И какая, к демонам, магия?! Опыт уверенно выигрывал бой!
И когда мэр Бриджуотера подошел к упавшему на колени мэтру Октариону, противопоставить тому уже было нечего!
— Надеюсь, вы осознаёте, чем вам грозит нападение на должностное лицо? — холодно вопросил ловец.
Белый маг хрипел, рычал и пытался спешно регенерировать, судорожно вытаскивая из себя ножи. Не обращая внимания на его потуги, господин Вегард продолжил:
— Как градоправитель Бриджуотера я запрещаю вам появляться на территории моего города без сопровождения вашего вышестоящего начальства, оставляя за собой право казнить, инкриминируя попытку убийства, в случае нарушения моего запрета.
Перестав избавляться от ножей, мэтр Октарион запрокинул голову, с неистовой ненавистью глядя на победившего врага.
— Убирайтесь, — добил его ловец.
Арвейн поднялся с трудом и не с первого раза. Но встал, повытаскивал из себя ножи, швырнул на испачканные его кровью камни. Повернулся и, не взглянув на меня, пошатываясь, двинулся прочь с площади. Люди, оказавшиеся на его пути, стремительно отступали, и никто не произнес ни слова, пока истекающий кровью маг не оказался рядом со своими оруженосцами, которых ловцы мэра отпустили мгновенно. Зигфрид, используя простейшее заклинание излечения, кое-как подлатал даже не замедлившего шаги белого. Арвейн дошел до своей лошади, с трудом забрался в седло. Едва не упал, но удержался и покинул нас, так ни разу и не обернувшись.
И когда он скрылся из виду, на душе сразу сделалось легче. И я повернулась к Джонатану, радостно улыбнулась ему и… И вот тут этот выглядевший почти непораненным, уверенным, сильным и вообще невредимым ловец вдруг пошатнулся и рухнул прямо на камни!
Из моей груди вырвался какой-то жуткий вопль, но прежде чем я это осознала, подскочившая метла уже была в руке, и я слетела из окна прямо к лежащему раскинув руки Джонатану! А вокруг была кровь! Кровь! И кровь!
Отшвырнув метлу, я рухнула на колени рядом с ним, дрожащими ладонями обхватила лицо и, сама не понимая, как еще держусь, призвала магию…
— Н-н-не надо, — с трудом разлепив губы, проговорил умирающий мэр.
— Что значит «не надо»? — возмутилась я прежде, чем поняла, что он заговорил!
— Не надо магии, — прошептал он, — тебе н-н-не стоит… и т-т-так… уже…
А сам бледный! И я только сейчас заметила, что на животе у него рана и кровь течет! Так вообще курткой закрыто было, а он упал, полы разошлись, и… там кровь!
— Кровь! — истерично взвизгнула я.
— Не моя, — не моргнув глазом, потому что все еще не открыл глаза, соврал мэр.
— Да как же не твоя, если она из тебя течет! — возмутилась перепутанная черная ведьма. — И вообще, умирай дальше, не мешай тебя спасать!
А он взял и открыл глаза. И с явным сомнением на меня посмотрел, и даже снизошел до осмысленной и четко произнесенной фразы:
— Госпожа Герминштейн, вы уверены, что мне стоит последовать вашему совету? Боюсь, в этом случае спасать будет уже некого.
И у меня вдруг появилось жгучее желание придушить одну не в меру наглую мэрскую морду! Вот просто взять и придушить, чтоб не мучился! И…
Материализовавшийся передо мной Дохрай молча протянул зелье заживления, сваренное мной еще в магистериуме и обладающее свойствами похлеще целительной магии. Благодарно взглянув на хранителя, молча вытерла мокрое от слез лицо и, не взирая на попытавшегося воспротивиться мэра, разорвала на нем рубашку и уставилась на внушительный глубокий порез…
— Джонатан!.. — простонала, уже не сдерживая слез.
— Жечь будет? — заинтересованно глянув на пузырек с зельем, вопросил он.
— И еще как! — мстительно заверила я.
— Ну и ладно. — И мэр Бриджуотера снова опустил голову на камни, предоставив себя в мое полное распоряжение. — Главное, давай без магии, тебе и так досталось сегодня, теперь источник долго восстанавливать придется. Не стоило тебе вмешиваться, Телль, да еще и так затратно.
Даже говорить ничего не стала. Молча обработала рану, молча вылила на нее зелье, так же без слов дорвала рубашку до самой шеи, попутно зельем же залечивая и другие порезы. И даже не заметила сама, что с каждым обнаруженным ранением вздрагиваю и, кажется, плачу.
— Телль, перестань, мне проще терпеть боль, чем видеть твои слезы. Оставь, я уже в состоянии подняться.
— Я не плачу, — упрямо заявила, — и ты не поднимешься, ты вообще практически умер.
— Кто умер? — Он удивленно приподнялся.
— Да ты умер, морда несносная, — прошипела взбешенная черная ведьма. — Я тебя сейчас вылечу, а потом убью! Будешь знать, как валиться с ног от кровопотери!
Улыбнувшись, этот… этот он укоризненно покачал головой и произнес:
— Просто слегка устал, Телль, а так со мной все в совершенном порядке и повреждения несильные.
И тут из толпы, которая оказывается давно придвинулась и вообще все рядом теперь были, раздался голос вездесущей госпожи Торникай:
— Да врет он, госпожа ведьма, что вы его слушаете? Он как свалился из окна, этот белый выродок, не давая подняться, его мечом своим покромсал! Мэр-то на силу увернулся, откатился и смог отпор дать!
Что?!
— Уволю, — тихо, но четко проговорил мэр.
Госпожа Торникай тут же заткнулась и даже в ряды присутствующих затесалась. А я, открыв рот, смотрела на эту безмерно благородную мэрскую морду и…
— И ты его после этого отпустил?!
Джонатан неожиданно улыбнулся, так снисходительно как-то, покачал головой и произнес:
— Белых магов его уровня не убивают посреди города, Телль, если не хотят остаться без этого самого города.
То есть белый превосходно знал, что его никто не убьет?! Да это вообще подло! Да…
— Так, — я вытерла мокрый от слез нос, — сейчас на носилки, в мою лавку и…
Джонатан улыбнулся, рывком сел, затем поднялся, меня поднял и обхватив мое лицо ладонями, поцеловал, пресекая разговоры. А у меня пиетет, чувство гордости, жители Бриджуотера вокруг, но я как-то совсем не против, чтобы он меня целовал. Совершенно не против, вот только тьма опять взяла и повылезла, и меня зашатало.
— Телль, — мэр поддержал, сам шатался, а меня поддержал, не давая упасть, — я же предупредил, тебе час вставать нельзя после восстанавливающего зелья, а ты?!
— А я думала, что он тебя убьет, — тихо призналась, вздохнув.
— Руки коротки.
И Джонатан, пошатываясь, повел меня обратно в мэрию. А я обнимала его, и пусть даже мир шатался перед глазами, но мне все нравилось. Вообще все нравилось.
В этот самый момент из толпы донеслось:
— Господин мэр, это что происходит?
