— Славьтесь! — в последний раз сказал градоправитель.
Славьтесь, подумала я.
Жители медленно расходились. Ильдар еще постоял, глядя на памятник. На его пьедестале были написаны имена магов. А я развернулась и ушла. С Веофелия станется опять попытаться ходить по комнате, хотя лекарь запретил. Упрямый кретин.
Если кто-то думает, что труднее всего управляться с больными детьми, они еще не были сиделками у восьмидесятилетних некромантов. Вот уж у кого самый невыносимый характер, и к тому же, невинные детишки проклятиями налево и направо, когда им что-то не нравится, не разбрасываются. Трижды я попадала под проклятье молчания и успела понять, что молчание не всегда золото. Правда гораздо больше доставалось настоящей сиделке, которая, не выдержав, стала заглядывать редко, только чтобы наскоро перевязать его и почти сразу же исчезала. Думаю, Веоф именно этого и добивался. Ему хотелось одиночества. Сидеть в тишине и растравлять свои раны, хотя окучивание и самокопание еще никого не приводили к добру. А вот меня после черной грозы какими-то жалкими проклятиями не напугаешь. Он так и не смог от меня избавиться, и что-то мне подсказывало не очень-то хотел. Когда его собственный дед пытался выгнать меня за порог и нанять «компетентную приличную целительницу», из дома стремительной птичкой чуть не вылетел сам Ахаир Саторски. Впрочем, его брату я понравилась, чего не скажешь о сестре.
Веофелий с перевязанной грудной клеткой возлежал на подушках и смотрел в окно, о чем-то задумавшись. Ему выделили одну из уцелевших хижин на краю города, до которых не докатилась гроза, где он и торчал уже вторую неделю. Когда я вошла с подносом, он попытался отодвинуться подальше, потом подозрительно, кривясь, спросил. — Сама готовила?
— Нет, как обычно тебе, магу-спасителю, благодарные жители супчик передавали. Мне только выбирать оставалось, у кого брать на этот раз.
Маг расслабился. — Тогда давай сюда.
— И чем не нравится, как я готовлю?
— Всем. — кратко ответил некромант.
Я плюхнула поднос с густым грибным супом ему на колени, вручила ложку.
— Кстати, если не забыл, ты платишь мне по пять золотых в неделю. Можешь у своих богатых родственников попросить, если у тебя нет.
Богатые родственники, в виде брата, сестры и невыносимого деда, заявились на прошлой неделе, проникшись слухами о мнимой гибели мага. Брат был полон столичного лоска и таинственной загадочности южных царств. Загорелый высокий с темными, как летняя ночь, непроницаемыми черными глазами цыгана из табора. Его сестра была фигуристой ненатуральной блондинкой с замашками светской львицы и хозяйки любого дома, куда ступит ее нога, но без обаяния Эдгара Саторски. Такая же высокая, как и все в этой семье. Зря я ее, конечно, подкалывала насчет размера ее царственных ног, но если язвительность Веофелия была его достоинством, то сестру его хотелось придушить уже через несколько минут. Дед выглядел поседевшим вороном. Длинный крючковатый нос, белые как снег виски, широкие рукава черного камзола, смахивающие на крылья. Он тянул лет на сорок человеческих лет, постоянно стучал тростью в пол и всем указывал. Я могла поспорить, что к своему трехсотлетию Веофелий будет выглядеть и вести себя также. Если не хуже.
Веофелий повернулся ко мне. — Когда тебе возвращаться в академию?
— Через три недели. Ничего, лекарь говорил, что к этому времени ты уже сможешь сам выносить свой горшок.
— Тай! — я мерзко хохотнула. — Поскорей бы. — выдавил он.
— Можешь, так и быть, навещать меня. Ты понравишься моему дракону.
— А если не понравлюсь?
— Не волнуйся, Ротар любое мясо любит.
— Не смешно.
Когда заканчивается приключение, начинаются обычные будни. Мне бы тоже хотелось, чтобы все обрывалось на том моменте, когда зло повержено и все счастливы, и кажется, что так теперь будет всегда. И не было гор бинтов, визитов лекарей, бессонных ночей и упрямого характера разнывшегося, капризного больного. Но они были. Я не была уверена, что когда я уеду, мы еще когда-нибудь встретимся. Да и зачем. В следующем году я буду уже самостоятельным драконологом и вряд ли буду залетать к нему на чашку чая. Расставание это все равно что маленькая смерть. Веофелий когда-то сдуру пожалел меня, ввязался в эту историю, а теперь довел дело до конца и избавился от обузы, даже кое-как примирился со своей семьей. Ему тоже незачем. Когда история заканчивается, к ней лучше не возвращаться, чтобы не испортить ненароком что-то. А может и нет. Я не была уверена. В любом случае, эти три недели вполне могли оказаться последними.
Веофелий Саторски вяло стучал ложкой, заставляя себя ковыряться в супе.
Я смотрела в окно, и мне было грустно. Это нормально, когда что-то заканчивается. Потом обязательно будет что-то другое. Что-то новое.
— Опять что-то задумала, Тай?
Я посмотрела на Веофа и усмехнулась.
— Не нравится мне эта усмешка. — пробормотал он. — Если будет время, я, так и быть, — он шхэново похоже меня передразнил. — тебя навещу. И если что-то случится…
— Ты будешь винить во всем меня.
— Нет. Я хотел сказать, ты можешь ко мне обратиться.
И снова принести неприятности? Вряд ли. Совесть мне не позволит. Хотя, он живет в паре дней пути от Умирена. И в дне пути от моего дома. Даже если он заречется избегать меня до конца жизни, мы все равно однажды можем встретиться. Пути судьбы также запутаны и беспорядочны, как и горсть рассыпанных бусин.
— Надеюсь, теперь ты хоть чему-то научилась? Вынесла что-то из этой истории?
Веофелий, лишь слегка очухавшись, взялся за старое. Я посмотрела ему в глаза и широко ухмыльнулась.
— Неа.
Я очутилась перед стенами академии, когда наступил первый осенний месяц. Кроны деревьев еще были зелеными, только кое-где проглядывала редкая желтизна. По небу тянулись стаи птиц, хотя было еще довольно тепло, но они с торопливыми криками улетали куда-то. Рановато что-то в этом году.
Моим мечтам о славе было суждено не оправдаться. Веофелий посоветовал молчать, а мое участие во всем этом, как и Ильдара, постарался скрыть. А потом уж кто разберется, были там два адепта-недоучки или не были. Просто не хотел лишних вопросов, что и зачем мы там делали.
В последнюю неделю перед академией мы поехали обратно, он даже на станции натолкнулся на встречающих меня, довольно озлобленных родителей, которым в последнее время я как-то совсем позабыла писать. Только кратко сообщила, что возвращаюсь. Слово за слово Веофелий навязался на ужин, а потом долго и красноречиво расхваливал меня. Мудро не упоминая о том, что он не мой наставник. И еще более мудро, что он некромант. Проникшиеся и раздобревшие родители даже спрашивали его и о страшных черных магах, творящих свои ритуалы в академии, и не собираются ли наставники как-нибудь отделить «приличных детей» от пагубного влияния. После этого я долго кашляла, подавившись, а он, не моргнув глазом, вещал что-то про миролюбивую политику королевства, а потом осуждающе пялясь на меня, выдал, что за некоторыми глаз да глаз нужен, и их бы так оградить, чтобы они вечно под присмотром были.
