– Я… я клянусь, – проговорил Альфред беспомощно. Патрин был слишком близок к смерти.
Эпло пришлось ненадолго замолчать, чтобы собраться с силами. Он облизнул губы, покрытые черной коркой:
– Не позволяй им… воскрешать меня. Сожги… мое тело. Уничтожь его. Понял?
Он поднял веки и заглянул в глаза Альфреду:
– Понял?
Альфред медленно покачал головой:
– Я не могу позволить тебе умереть.
– Будь ты проклят! – выдохнул Эпло. Его пальцы разжались, выпустив край одеяния Альфреда, рука бессильно упала.
Альфред уже чертил в воздухе руны; он начал петь. Единственным мучившим его вопросом, единственной мыслью, заставлявшей его сердце сжиматься от страха, было: подействует ли его магия на патрина?
Позади он услышал тихое эхо своих слов:
– Я не позволю тебе умереть! Тот же голос начал петь руны. Альфред, сосредоточившись на том, что делал, не обратил на это внимания.
– Будь ты проклят! – снова выдохнул Эпло.
Глава 33. КАТАКОМБЫ, АБАРРАХ
После первой встречи с Эпло на Арианусе Альфред принялся старательно изучать все, что было известно о патринах, о древних врагах. В прежние времена сартаны относились к летописям с большим вниманием и тщательно записывали все, что могло иметь хоть какое-то значение; в мавзолее под Древлином Альфред нашел множество различных историй, повествований и исследований. Он разыскивал все, что можно было, касательно самих патринов и их концепций магии. Разыскать удалось немногое – патрины надежно берегли свои тайны от врагов. Но один текст особенно поразил Альфреда – именно он-то и припомнился ему сейчас, в подземельях Абарраха.
Текст был написан не сартаном, а эльфийской чародейкой, некоторое (весьма краткое, впрочем) время состоявшей в любовной связи с патрином.
«Ключом к пониманию магии патринов является концепция замкнутого круга. Концепция эта проявляется не только в рунной вязи их татуировок, но и в их жизни – отношения между телом и душой, между двумя отдельными людьми, между человеком и обществом. Они всеми силами стараются избежать разрыва круга, в чем бы это ни проявлялось – в ранении, в разрыве отношений или в общественных возмущениях.
Сартаны и все прочие, кому довелось встречаться с патринами и кто столкнулся с проявлениями жестокости, грубости и диктаторства с их стороны, поражаются тому, насколько эти люди верны своему собственному народу (и только своему народу!). Однако же тех, кому известна концепция замкнутого круга, подобная преданность не удивит. Круг поддерживает силу их сообщества, в то же время отделяя патринов ото всех, кого они считают ниже себя…»
Далее следовали подробности, касавшиеся самой чародейки и ее неудачной любовной аферы.
«…Любая болезнь или ранение для патрина означает разрушение круга, связующего тело и разум. В целительском искусстве патринов главное – восстановить эту связь. Это может сделать как сам больной, так и другой патрин. Сартан, постигший концепцию круга, возможно, сумеет проделать то же, но крайне сомнительно, что, во-первых, патрин это позволит, а во-вторых, что сартан будет склонен проявить подобное сострадание и милосердие по отношению к врагу, который способен после этого убить его без малейших угрызений совести».
Чародейка-менш без особого уважения относилась как к сартанам, так и к патринам. Прочитав этот текст, Альфред был возмущен подобным тоном, он был уверен, что женщина бесчестно и безосновательно очернила его народ. Теперь он вовсе не был так уверен в этом.
Сострадание и милосердие… по отношению к врагу, которому ни то, ни другое неведомы. Прочитав эти слова, он даже не задумался над ними. И сейчас у него тоже не было времени на размышления, однако он был уверен, что ответ заключен в этих словах.
Круг бытия Эпло был разорван, разомкнут. Яд, догадался Альфред, заметив черную корку на губах патрина, распухший язык и следы рвоты на полу камеры.
– Если я восстановлю круг, я смогу исцелить его.
Альфред взял покрытые рунной вязью руки Эпло в Свои – левая рука патрина легла в правую ладонь сартана, левая рука сартана сжимала правую руку патрина. Круг был создан. Альфред закрыл глаза, отгораживаясь от мира вокруг, заставляя себя забыть о том, что вскоре придут новые солдаты, что все они в смертельной опасности. Тихо, медленно он начал петь руны.
Тепло наполнило его, тепло жизненной силы, и кровь быстрее заструилась в жилах. Руны несли силу жизни от его сердца к левой руке, к ладони, сжимавшей руку Эпло, и сила эта перетекала в патрина; холодная кожа умирающего потеплела. Альфред услышал, или так ему показалось, что дыхание Эпло становится сильнее и ровнее.
Патрины обладают способностью разрушать чары сартанов, лишать их силы. Сначала Альфред боялся, что именно это и сделает Эпло. Но тот был то ли слишком слаб, чтобы разорвать кружево рун, которое плел вокруг него Альфред, либо жажда жить была в нем так сильна, что он решился даже на это.
Эпло становилось лучше, но внезапно Альфред ощутил, как в его собственное тело проникает боль. Яд перетекал от патрина к сартану, боль впивалась в его внутренности, как раскаленный кинжал. Альфред застонал, согнулся пополам, боль разрывала его внутренности, тошнота подкатывала к горлу…
«…враг, который способен после этого убить без малейших угрызений совести…»
Чудовищное подозрение шевельнулось в душе Альфреда. Эпло убивал его! Патрину не было дела до своей собственной жизни – он умрет, но воспользуется возникшей у него возможностью убить при этом и своего врага.
Мгновением позже подозрение исчезло. Руки Эпло, обретшие живое тепло и силу, крепко сжали руки сартана – патрин отдавал Альфреду всю жизненную силу, какую мог. Теперь круг, связующий их, был действительно замкнут.
И с невыразимой печалью Альфред понял, что Эпло никогда не простит ему этого.
– Стой! Нет! Что ты делаешь?! – вопил в панике чей-то голос.
Альфред вздрогнул, словно пробуждаясь от сна, медленно осознавая, где он и что с ним, осознавая и грозящую им всем, теперь уже совсем близкую опасность. Эпло сел и выпрямился. Он был еще бледен и дрожал, но дыхание его было ровным, глаза – ясными. И глаза эти смотрели на Альфреда с угрюмой враждебностью.
Вырвав руки, Эпло разорвал круг.
– Ты… ты в порядке? – спросил Альфред, с тревогой глядя на Эпло.
– Оставь меня в покое! – прорычал тот и попытался подняться на ноги, но снова упал.
Альфред протянул патрину руку, собираясь помочь ему подняться, но Эпло грубо оттолкнул ее:
– Я сказал, оставь меня в покое!
Стиснув зубы, опираясь на каменное ложе, он приподнялся и собирался было встать, но, увидев что-то за спиной Альфреда, застыл, напрягшись, как для прыжка.
