— Его Величество герцог Августин! — провозгласил глашатай и поклонился своему хозяину. Этот же жест повторили многие горожане. Те из них, кто мог себе позволить подобное в появившейся давке.
Герцог оглядел тяжелым взглядом собравшихся вокруг него людей и оперся руками о перила помоста.
— Господа, — он говорил не громко, однако благодаря магии каждый человек слышал его слова. — В первую очередь я хочу поздравить вас с еще одним прошедшим годом. Для кого-то он был трудным, для кого-то этот год был лучшим в его жизни. Кто-то за эти двенадцать месяцев многое приобрел, другой многое потерял, однако… эти месяцы все же закончились.
В его голосе не было ни капли торжественности. Слова Августина звучали не как поздравление. Нет, он словно просто подчеркивал факт, и это вызвало недоумевающую реакцию почти у всех, кто сейчас слушал его. Тавискарон наблюдал за дядей из толпы и был почти уверен, что знает следующие слова герцога. Несмотря на дальнее расстояние, он прекрасно видел выражение лица Августина. Его едва сдерживаемый гнев. И понимал, что через минуту он скажет то, что понравится остальным еще меньше.
Однако… архимаг улыбнулся и куда более бодро и радостно заговорил.
— И я рад, что новый год вы решили встретить не где-нибудь, а в одном из самых роскошных и могущественных городов всего известного мира! Да, мы не всегда рады гостям, но сейчас я хочу, чтобы каждый из вас получил как можно более незабываемые впечатления о моем городе. Чтобы несмотря на то, что случилось сегодня днем, каждый из вас в конце дня сказал, что это был лучший праздник нового года из всех, что он когда-либо праздновал!
Люди начали терять интерес к Августину. Его выступление оказалось не таким уж и важным, каким его обещали сделать. Просто обычное поздравление, которое к тому же выглядело настолько плохо, что по мнению большинства уж лучше бы моравольцы оставили разговоры глашатаю. Он хотя бы умел говорить и привлекать внимание толпы. Пусть и далеко не всей.
Августин увидел это, но совершенно не омрачился. Он сурово осмотрел толпу и кивнул.
— Понимаю, вам скучно. К черту все эти напыщенные слова, которые вам сегодня говорили не раз и не два с этого самого места. Важного из торжественной части только объявление, что сегодня всю ночь будет раздаваться бесплатное вино в торговом и ремесленном квартале.
Часть толпы оглушительно взревела, однако таких было всего около четверти, и большая часть состояла из чужаков. Остальные же, те, кто знаком с подобными выступлениями как Августина, так и других важных магов, понимали, что сейчас герцог приступит, наконец, к той части речи, ради которой все здесь и собрались. Так и произошло, стоило толпе вновь утихнуть.
— А сейчас поговорим о том, зачем вас здесь собрали. — Архимаг замолчал, собираясь с мыслями, нервно постучал пальцами о перила помоста, решаясь сделать то, что непременно спровоцирует всех его недругов выйти из тени и перейти к действиям. То, что приведет к большим человеческим жертвам и поставит под угрозу жизнь как его самого, так и его семьи.
Еще раз осмотрев толпу и, отметив, что оцепление из стражников и гвардейцев отогнали толпу достаточно далеко от трибуны, Августин начал говорить.
— Начнем с малого… Все вы несомненно знаете, что такое «тайная канцелярия»? — архимаг подождал, пока утихнут смешки, вызванные несоответствием названия и действительности. — Свора напыщенных идиотов, которое только позорят Моравол. Паразиты, без которых всем нам, несомненно, станет лучше. И я уверен, что многие из вас заметили, насколько пуста сейчас их трибуна. Не задавались вопросом почему?
Последний вопрос был адресован немногим членам канцелярии, которые несмотря на то, что взбунтовались против Эниды, не решились выступать на стороне Тавискарона и сейчас надеялись на прощение архимага. Или только делали вид, выполняя план Тависа и посчитав, что занять трибуны — это самый простой путь к тому, чтобы подобраться как можно ближе к герцогу.
Августин выждал несколько секунд, приковывая внимание к опустившим взгляды магам, затем вновь повернулся к толпе и продолжил речь, словами, совершенно несвойственными для человека его положения и титула.
— И сегодня выяснилось, что эти выродки решили пойти против меня — человека, из кормушки которого они кормились долгие годы. Твари ударили мне в спину, готовясь не только убить меня, но и испортить вам праздник. К счастью, большая часть ублюдков была безжалостно вырезана несколько часов назад. Остальные либо уже бегут из Моравола, как последние трусы, либо, — Августин жестом указал на полупустую трибуну. — Прибежали на коленях просить прощения.
Толпа молчала. Большинство людей были в недоумении. Они смотрели на архимага и не могли понять. Действительно ли это тот человек, которого называют одним из самых могущественных во всем известном человечеству мире? И неужели их позвали сюда для того, чтобы слушать о его недовольстве Тайной Канцелярией. Но самое главное, не понимали, почему он совершенно не собирается соответствовать нормам поведения обычной аристократии Моравола, которая в свое время потратила слишком много сил на внушение людям, что эти нормы являются для них самым главным законом.
Августин едва заметной улыбкой оценил это молчание и, опершись о оперила, сказал:
— Сегодня тайная канцелярия будет распущена, а взамен будет создан новый орден «Искателей Моравола». Однако с этим мы разберемся позже. Сейчас же хочу сказать, что позвал вас сюда не для того, чтобы обсуждать своих взбесившихся псов. Нет. Сейчас вы узнаете, что Моравол принял решение, которое должно изменить весь север.
Августин замолчал. Готовясь сделать то, что почти наверняка вызовет гнев у внимательно наблюдающей за ним оппозиции.
— С завтрашнего дня академии Моравола откроют свои двери абсолютно для всех людей, которые хотят стать чародеями и имеют хотя бы каплю дара. Совершенно для всех. Не важно кто вы и откуда. Будь то чужестранец или коренной Мораволец. Наследник богатого рода или бедняк из трущоб. Герцогство даст шанс стать магом абсолютно всем. С магистрами академий этот вопрос решен и от вас требуется всего две вещи: способность к магии и бесконечная верность Мораволу. Каждый из тех, кто захочет обучиться волшебству за счет архимага, по окончанию обучения должен будет поступить ко мне на службу. Это единственная цена, которую вам придется заплатить. Итак: с завтрашнего дня магия будет доступна каждому! — Призывно подняв руки, громко заявил Августин и, повернувшись к знати за его спиной, с угрозой в голосе добавил. — Только так Моравол может выстоять в постоянно меняющемся мире, и мне плевать нравится это вам или нет.
Над площадью нависла гнетущая тишина. Стоявшие на площади люди понимали, что сейчас наступил один из самых переломных моментов в жизни Моравола: либо сейчас аристократы магического герцогства согласятся со своим господином и потеряют весомую часть своего влияния — ведь магия была одним изнемногих, что делало их на порядок выше других людей, либо, что более вероятно, Августина прямо сейчас разорвут на куски, уничтожив в зародыше еще не начавшиеся реформы.
Это понимали все, включая и Августина, и стоявшую перед ним знать, и граждане Моравола, и даже гости города, которые благоразумно предпочли не шевелиться и присоединиться к всеобщему молчанию. Только пара детей что-то с опаской спросили у своих родителей, но в ответ получили лишь раздраженное «шиканье». Толпа напряженно замерла, ожидая развязки сюжета, а глава города озлобленно оглядывал каждого потенциального бунтаря, рассчитывая сможет ли он отразить их удар.
Казалось, что прошла целая вечность, когда нависшую над площадью тишину разрушили размеренные театральные аплодисменты, привлекая к себе внимание невероятно большого количества народу. Толпа тут же отступила на шаг от одетого в потрепанный балахон человека, оставляя его наедине со своим сопровождающим: нагло усмехающегося старика в черном.
Дождавшись, когда сам хозяин цитадели архимага обратит на него внимание, человек сбросил балахон, открывая всем свой богатый костюм фиолетового цвета, и, держа в руках невзрачный на первый взгляд контейнер, направился к трибуне. Толпа послушно расступилась, осознавая, что преграждает дорогу одному из самых влиятельных людей севера, а самые умные начали спешно покидать площадь архимага.
