– Дора, объясни, что произошло.
Стараясь быть максимально точной, Дора пересказала беседу.
– Да–а, – задумался Крис. – По другому понять ты и не могла. А если я дам слово, что Мириам имела в виду вовсе не то, что ты подумала?
– Если хозяин прикажет, Дора сделает вид, что верит ему.
Увидев огорчение Криса, она взяла его за руку.
– Хозяин, так будет лучше. Представь, к тебе вернется Тавия, а тут я в ошейнике… А на рабыню она и не посмотрит.
Крис сморщился, словно неспелого крыжака в рот взял.
Перед выходом все съели пилюли, чтоб не уснуть от сонных шариков. Крис раздал всем и сами шарики. Именно за ними он ходил вчера в лес. Пустив лошака шагом, Дора размышляла об этом. Таинственных лесовиков в этих лесах не было, это точно. Места людные. В любую сторону поезжай, от форта до форта меньше двух дней пути. А то и два форта в день миновать можно. Были бы лесовики, все о них знали бы. В лесу не спрячешься, это не город. Караванщики часто тайники и захоронки делают, но Греб утверждал, что они в этих местах впервые. О дорогах расспрашивал, об обычаях. Где же тогда Крис товар раздобыл?
Дора оглянулась на Мириам и прикусила губу. Вчера она спросила бы без утайки, и все. Но сегодня… Предательница! А если у хозяина спросить? Может, ответит, пока задумался.
– Крис, откуда ты сонные шарики принес?
– Что? А–а, с орбитальной посадочную капсулу вызвал.
Ответил… А что я поняла? «С … вызвал».
– Хозяин, Дора тебя не поняла.
– Ах ты почемучка моя! – Крис догнал ее, наклонился в седле, сжал плечи. – В следующий раз возьму с собой. Сама все увидишь, своими глазами.
Вот так. И не отказал, и не ответил. Может, рано ошейник сняла? Считала бы себя свободной. Поверила, глупая. Греб же с самого начала сказал: «В ошейнике, или без – ты рабыня». Это что?
Дора подняла руку, и все остановились. Хоть и без ошейника, а как проводника, ее слушались, – с горькой улыбкой отметила девушка. Спрыгнула с лошака, отдала повод Крису и бесшумно пошла вперед. Мириам спешилась и пошла за ней след в след.
На опушке у потухшего костра четыре воина играли в кости на очищенной от травы площадке. Играли лениво, только бы убить время. На дереве, подвешенная за связанные руки, висела женщина. Голова упала на грудь, волосы закрывали лицо.
Давно висит – отметила Дора – несколько часов, или больше. Обежала глазами опушку. Четыре лошака под деревьями и, кажется, все. Развернулась и пошла назад. Рассказать об увиденном предоставила Мириам.
– Что–нибудь можешь добавить, – спросил ее Греб.
– Нет, господин. Госпожа все точно описала. Доре нечего добавить.
– Тогда едем. Мири, приготовься.
Мириам хмыкнула и взлетела в седло.
– Приветствую! Кто такие? – рявкнул Греб, выехав на опушку.
– Сам–то кто будешь, такой сердитый – отозвался один из воинов.
– Я – Греб Суровый. А это что за плод на дереве?
– Ее и охраняем, – отозвался воин, бросая на землю кости. – Это рабыня Всемогущего. Изменила ему, он ее на дерево и подвесил. А мы должны здесь торчать, пока в нуль не уйдет. Восемь. Тьфу!
– Ха, – сказал Греб. – Она мне нравится. Я беру ее себе.
– Ничего не выйдет, – отозвался другой воин. – Во первых, мы ее охраняем, а во–вторых, ее уже ни один лекарь на ноги не поставит. Часа через два отойдет, вот тогда и забирай. Двенадцать! Моя взятка!
– Сыграем на нее, – предложил Греб и кинул на землю сонный шарик. Воины с удивлением склонились над ним, и в этот момент шарик лопнул!
– Видите, моя взятка, – объяснил Греб лежащим вповалку воинам и спешился. – Мири, успокой их до вечера.
Мириам тоже спешилась и засунула каждому под язык маленький синий шарик. Греб тем временем перерубил веревку, а Крис подхватил тело и уложил на землю. Дора отвела волосы от лица. Это была молодая хорошенькая рабыня. Подошла Мириам, пощупала пульс, подняла веко. Достала из седельной сумки знакомую черную коробочку, откинула крышку. Под крышкой оказалось множество кнопок. Мириам нажала несколько, прижала коробочку к груди, потом ко лбу рабыни. Затем – к ладоням рук.
– Она умирает.
– От чего?
– Токсикоз. Ишемический…
– По–человечески говори.
– Руки были слишком долго и крепко связаны. Кисти уже умерли и отравляют организм. Почки не справляются. Лучше бы ты не разрезал веревки.
– Мне она нужна живая. Это приказ. – Он взял веревку и наложил жгуты на обе руки у самых плеч.
– Это не спасет, только отсрочит, – сказала Мириам.
– Введи ей стимуляторы и распакуй свою медицину.
Прежде, чем Мириам успела что–то возразить, Греб выхватил из ножен меч, опустился на колено и отсек девушке обе руки чуть ниже локтей. – Заштопай.
Дора отбежала к дереву. Ее вырвало. Обернувшись, она увидела невероятное. Мириам двигалась раза в четыре быстрее обычного человека. Руки так и мелькали. Буквально через три минуты обрубки рук превратились в аккуратно зашитые култышки. Перебинтовывать их Мириам не стала. Она выдавила из тюбика в прозрачные мешочки белесоватое желе и натянула мешочки на култышки. Потом сняла жгуты с предплечий. После этого занялась совсем непонятным делом. Достала блестящие металлические ложечки и лопаточки, задрала рабыне юбку и полезла в срамное место. Доре вновь стало противно до тошноты. Издеваться над полумертвой девушкой – как она ошибалась в Мириам! Почему мужчины ее не остановят?
Подавив очередной приступ тошноты, она пошла к спящим воинам. Оттащила их в тень, улжила рядком. Подумав, забрала оружие и сложила под деревом. Когда вновь посмотрела, чем занимается Мириам, та сидела на походном стульчике перед маленьким столиком, на котором стоял небольшой черный ящик. Наклонившись вперед, она прижималась глазами к двум блестящим трубкам, торчащим из черного ящика.
– Сперма пяти человек, – произнесла Мириам, на минуту оторвавшись от блестящих трубок. – Одна старая, четыре свежих. Бедная девочка. Ее недавно сняли, развязали, позабавились, вновь связали и подвесили. Отсюда и токсикоз. Придется взять образцы тканей у этих четверых производителей.
– Вряд ли это что–то даст, – возразил Крис. – Тот неуклюжий сказал ведь, что она с кем–то изменила Всемогущему.
– Логично, – отозвался Греб, – но все–таки не будем упускать шанс. Вдруг один из этих – импотент. Или на шухере стоял.
Мириам поднялась и направилась к спящим мужчинам. Дора подумала, что сейчас произойдет нечто ужасное, но Мириам лишь поскоблила лопаточкой у каждого во рту и вернулась к своему столику.
– Ну как? – в нетерпении спросил Греб.
– Сейчас, сейчас… Да, все четверо здесь. Сперма пятого – самая старая, уже вся мертвая. Никак не меньше ста часов, а может и больше. Это трое здешних суток.
