— Кстати, насчет заданий… Я связался с Белыми, пока летели…
— Подхалим.
— … и они сказали, что в районе реки Чернавка какие-то плешивые собаки появились, размером с молодого бычка. Может, слетаем, отвлечемся? Монстров поубиваем…
Тео осмотрела себя — грязная, помятая одежда, сбитые сапоги, горная пыль под ногтями… Улыбнулась.
— В самый раз для боя. Где мой меч?
в которой происходит много чего, но что — мы читателю не расскажем, чтобы не лишать его удовольствия от прочтения— Гринни, Гринни, просыпайся, петушок пропел давно! — раздался голос наставницы у Гринера над ухом, вырвав его из блаженного сна, где ровным счетом ничего не происходило.
— А что… — не совсем внятно пробурчал он, разлепляя один глаз.
— Сегодня свадьба, все приготовления ты проспал, — щебетала Тео, распахивая створки окна, — и, поскольку ты дрых без задних ног, я взялась сама за подбор твоей одежды. Просыпайся, глянь, какая красота!
— Я не пойду, — вяло дернул ногой Гринер, когда Тео потянула его за носок.
— Чушь! Пойдешь, конечно, Дориан тебя пригласил, очень хочет видеть.
— Я не люблю… церемонии.
— Ну тогда просто встань, послушно похвали мой вкус — шикарная куртка, между прочим, мерку я сняла, пока ты спал, и не красней. Или встань хотя бы для того, чтобы познакомиться с моим учителем, — скороговоркой проговорила Тео и, скрипнув дверью, вышла из гринеровой комнаты.
Юноша еще немного повалялся, решая — вставать или не вставать, но любопытство взяло верх. Он выполз из кровати, делая это медленно скорее из внутреннего противоречия, чем от настоящей усталости — чувствовал он себя отлично и был бодр, как человек, проспавший больше суток подряд, — и, натянув разложенный рядом на стуле праздничный костюм, пошел в кухню. Он справедливо полагал, что все (кто бы там ни был) уже там.
Тео, напевая что-то себе под нос, жарила яичницу на огромной сковородке, в камине, подвешенный над огнем, шипел чайник, а на столе издавали вкусный запах горячие хлебцы с маслом и пирог с яблоками. Первый раз за все свое житье у Тео Гринер видел, чтобы она так хлопотала, готовя завтрак. Обычно она перекусывала бутербродами, да и ее ученик со временем привык так же начинать свое утро — а тут… За столом сидел молодой парень, лет двадцати, худощавый, с нескладными руками и ногами. На его длинном лице самыми примечательными были глаза — веселые, озорные и чуть прищуренные.
— Здрасте, — не слишком вежливо буркнул Гринер, сел за стол и надкусил хлебец.
— И тебе привет, — отозвался незнакомый парень, подмигнув.
— Мне обещали учителя Тео показать… — Гринер покосился на парня, который медленно прихлебывал чай из кружки с таким видом, будто он тут оказался совершенно случайно.
Тот лишь пожал плечами и снова подмигнул. Тео уронила яйцо, ругнулась, и когда Гринер посмотрел на нее, привлеченный шумом, ткнула пальцем в сторону парня.
— Так вот же он.
Гринер не удивился.
— Я думал, вы будете постарше.
— А я могу и постарше, — снова подмигнул парень, — могу и так. Как тебе больше понравится?
— Так, как взаправду есть, — проворчал Гринер.
Тео и странный парень рассеялись, и тот сказал:
— Ну, если б так, как есть на самом деле, мне полагалось бы находиться тут в виде кучки костей… Но, если тебя смущает мой молодой облик…
Лицо его потекло, словно подернулось рябью — и через несколько секунд перед Гринером уже сидел старец с благообразной седой бородищей, почтенно согбенный, с пергаментной кожей на руках — и абсолютно не изменившимися глазами.
— Так сколько же вам лет? — из вежливости спросил Гринер. Честно говоря, ему и правда комфортнее было, когда учитель его учителя выглядел… ну, впечатляюще древним. Он и так уже подозревал, что Тео выглядит лет на пятьдесят моложе, чем есть на самом деле, и обилие молодежи со взглядом стариков его выбивало из колеи. Впрочем, как и стариков с молодыми глазами.
— Около трехсот, да, Ольсен? — уточнила Тео, подсаживаясь. Она поставила сковородку на стол. В ней шкворчала яичница с ветчиной, разделенная на три равные части.
— Около, — не стал спорить маг и, ткнув вилкой в один из кусков, быстро, чтоб не закапать маслом стол, перекинул его себе на тарелку. В коридоре, ведущем на кухню, послышался лязг металла.
— Ольсен из тех магов, — сказала Тео, — которые участвовали в строительстве крупных городов Вердленда. Если ты заметил, Гринни, во многих из них есть водопровод, канализация, отопление…
— Да что все обо мне, расскажи лучше о себе, юноша, — еще раз подмигнул маг Ольсен. Гринеру показалось, что такое подмигивание что-то значит, раз уж повторяется с завидной периодичностью. Но что? Кто знает…
— Я самый обычный, — ответил Гринер, наливая себе и Тео чаю. Та благодарно кивнула и показала ему на сковородку, ешь, мол. В приоткрытую дверь кухни просунулся шлем от рыцарских доспехов, и загробный голос провозгласил:
— Набиваете пищей тленную плоть, прощелыги!
Гринер не обратил на это ни малейшего внимания — к ходящим и говорящим доспехам он привык еще в первый месяц своего житья в доме Тео. Он знал, что доспехи ходят не сами по себе — внутри живет дух старого вояки, который любит попугать гостей и рассказать пару-другую страшных историй.
— Арчибальдо Риниал Гросейрен, убери свой нетленный дух куда подальше, не порти нам пищеварение, а не то продам арахандским магам на опыты, — пригрозила Тео, и доспехи спрятались обратно в коридор.
Гринер нашел мысль, которую собирался озвучить еще когда маг Ольсен преобразился в старца:
— Так вас зовут Ольсен… Я почему-то подумал, что Меррилен. Ну, тот самый.
Старик захохотал.
— Нет, Меррилен не я, что ты… Меррилен сидит по другую руку от тебя.
Гринер во все глаза уставился на Тео, надеясь, что ее эксцентричный учитель пошутил.
— Правда же, — с нажимом спросила Тео, ковыряя вилкой желток, — что этот костюм сидит на Гринере отлично?
— Да ладно, чего ты стесняешься… покажи мальчику, — настаивал маг.
— А пуговицы, — еще сильнее давя вилкой еду, продолжила Тео, — я выбирала отдельно, у лучшего мастера Тэниела…
— Ну, покажи!
Гринер приготовился. Хотя, сказать по правде, он такого не ожидал… Даже зная, что Тео может менять свой облик, как ей вздумается, представить, что участник (а то и устроитель) многих очень значимых для страны событий, легендарный маг, единственный, кто показывался людям — это его наставница было трудно.
— Ладно, — сдалась Тео. Черты ее лица потекли, как и у Ольсена перед этим, и взгляду Гринера предстал второй старик — тоже с бородой, не такой окладистой, как у Ольсена, но куда длиннее, пронзительными синими глазами, в синем же балахоне. Он почесал крючковатый нос и усмехнулся в усы.
