– Господин эльф, – окликнула его Морана.
Ринке обернулся. Он не хотел видеть мага, которого скручивали судороги. Его голову, запрокинутую назад так, словно у некроманта была сломана шея – подбородок Квалмэхтара смотрел в низкий потолок таверны. Струйку крови, текущую от носа к виску через всю щеку ленивым зигзагом. Кровотечение из носа означало, что у Квалмэхтара перегружены каналы Чи Воды. Впрочем, этого следовало ожидать. Некромант был магом Огня, а Морана черпала Чи из Воды. При совмещении двух антагонистичных стихий тот из волшебников, кто был слабее в магическом плане, испытывал всю гамму чувств, которую может доставить боль.
Но Ринке пришлось это увидеть. Эльф не разглядел много. Но и того, что он смог различить, ему хватило с лихвой.
– Я слушаю вас, госпожа Морана, – севшим голосом ответил эльф.
– Ты родился в год Железной Стужи?
Ринке сглотнул и произнес:
– Да, и не только в год. Я родился как раз зимой, когда от мороза разрывало деревья и птицу убивало на лету….
– Сегодня тебе придется принять решение, – сказала Морана. – И тебе, когда ты будешь его принимать, надо быть столь же холодным, как зима, в которую ты родился.
– Я понял вас, госпожа Морана, – почтительно ответил эльф и двинулся к своему столику. Когда он добрался туда, на нем уже красовались блюдо с пирогами и огромный пузатый чайник. Вилли наполнил кружку, подвинул ее Ринке.
– Пироги изумительные, – проворчал Вилли с полным ртом.
Ринке взял пирог, надкусил, но не почувствовал его вкуса. Он покосился на столик, за которым сидела Хэлл. Квалмэхтар уже вернулся на свое место. Некромант раскуривал трубку, но никак не мог попасть направленным пучком огня с пальцев на табак – у него не сильно, но заметно дрожала кисть.
– Пива! – крикнула Хэлл. – Сташи, днем спать будешь!
Ринке снова глянул на ведьм. Крюк пытался съесть оливку, насаженную на шпикажку. Свободный конец шпикажки сжимала зубами Сабрина. Эльф отвел глаза. Ведьмы были столь красивы, что он ожидал появления своей подруги с некоторым страхом.
Ринке никогда не смог бы омрачить идеал чистой красоты вожделением, а у него были все основания думать, что Карина сегодня вечером будет выглядеть именно так.
Крюк с рычанием отбросил шпикажку, отплюнул в сторону оливку и впился в губы ведьмы.
Ринке вздохнул. Иногда он завидовал прямолинейным, не замутненным излишней мудростью детям гор.
Карина и Светлана вдоволь нахлестали друг друга вениками и вымылись. Когда ведьмы выбрались в предбанник одеваться, там обнаружился запотевший кувшин и пара чашек.
– Что это тут у нас? – заинтересовалась мандречен-ка. Карина наполнила чашку и припала к ней губами. – Брусничный морс!
– Не иначе, Сташи принесла, – заметила Светлана.
Целительница вытерлась, завернулась в сухую простыню и устроилась на лавке.
– Да, у них тут неплохой гарнизон подобрался, отобьются от кого хочешь, – заметила Карина, наливая подруге. – Вампирка, некромант, высший суккуб, гномица, гоблин…
Ведьма сразу заметила, что аура Сташи переливается нежно-салатовыми оттенками изящной магической вуали. Волшебники часто прикрывали свою ауру защитным коконом или специально перепутывали каналы, чтобы скрыть истинный уровень своего дара. Но, глянув на пол рядом с официанткой, Карина поняла, что здесь немного другой случай. У девушки не было тени. Аура вампиров целиком состояла из Цин, и Сташи накинула на себя вуаль для того, чтобы скрыть этот факт.
Светлана взяла кружку и добавила:
– Одна гросайдеч чего стоит… – ведьма отпила, с чувством воскликнула: – Ах, какое блаженство, – и со стуком поставила кружку на стол.
Карина задумчиво посмотрела на подругу, думая, что ослышалась.
Дверь в парилку распахнулась. Из нее с визгом высыпались обнаженные ведьмы звена Марины. Женщины выбежали из бани, криками подбадривая друг друга, направляясь к озеру. Своей неправильной формой оно больше всего походило на осколок магического кристалла, который какой-то великан обронил среди леса. Ведьмы прыгали в воду, придерживая распущенные волосы. Марина нырнула и, неожиданно выскочив из воды, потянула вглубь Инну. Та завизжала, приняв звеньевую за русалку, и принялась отбиваться. Над черной гладью рассыпались голубые искры Чи.
Карина прикрыла дверь парилки, которую ведьмы забыли захлопнуть. Светлана же закрыла внешнюю дверь, чтобы из предбанника не уходило тепло.
– И где же ты заметила дракончика? – спросила мандреченка.
– Помнишь певца у стойки?
Карина вытерлась насухо и уточнила:
– Шэда?
Светлана кивнула.
– Он выглядит вполне… эээ… человеком, – пробормотала подруга.
– Я тоже, – пожала плечами целительница и принялась вытирать волосы полотенцем.
– Но я не слышала о драконах-оборотнях, – заметила ошеломленная мандреченка.
– А их всего двое в мире, – лениво ответила Светлана. – Это дети Вольфганга Штернхерца, Гюнтер и Шатт. Я знакома с Гюнтером, и в первый момент подумала, что это он. Они с братом очень похожи.
– Но это оказался Шэд, – задумчиво произнесла Карина. – То есть Шатт… Все равно не верится как-то…
– А ты вспомни, что он пел. Это же был наспех сочиненный гимн, восхваляющий драконов, – возразила Светлана
Глаза подруги расширились:
– А и верно…
– Как он оказался здесь, вот что интересно, – произнесла целительница. – И на чьей стороне воюет.
– А почему сразу и воюет, – возразила Карина и натянула платье.
Светлана взглянула на наряд подруги и промурлыкала:
– То самое. Атласное, со стразами… Где, интересно, теперь тот щедрый даритель?
Сама целительница собиралась идти на ужин в своем любимом коричневом шелковом платье с рыжим отливом. В нем Светлана очень походила на изящную лукавую лисичку. Но эта лисичка была не избалованным зверем из императорского зверинца, а битой и злой свободной тварью – серебряный браслет в виде змея, кусающего собственный хвост, был надет на левое предплечье целительницы совсем не для красоты, а для того, чтобы скрыть уродливый шрам, охватывающий руку.
– Кто ж тебе правду скажет? – угрюмо ответила Карина.
– Никто, – согласилась целительница.
Но мысли старшей крыла «Змей» крутились не только вокруг платьев; присутствие гросайдечи-оборотня в таверне не только удивило, но и встревожило ведьму.
– Может, Шэд на могилу отца приехал? – предположила Карина. – Вольфганг же был в том звене химмельриттеров, которое Ежи из катапульт над Эммин-ну-Фуин сняли?
– Да, Вольфганг был в северном отряде, – согласилась Светлана. – Может быть, ты и права. А может, Шэд скрывается здесь, как и я – в Боремии больше нет места для оборотней. Но даже оборотень не будет воевать на стороне тех, кто убил его отца.
