Однако мне стало любопытно, почему река отнесла нас сюда. Неужто у меня настолько сильная связь с отцовской квартирой? Когда я гостила у папы, я всегда чувствовала себя неуютно.
– Не беспокойся, Минди. Здание построили несколько лет назад. Папа любит только новые, отменные вещи. – Она по-прежнему не двигалась, и я принюхалась. Воздух отдавал ржавчиной, однако не так сильно, как в доме у убийцы. – Ты видишь призраков?
Она заглянула в мраморный вестибюль, покосилась на швейцара, затем пытливо изучила улицу. В Нью-Йорке – в отличие от нашего штата – уже светало, и хотя я думала, что мы никого здесь не встретим, мимо нас неторопливо шагали первые «ранние пташки».
– Ой, живность! – вцепилась в мою руку Минди, – Что, если в городе тьма-тьмущая помпов и они хватают призраков?
– Папа сказал, что ему нравится Нью-Йорк, потому что здесь не приходится общаться с соседями. Значит, призраки, скорее всего, бледнеют. Или отправляются к себе на родину, где их кто-то помнит.
– Ага. Но держись поблизости, ладно, Лиззи?
– Разумеется. – Я ненавязчиво увлекла ее за собой на противоположную сторону улицы.
Увы, пребывая в своем новом состоянии, я даже не могла нажать на кнопку лифта, поэтому мы поднялись по лестнице. Папа жил на пятнадцатом этаже, однако, когда мы добрались до квартиры, я не задыхалась. Похоже, тут калории не сжигались при ходьбе.
Когда мы встали перед дверью, у меня зашалили нервишки. Я часто погружалась в реку и много где побывала, но впервые воспользовалась невидимостью, чтобы подглядывать за кем-то знакомым. Мне потребовалось сосредоточиться, чтобы пройти сквозь плотную древесину.
Внутри квартира была такой же, как раньше: хром, мебель с кожаной обивкой, окна от пола до потолка с видом на залитый тусклым светом горизонт. Стекла сверкали, как свисающие с поручней террасы сосульки, столь же элегантные и холодные.
Громадная папина плазма была включена, но я старалась не смотреть на экран. Из проведенных опытов мне стало известно, что если ты находишься на обратной стороне, телевидение может запросто ввести в ступор. Оказывается, кошки, чьи глаза видят призраков, смотрят ТВ с крайним ужасом. Впрочем, может, все дело в самих кошках.
– Кто это? – спросила Минди.
– Рэйчел – девушка папы. – Они оба свернулись рядышком на диване и не сводили глаз с экрана.
– Странно, что он здесь с кем-то другим. Я скучаю по нему, хоть он и урод.
– Я тоже, – сказала я, удивившись самой себе.
Минди раньше никогда не заговаривала о моем отце, хотя, само собой, была знакома с ним еще до моего рождения. Наверняка она знала о разрыве моих родителей всю подноготную и теперь пялилась на лежащую на диване пару, будто само понятие «развод» приводило ее в недоумение.
Иногда я задавалась вопросом, скучает ли об отце и мама? Она постоянно выглядела усталой, словно с его потерей в ней угасла жизненно важная искра. А может, виноваты были те дополнительные смены, в которые ей пришлось работать.
Я прикоснулась к щеке, где остался шрам в форме слезинки. На миг мне захотелось шагнуть в мир живых и продемонстрировать папе мою застывшую слезинку. Я покажу ему, как круто мой шрам выглядит без маскировки косметикой, а затем спрошу у отца, почему три недели назад он не прилетел в Даллас.
Наконец-то я поняла, что сюда меня привела ярость.
Кажется, я стала у собственного гнева марионеткой, двигаясь туда, куда он хочет. Я успела вспылить в присутствии множества друзей, и все, кроме Джейми, смотрели на меня с опаской.
Злость толкнула меня позвонить убийце в никчемной попытке его напугать.
Я до сих пор слышала, как мне вслед звонил телефон-автомат. Конечно, старикашка уже узнал, где находится таксофон.
Со вздохом я отвернулась от отца, чтобы приглядеться к Рэйчел. Я никогда не упоминала при маме, насколько она красива, и из преданности гнала от себя крамольные мысли. В свете экрана ее лицо сияло, а выразительные глаза впились в фильм с интересом ребенка.
– Он до сих пор не сказал ей о пистолете, – заметил отец.
– Цыц! – воскликнула Рэйчел. – Хватит подсказывать!
Я закатила глаза. Любимое развлечение папы – смотреть уже виденный фильм с кем-нибудь, кто его не знает, и воображать себя знатоком кино. В такие часы я чувствовала себя дурочкой.
– Я и не подсказываю, – возразил папа. – Просто тебе стоило бы обратить на эту деталь внимание, если ты действительно хочешь понять мотивы героя.
Рэйчел застонала, и я задумалась, почему она живет с ним.
Разумеется, у папы куча денег, и мои школьные друзья считали, что он отлично выглядит для мужчины его возраста. Однако обе эти причины были слишком примитивными для Рэйчел. Она – умная, с ней весело, и она разбирается в истории искусств. Когда я приехала в Нью-Йорк, мне больше всего понравились наши совместные посещения музеев, и она всегда понимала, когда мне надо убраться подальше от папы.
Вероятно, Рэйчел нашла в нем нечто привлекательное. Какую-то неизвестную мне сторону. Но все же шпионить за ними – не лучший способ все выяснить.
– Зря мы сюда притащились, – прошептала я.
– Зато здесь нет призраков, – Минди побрела к спальне. – Но мне как-то тесно. Я думала, твой папа богач.
– Квартиры малы по сравнению с домами.
– Должно быть, тут сложно играть в прятки.
Я рассмеялась.
– Папа не любитель пряток.
– Но в Нью-Йорке наверняка есть дети. – Минди нахмурилась. – Верно?
– Да, – ответила я и переступила порог отцовской спальни – единственной настоящей спальни в этих апартаментах. У папы в гостях я спала в его кабинете на банальном кожаном диване. – Поблизости есть детская площадка, – добавила я.
Во дворе по утрам часто гуляли няньки с малышами, а асфальт пестрел пятнами от жевательной резинки. Мне стало интересно, какой окажется история этого места, если отмотать время вспять.
– Но прятаться негде, – проворчала Минди.
– А это?
Дверца папиного шкафа была закрыта, но я направилась прямо к ней. Я не пыталась представить себе прошлое и даже не затормозила, очутившись перед преградой. Дерево сопротивлялось мне не больше роя пылинок в солнечном луче.
Когда мои глаза привыкли к серому сумраку, я заметила, что за мной последовала Минди. Она с любопытством разглядывала стеклянные фасады выдвижных ящиков и костюмы, аккуратно развешанные на плечиках.
– Спорю, ты хотела бы, чтобы у мамы был такой же встроенный шкаф, – произнесла я. – Роскошная штука для того, чтобы поиграть!.
– Нет, – замотала головой Минди. – Кто-нибудь еще может с тобой спрятаться, а ты даже не догадаешься!
