Когда она снова подняла глаза и откинула вуаль, я увидел настоящие слезы рядом с новой, вытатуированной слезой под ее глазом.
― Я пообещала себе, что стану хорошим правителем, положу конец войне и раздорам в Бессарине, и я думала, что меня будут любить. Вот как всё было, верно? ― сказала она, глядя на Армина.
― Да, ― тихо подтвердил он. ― Они любили гордую львицу, и полюбят снова.
― Я больше в это не верю, ― возразила Файлид тонким голосом. ― Без мудрого совета моей бабушки я чувствую себя потерянной. ― Она посмотрела на меня своими темными глазами. ― Скажите, это вы разрушили Янас? Вы сделал это, чтобы послужить мне?
― Нет, ― ответил я. — Никто не в силах совершить такое. Извержение вулкана произошло уже после того, как мы покинули остров. Только боги повелевают подобными вещами.
― Вы уверены? ― спросила она. ― Может у вас получилось это нечаянно?
― Мы ничего не сделали, что могло бы привести к таким последствиям, ― отозвалась Лиандра. ― Там была мощная магия, которая сдерживала вулкан на протяжении веков или гораздо дольше. Ваше Высочество, клянусь, когда мы уходили, эта магия оставалась неизменной и такой же сильной, как и раньше. Я не могу описать вам, насколько могучей была эта сила, по сравнению с которой мои собственные скромные силы ― не более чем песчинка в пустыне. Это были не мы, Ваше Высочество, если хотите, я могу поклясться на Каменном Сердце.
― Да, поклянитесь! ― потребовал Файлид, и глаза Лиандры расширились.
Она встала, обнажила Каменное Сердце и угрожающе вытянула клинок перед собой.
― Клянусь Каменным Сердцем, Бороном, Сольтаром и Астартой, что ничто из того, что мы сделали, не вызвало этого извержения!
Лезвие Каменного Сердца слегка засветилось, но больше ничего не произошло, кроме того, что Лиандра вложила меч обратно в ножны и тяжело опустила его на землю рядом с собой.
― Ты довольна, Файлид? ― холодно спросила Серафина. ― Ты действительно думала, что мы зайдем так далеко?
― Простите, ― поспешно произнёс Армин. ― Мы хотели убедиться.
― Нет, ― сказала Файлид, положив руку на его руку. ― Не извиняйся, муж. На моем месте она потребовала бы такой же клятвы. Она сама предложила её. Каждый из них понимает, почему я должна была убедиться. ― Она обвела нас взглядом. ― Ни одна коронованная особа не обладает дружбой в избытке. С друзьями, однако, можно поговорить открыто, посмотреть в глаза и задать вопросы, и они будут с тобой честны. А ещё друзья не обижаются, когда в тебе говорит боль. Друзья из-за такого не сорятся. Мы ведь друзья?
― Среди моего народа говорят, что друзья ― это те, кто легче всего может приставить тебе кинжал к горлу, ― холодно заметила Зокора. ― Думаю, мы все чувствуем холод стали. Всё зависит от того, насколько глубокой ты хочешь нанести порез, Файлид.
― Совсем не хочу, ― ответила Файлид. ― В ваших словах есть суровая мудрость, эссера. Но я не хочу орудовать кинжалом, когда приглашаю своих друзей на обед. ― Она оглядела роскошно обставленную комнату. ― Когда мы прибыли, слуги и посол покинули посольство. Один из охранников попросил прощения за то, что не может верно служить мне, и бросился на меч прямо у меня на глазах. У него была в Янасе семья. У меня остались только те, кто боится меня и вас. Никто другой не прикоснётся к еде, что я ем.
Мне стало не по себе. В последнее время я слишком часто видел слёзы, и видеть Файлид, которую называли Надеждой Газалабада, такой разбитой, причиняло боль. Теперь она больше не была правительницей величайшего из Семи королевств, а всего лишь грустным и испуганным ребёнком. Ей только совсем недавно исполнилось шестнадцать лет.
― Недавно я услышал одну историю, ― тихо произнёс я. — В ней речь шла о том, что Лиандра убила военачальника Целана на том острове, а священники императора-некроманта пытались использовать силу вулкана, чтобы оживить его и чтобы он возглавил войска проклятого против Семи королевств. Это недопустимо. Только один властвует над жизнью и смертью, и Сольтар наказал это безобразие огнем, наводнением и землетрясением.
Файлид подняла голову и посмотрел на меня со слезами на щеках.
― Это правда? ― выдохнула она.
Я пожал плечами.
― А кому есть до этого дела? Мы оставили военачальника мёртвым. На острове были священники некроманта, и кто знает, на какие бесчинства они были готовы пойти? Кажется, нет ничего, на что они не решились бы пойти. Для бога это была бы причина наказать их. Такое святотатство было бы заслуженным. Я знаю только одно: источник большинства зол исходит от императора-некроманта, и на этот раз он, возможно, переоценил свою силу.
Файлид посмотрела на Вароша.
― А что скажите вы, адепт Борона?
Варош опустил свою ложку.
― Я не нахожу никакой лжи в его словах.
Эмира шмыгнула носом, села прямо и вытерла слёзы, размазав тушь.
― Я объявлю священную войну, ― решительно сообщила она нам, выпятив подбородок. ― Это порождение самой глубочайшей преисподней будет лежать в пыли у моих ног и скулить!
― Это будет на так просто. Королевский совет объявит о конце альянса, потому что уже сейчас Остмарк и Рангор нарушили договор.
― Боги! ― выругалась Файлид. ― Эти трусливые псы, рождённые лживой змеёй и глупым ослом! Насколько они слепы? Они ведь должны знать, что мы не устоим, если разделимся! ― Она в недоумении покачала головой. ― Если альянс распадётся, что будет тогда?
― В этом случае силу будет иметь слово императора, ― тихо ответил я.
― Но императора больше нет, ― заметил Армин.
― Тогда нам просто нужен новый.
Когда мы уходили, было уже поздно, наши головы были полны мрачных мыслей. Как ни крути, ни одно из королевств не могло противостоять Коларону в одиночку. Был необходим новый союз, это было очевидно. Союз, который будет сохранять единство, и войска которого будут находиться под единым командованием.
Когда мы расстались у моей двери, настроение было подавленным. Мы попрощались друг с другом, и я остался один. О сне теперь не могло быть и речи.
Я подошёл к окну и посмотрел вверх, на полотно Сольтара. Я поискал и нашёл путевую звезду, которую он дал людям, чтобы она указывала им путь даже в ночи.
Затем я взял папирус и перо и начал писать длинные письма, которые запечатывал несколькими печатями, последней из которых было кольцо Розы. Через несколько мгновений после того, как я подёргал за колокольчик, передо мной появился сержант из Перьев и принял письма.
Его глаза расширились, когда он увидел, кому я адресовал верхнее письмо; на нём была дополнительная печать.
Но он ничего не сказал, просто стоял по стойке смирно и обещал немедленно переслать письма.
Было уже далеко за первый колокол, спать осталось не так долго. Я мог бы и вовсе не ложиться, потому что мне снова приснился кошмар. Мы в длинном строю маршировали на мельничном колесе: я, Серафина, Лиандра и все остальные.
И мы шли к другому колесу, которое молотило нас, как зерно. Я проснулся в холодном поту и, тяжело дыша, сел в своей кровати.
34. Семейные узы
В течение всего утра я продолжил читать документы, всё больше рисующие общую картину, которая вызывала у меня глубокое отвращение. Вскоре после полудня дверь распахнулась; мы все были настолько поглощены работой, что вздрогнули.
― Привет, Хавальд! ― проревел Рагнар, как будто от двери до моего стола было не восемь, а сто шагов. ― Они заметили корабль, моя младшая сестра скоро будет здесь. Давай пойдём на неё посмотрим!
― Сейчас, ― ответил я, положил папки в коробку и захлопнул крышку. Когда я потянулся за Искоренителем Душ, я увидел, что Шнтофиск умоляюще смотрит на меня.
― Лейтенант, ― грубо произнёс я. ― Если думаете, что можете валять здесь дурака, то ошибаетесь. Вы пойдёте со мной!
Его широкая ухмылка озарила почти всю комнату. Серафина посмотрела сначала на меня, потом на него и тихонько засмеялась, а затем ловко увернулась от длинной руки Рагнара, когда он попытался притянуть её к себе.
