Охотники повели меня вглубь хитросплетения лабиринта стен. Но они вели покорную куклу, я почти оставила главное свое тело. Я лихорадочно собирала марионеток из окрестностей Карды и гнала их ко дворцу Макты, я пыталась докричаться до Нонуса мысленно, пропускала воды нашего моря сквозь скрещенные сетью пальцы, надеясь вызвать случайный резонанс, и обратить на себя его внимание хоть так… Поэтому я не сразу осознала реплику Эреуса, ударившую моих юных палачей в спины:
— Я сам это сделаю. Патрик, Валент, вернитесь в главный зал.
Поневоле я вернулась к собственным ощущениям. Охотники ушли, оставив меня с Эреусом. Я не видела, но чувствовала, как подходит муж. Кожа спины и шеи покрылась мурашками, точно мой затылок лизнул чей-то холодный язык. Тут подошел и Диос. Спину легонько укололо острие его меча, и по коже опять пробежала волна дрожи.
— Иди вперед. Не оборачивайся.
Я подчинилась. Несколько минут мы шли в полной темноте и тишине. Я прислушивалась к сердцебиению и дыханию бывшего мужа: взволнован он или спокоен? — но ничего не смогла различить точно. В крохотном зале, освещенном маленькой лампадкой с маслом, последовал приказ остановиться. Я послушно замерла на месте. Почему-то я была уверена, что Эреус не убьет меня, по крайней мере, сейчас. Моя боль разбила его защиту, осознание вины забрезжило в глазах охотника, выведя его на миг из горячки боя. А человек, испытывающий одну со мной вину и боль, не сможет меня убить. «Моя боль и вина сращены с его болью и виной, и, убив меня, он убьет и себя», — подумала я.
— Повернись ко мне. Ариста, — тихо, глухо сказал Диос. Я послушно развернулась, и кончик серебряного меча охотника уперся теперь в грудь.
Наедине, на расстоянии вытянутой руки с мечом, я почему-то совсем не узнала Эреуса. Чужой незнакомый челвек, его слова и жесты уже не вызывали молний-воспоминаний по оставленной смертной жизни. Я гордо вздернула голову, неосознанно подражая стоящей под мечом Семель. Диос усмехнулся:
— Я не убью тебя, Ариста.
Молчание. Охотник ждал чего-то, кончик его меча дрожал, описывая замысловатые узоры в мизинце от моего тела. И скоро я не выдержала, нарушила тишину:
— Держишь меня, потому что какой-то вопрос терзает, на который только я могу дать ответ?
— Почему твари, Ариста? — прошептал Эреус. — Это… это месть мне?
— Я отказалась от мести. Я сказала тебе все еще четырнадцать лет назад: я хочу доказать, что тварей можно исцелить. И я решила зайти с их стороны.
А это был для него удар! — и более болезненный, чем удар мечом. Охотник побледнел, как тогда, когда я сломала его защиту. Зрачки опять зло сузились, потом расширились:
— Тварей нельзя исцелить! Это превращение необратимо. Мы заперты с ними в одном крохотном мирке, и либо они убьют нас, либо мы их!
— Гордые слова. А какие слова ты говоришь пятерке старших вампиров — друзьям покровителя охотников, при встрече?
— Не язви, Ариста. Ты была политиком и сносила многое, противное совести и чести, ради выполнения далекой цели. Я исполнения своей дождался: Асседи в конце концов уступит и расправится с пятеркой. Я добился, чтобы покровитель стал более зависим от нас, чем мы от него. Если он не подчинится, через год-другой его сметет волна народного гнева, потому что если мои охотники сейчас устранятся от истребления тварей, уже через месяц Карду поглотят кладбища!
Что я могла сказать на это? Я усмехнулась. Охотник нахмурился:
— Не уходишь, ждешь чего-то… Хочешь сказать что-то, но боишься? Или какой-то вопрос тебя терзает, ответ на который могу дать только я?
— Ты служишь Асседи, другу Вако. Почему? Ведь ты не простил Арденсам и Вако Антею, я вижу это.
— Макта вечен, Кармель сделала его ненависть вечной, значит, вечны и твари. И только охотники стоят щитом между ними и миром людей. Дело охотников важнее любых моих эмоций! И Асседи нужен нам… в качестве денежного мешка.
— А Антея?
— Если то же, что с Антеей, случится с кем-либо из сыновей, я поступлю точно также, — Диос насупился. — Только теперь и они, и Фламма знают об этом — я исправил эту свою ошибку.
— Они знают… и остаются с тобой? Странная семья.
— Семья охотников! И мы служим не Асседи и не Арденсам — мы приводим качающийся над пропастью мир к равновесию, — фанатичный огонь загорелся в глазах охотника — знак его восстановившейся защиты. — Возможно, однажды нам даже удастся свести численность вампиров до минимума, и мы на миг сможем увидеть свет. Свет прежних дней беззаботного мира.
— Значит, ты выбрал жизнь без надежды.
— А ты — жизнь в иллюзии, — Диос помолчал, играя желваками. — А Антею я не простил — и помыслить не мог простить, — и не прощу ни Вако с Арденсами, ни Гесси, ни себе, ни… тебе.
Я спрятала крик боли за смехом, чуть более нервным, чем требовалось:
— Тогда почему сейчас отпускаешь меня, Эреус? Убей…
Охотник печально покачал головой:
— Я не окажу тебе этой милости, как и ты не оказала ее мне. Убью тебя — этим убью и себя, ту же вину и боль. А я еще нужен проклятому миру. Возможно, нужна и ты.
Я отвела от груди легко поддавшийся кончик его меча, перехватила руку Диоса и легонько пожала. Я знала, что очень скоро подумаю об этом жесте с отвращением, но почему-то казалось: он нужен не мне и не охотнику. Он нужен миру, который мы оба стремимся изменить, пусть разными путями.
— Иди коридором дальше, до главной камеры с телом Атера. На другой ее стороне три хода, выбери средний. Только откажись от идеи уничтожения Атера, и купол выпустит тебя. Выйдешь у купели с водой из источника Донума — и беги через кладбище.
— Что за заклятие лежит на куполе? — встрепенулось мое неубиваемое любопытство. Диос удивленно приподял бровь, но ответил даже вежливо:
— Защиту церкви дает знамя Арденса, которым накрыт Атер. Оно было заклято кровью главы охотников и одного из потомков Лазара так, чтобы под купол могли проходить все, но замысливших недоброе против Атера он заключает в ловушку, одновременно предупреждать об опасности охотников и Асседи. Теперь уходи, Ариста.
Я едва дождалась, когда он скроется за поворотом коридора, и бросилась в указанную главную камеру. Последняя реплика охотника указала выход из невеселой ситуации, в которую всех завела ошибка Нонуса. Как я не сообразила это сразу! Здесь Атер, ключ к силе Макты! Уничтожить его, и неверный опыт Нонуса не удастся. Макта уйдет, а новые дети Бездны страха просто останутся страшной возможностью.
«Ох, Нонус, поговори со мной! Поговори сейчас, дай переубедить, не предавая! Я не хочу разрушить твою мечту, я верю ей, но ты где-то ошибся и свернул не на тот путь. Отдав Бездне Ари, ты не получишь светлое дитя любви, с алхимиком в Терратиморэ придут воплощения его страха!»
