Знаками приказал молчать и двигаться дальше. Оказавшись за пределами опасной территории, раздраженно спросил:
— Что уже стряслось?
— Там лежала чешуйка! Чешуйка ивери, — произнесла Сумерька вдохновенно и улыбнулась с предвкушением. Казалось, что из-за кольца рогатого сознание девчонки помутилось, но она в который раз его ошеломила, развернулась и пошла обратно со словами: — Ее нужно забрать. Отец говорил, что я вернусь с трофеем.
— Интересное напутствие дочери. А мне говорили, что я вернусь с невестой.
И так называемая невеста обернулась, свела к переносице бровки и голосом умудренной жизнью нежити издевательски произнесла:
— Н-дя, не повезло тебе. Выбор на этих играх прь-рямо таки никакой. Во-первых, мало, во-вторых, худые очень, а в-третьих…
— Явные самоубийцы, — завершил за нее Дао-дво и удержал за локоток. — Да что такого в этой чешуйке? — И сам себе ответил: — Ничего.
— Ты хоть знаешь, сколько она стоит на рынке магических редкостей? — возмутилась сероглазая.
— Нет.
— Пятьсот, — с умным видом сообщила она и, поняв, что не произвела впечатления цифрой, пояснила: — золотом, за килограмм.
Цена была ошеломительной, но не заставила многоликого сдвинуться с места.
Подумаешь находка, он получит столь необходимые для семьи двадцать тысяч золотом и купит погост, когда отработает пять лет в тайной разведке на территории другого королевства. Там все просто, понятно, обыденно — слежка, допросы, шантаж и подкуп, в самом крайнем случае пытки. Пусть и долго, зато реально и не противоречит нормам высокородности, что так почитаются всеми метаморфами Треда. А здесь, слизни зараженные сакопусом, зачарованные проклятья под каждым третьим камнем, ядовитый тлен, витающий в воздухе… Одно неверное движение, и ты теряешь жизнь. Но, стоило ей сказать: "Я посчитала, их там более трех килограмм!", и перед мысленным взором многоликого возникли полторы тысячи золотом, а перспектива скорой свободы от обязательств перед родом сперла дыхание и затмила всякий страх перед опасностью.
Таррах! Чего он боится? Ведь чешуйки можно сбыть через отца Сумерьки, и никто не сможет заявить, что он, метаморф младшей ветви рода Дао-дво, добыл средства способом недостойным его имени.
Раздумья заняли мгновения.
— Никуда не уходи, — приказал Гер и ринулся на поиски бесценных чешуек.
— Да куда я денусь? — послышалось в ответ.
И действительно, куда. Гер уже осмотрел территорию и знал, здесь смертельных опасностей нет и не будет. А зря. То, как она исчезла, он не заметил, дернулся, будто от толчка, обернулся, а девчонки нет и на месте, где она только что стояла, следов тоже нет.
— Сумерька? — грозный окрик вырвался против воли, руки жгли и оттягивали десять собранных чешуек. — Сумеречная, ты где?
А в ответ тишина.
— Намина? Хватит прятаться, выходи, — он прикрыл глаза, вдохнул полной грудью и с нарастающей тревогой произнес: — Проклятье… я тебя не чувствую.
Наверное, завидев крохотную черную лужицу, резво скачущую поверх камней и так похожую на искусственно выведенное явление тьмы, что вскользь упоминались в книгах по темному искусству, мне следовало кликнуть Гера, а не наблюдать за ее перемещением целых три секунды. Однако, впервые столкнувшись с блуждающими прогалинами, я открыла от удивления рот, пару раз хлопнула рерсницами и в следующее же мгновение провалилась. Вот тебе и кроха. Зараза! Пока я с умилением смотрела на мельтешащую малютку, ее более крупный собрат подкрался сзади, подлез под пятку и проглотил меня вместе с вскриком.
— Мамочки!
Полет, болезненный удар обо что-то острое, еще полет, шмяк и тишина. Сжавшись и прикрыв голову руками я погрузилась в мягкое и мокрое нечто по самые плечи. И долгие несколько минут, зажмурившись и тихо дыша, пыталась прийти в себя, осознать, куда же я вляпалась, как в прямом, так и в переносном смысле. Блуждающие прогалины опасны, они были выведены в лабораторных императора специально для игр много лет назад. И соприкоснувшиеся с ними метаморфы пропадали, а возвращались лишь в конце этих самых игр измученные и лишенные пары-тройки сотен лет. Из воспоминаний неудачливых выходило, что они попадали в непосредственную близость к какой-нибудь нежити и почти сразу же умирали. А с учетом того, что я все еще дышу, появляется вопрос, к кому я попала и почему еще живу?
— Кшп-п-ш… — раздалось рядом, и мои глаза распахнулись в тот же миг. Распахнулись и закрылись в надежде, если я не вижу, то и меня не видят. — Кшп-п-ш… — прозвучало настойчивее, но я лишь зажмурилась сильней и взмолилась.
Милостивый Боже, неужели после стольких лет страданий из-за дара и метаний по его же вине, я не заслужила права тихо-мирно помереть лет этак через девяносто в своей кровати в окружении детей, внуков и правнуков? Или хотя бы через двадцать лет в окружении детей? Ладно, через три года, когда, например, Гер закончит академию или когда начнутся имперские игры Смерти? Маловато, конечно, но… Но нет! Мне суждено расстаться с жизнью здесь, в мои неполные восемнадцать, будучи погруженной в светящуюся паутину кокона прескурии, которая смотрит на меня голодным взглядом. И по всем ее глазкам, а это двадцать два крупных и тридцать три мелких, видно, что нежить заражена и подчиняется чужой воле.
Использую дар, меня рассекретят, не использую, меня съедят. Пришлось уповать на полумеры и опять бежать. Я не дала паучихе подобраться вплотную, вдохнув побольше воздуха, выпустила вниз поисковую и ловчую сеть и нырнула, позволяя им себя утянуть.
Но обнаружив вместо пробоя наружу уплотнение, я десять секунд наивно полагала, что это камень, скрывающий выход, шипела, толкала его плечом… пока он сам не шевельнулся и с писком меня не отпихнул. Таррах меня разорви, это зародыш!
Испугавшись до дрожи, я едва удержала бесценный воздух и чуть не оглохла от скрежета нежити, поспешивший на помощь потомству. Будущая мамаша, огибая свое творение по камням, неслась мне навстречу, чтобы вытащить из "колыбельки" и растерзать, и зря, своей беготней она показала где здесь выход. Отодвинувшись от пищащего комка, я вновь хладнокровно запустила поисковик, а за ним следом ловчую и проклятья окаменения, легкого забвения, крепкого сна, а еще наговор сытости, на всякий случай. Долгие пятнадцать секунд я ждала, отсчитывая удары собственного сердца, и опять чуть не оглохла от разгневанного "Кшп-п-ш!" схваченной прескурии. Кровожадный охотник оказался на месте добычи, и я беззаботно позволила ловчей сети себя к ней притянуть.
И вот наивная простота, совсем забыла, что нежить думает не своей головой. И пусть первоначально она отреагировала на инстинктах, это еще не значит, что и далее она будет вести себя, как обычная прескурия. Едва я выбралась из кокона и спрыгнула на земную твердь, в меня плюнули! И не абы чем, а слюной с разъедающей основой. То есть это уже не я, а она охотник, хитроумно использовавший мое плетение для ловли.
