой стеной зеленых монолитов, оставлявших для нее только один возможный путь — вперед.
Николас умел бегать быстро — его этому учили; но тут его тело ударилось о незримую прочную преграду, отшвырнувшую юношу назад с такой силой, что он сбил с ног тех, кто бежал за ним следом.
— Уилладен!.. — Ему как-то удалось набрать в легкие достаточно воздуха, чтобы выкрикнуть имя девушки. Он с трудом поднялся на ноги, пошатываясь после неожиданного столкновения.
Препятствие? Но где же оно? Он не видел ничего, кроме темного прохода меж зеленых скал, а его руки скользили по воздуху, словно бы ощупывая гладкую поверхность. Мгновением позже принц присоединился к нему. Да, преграда была перед ними — незримая, но непреодолимая, как стало ясно несколькими мгновениями позже, когда они с отчаянием принялись швырять в нее обломки камня и валуны, достаточно тяжелые, так что поднять их можно было только вдвоем. Затем они принесли снизу поваленный ствол дерева, прочный и массивный — такой мог проломить ворота крепости — и использовали его как таран. Безрезультатно.
По-прежнему они не видели никакой преграды — только ощущали ее. Они были отрезаны от Уилладен и не могли последовать за ней.
— Похоже, — тусклым, невыразительным голосом проговорил Николас, — что нам осталась только та надежда, о которой говорили вы, ваше высочество, и нам удастся проникнуть в это проклятое место каким-либо иным путем.
— О да, проклятое место — дважды проклятое, — сквозь зубы произнес Лориэн, тыльной стороной руки вытирая пот с лица. — У Ишби есть свои тайны; у нас — только разум и воля. Но, — тут он посмотрел на Николаса, — однажды люди уже очистили это место от зла, и нет стен, которые стали бы преградой для нашей воли. Посмотрим, поможет ли нам эта карта.
Но что случилось с Уилладен? Какое безумие охватило ее? Руки Николаса невольно сжались в кулаки. Если бы сейчас девушка оказалась перед ним, ему пришлось бы сдерживаться изо всех сил, чтобы не ударить ее. Говорят, в знании трав таится немалая толика колдовства… Их привело сюда то, что Уилладен называла своим даром — а почему бы не колдовством? — но там, по другую сторону незримой стены, ее, быть может, поджидала злая ведьма… Оставалось только надеяться, что они найдут древний тайный путь в это проклятое место — и что их помощь не подоспеет слишком поздно.
Они отправились в путь. Николас занял место проводника: он лучше других знал здешние лесные дороги. Его гнало вперед воспоминание о той зеленой светящейся твари, которая напала на них в Черной Башне, — и страх того, что впереди их может ожидать нечто, еще худшее…
Зачерпнув ладонями прозрачной воды, Махарт напилась — и эта вода не только утолила ее жажду, но, казалось, прогнала страхи, давая успокоение душе.
Повернувшись спиной к чудесному роднику, девушка снова оглядела сад. Казалось, он не изменился с тех пор, как удача или судьба привели ее сюда. Лошадь выбралась из своего угла и снова спокойно пощипывала сочную траву.
Девушка заставила себя приблизиться к стене и опять начала медленно обходить ее изнутри, внимательно осматривая то, что лежало за пределами чудесного сада. Несколько раз она останавливалась, протирая глаза: ей чудились странные тени между стеной сада и зарослями гигантских папоротников. Казалось, на какое-то мгновение перед ней возникают контуры зданий, словно вокруг раскинулся призрачный город; но всякий раз листья папоротника вспыхивали ярко-зеленым перед ее утомленными глазами, а очертания небывалого города становились расплывчатыми, пока не исчезали вовсе.
Наконец девушка вернулась на свое ложе, устроенное из пучков травы и одеяла; траву она рвала осторожно, боясь повредить саду. Ей очень хотелось спать, погрузиться в уютное и теплое забытье, и она наконец уступила этому желанию.
… Плач — отчаянный, ранящий слух плач: так может плакать потерявшийся ребенок. Этот плач наполнял собой темноту, он звал Махарт, требовал у нее отклика…
Девушка открыла глаза и обнаружила, что сидит, подавшись вперед, туда, откуда доносился этот зов о помощи, этот плач, который не приснился ей, а был настоящим, — и ее сердце разрывалось, когда она слышала его.
Махарт поднялась на ноги, немного пошатываясь: ступни болели, а сделать хотя бы какое-то подобие обуви она так и не успела. Но сейчас это не имело значения: важен был только плач, только необходимость действовать, броситься на помощь, спасти…
— Где ты? — крикнула она. — Где ты?! Молчание; даже шороха листьев папоротника не было слышно в наступившей тишине. Она добралась до пролома в стене и выбралась из сада. Озеро?.. Может быть, там живут не только эти, похожие на жаб, зеленые существа? Или, может быть, в их лапы попал какой-то заблудившийся ребенок?.. В отчаянном плаче теперь слышалась боль. Следуя за этим горестным зовом, девушка дошла до пирса и взглянула на озеро. Поверхность воды была гладкой; не было заметно и никакого движения на прибрежных камнях. Нет, плач доносился с другой стороны. Прихрамывая, Махарт обогнула угол стены сада и внезапно поняла, что оказалась как раз перед тем местом, где прежде расступались папоротники, открывая дорогу во тьму, к таинственному зданию — и к пугающей фигуре, стоявшей на его пороге, окруженной зеленоватым сиянием. Девушка почти ожидала того, что огромные папоротники снова расступятся перед ней; однако они продолжали стоять стеной — и из-за этой стены доносился плач.
