— А что, Дьявол не возражает, что этот бродяга расселся у него на пороге и ворует у него?
Казалось бредом обсуждать адскую политику, но я сам бывал в мертвых землях, вдыхал этот воздух и знал, что они — дорога к вратам Люцифера.
— Мертвый Король хочет взломать врата небес, — сказал Кай. — Думаешь, его волнует, что там еще случится?
— Все меняется, Йорг. — Челла опустила голову. — Все.
— Вы все еще не сказали мне, откуда он, этот ваш мессия. Почему древние не говорят о нем? В каких книгах о нем написано? — спросил я, все еще надеясь обрести крупицы истины в ее лжи и безумии. — Сколько ему лет?
— Он молод, Йорг. Очень молод. Младше тебя.
Мост в Тироле перекинулся через Дануб семнадцатью пролетами — широкая дорога на каменных столбах. Большой мост в Гонте летел через Райм одной головокружительной аркой, но Челле больше нравился тирольский мост. Она могла вообразить, как его строили, представить работавших здесь людей.
— Какой ты видишь реку, Челла?
Йорг приготовился внимательно слушать ответ.
— Коричневой и бурлящей. — Так и было. — А ты, Кай?
Кай привстал, выглянул в окно — его качало при движении кареты.
— Коричневая.
— Среди нас нет влюбленных? — спросил Йорг. — Легенда о том, что влюбленным вода кажется голубой, старше этого моста.
— Река коричневая. Как дерьмо. Это из-за сточных вод и тирольской канализации, и тошнотворные фантазии, которыми люди любят украшать свои потрахушки, ни при чем.
Челла не видела причины скрывать свою горечь.
— Нет, — сказал Йорг. — Если правильный мужчина полюбит правильную женщину, река поголубеет.
— Владеющие магией воды.
Кай кивнул из темноты.
— Гм. — Йорг помотал головой. — Все эти клятвы, узкие тропы. Человек может дотянуться до чего угодно и обратить на пользу себе. Это даже не желание, просто уверенность. Лишь твердо знай, что то, во что ты влезешь, в свою очередь влезет в тебя.
Он вытянул ноги в проход и положил их между Каем и Челлой.
— Ты когда-нибудь любил, Кай? Была ли девушка, которая для тебя делала воды голубыми?
Кай открыл рот и тут же прикусил язык. Он подался вперед, потом ионик.
— Нет.
— Любовь. — Йорг улыбнулся. — Вот теперь есть что-то, что влезет в тебя.
Карета скатилась с моста на северный берег, где дороги были получше.
— Наверное, тебе надо вернуться в свою карету, Йорг, к своей королеве, и посмотреть, не лучше ли будет вид оттуда.
Челла поняла, что не хочет, чтобы он ушел, но могла лишь мучить его. На миг она мысленно увидела иглу, которой колола Кая, и почувствовала, как та снова входит в плоть.
Он поднялся на ноги и навис над ней, близко, снова положив руку ей на бедро.
— Чего ты хочешь добиться на Конгрессии, Челла? Мертвому Королю нечего и думать о новых союзниках. Я даже не уверен, что господин Саммерсон в полной мере обращен. Тогда что толку?
— Дело в том, что у нас есть право присутствовать, и Мертвый Кроль этого хочет. Для тебя этого было бы достаточно, Йорг Анкрат.
Челла поморщилась от того, как ей сжали ногу. Жизнь и боль шли рука об руку и в равной мере ее не радовали.
Он сузил глаза — сколько людей уже видело этот взгляд, чтобы потом не увидеть более ничего? — и придвинулся ближе, его дыхание щекотало ей щеку.
— Ты здесь, чтобы показать нам человеческое лицо мертвецов? Успокоить Конфессию? Льстить старым королям, пока хорошенький мальчик будет заигрывать с их королевами и принцессами?
— Нет. — Гнев вскипал в ней, хотя дыхание оставалось холодным, руки превратились в клешни. — Мы принесли обман, предательство и убийство, как и ты, Йорг Анкрат, что еще может привести в мир сломленных вроде нас?
— Ренар.
— Что?
Ее бедро опять горело там, где он коснулся ее.
— Йорг Ренар.
— И ничего, что ты взял его имя — имя того, кто убил маленького Уильяма и милую матушку Роуан?
— Лучше, чем взять имя моего отца.
— Вместо этого ты взял имя его брата? Человека, которого ты пытаешь в заточении? Чего взъелся, я слышала, как гвардейцы говорили, что ты убил Харрана и еще одного хорошего человека, чтобы добраться до его сына.
Он наклонился ближе.
— Может, я взял это имя, чтобы оно напоминало мне о цвете моей души.
Он вдохнул ее дыхание, пахнущее корицей.
— И только это было нужно, чтобы совратить тебя, Йорг? Быть чуть менее проклятой?
Он отвернулся от нее и посмотрел на Кая, сидящего в темном углу.
— Убирайся.
И тот убрался — мелькнул нежеланный дневной свет, холодный и мрачный, и Кай исчез.
— Я все еще хочу убить тебя, — сказал Йорг, уже совсем рядом.
Челла закрыла его рот своим.
Она пробежала пальцами по его плечам, запустила руки под дорожную тунику, прикоснулась к твердым горячим мышцам спины, расчерченным старыми шрамами, следами тяжелых клинков и мелкими порезами, тысячью ран от терний. Он двинулся на нее, высокий, тяжелый, темная волна волос накрыла их, царапнули ожоги, когда он нашел впадину на ее шее.
Ее пронзило что-то горячее и влажное, внезапный прилив, вышибающий дыхание, поднимающий над землей. Жизненная сила, которой она сопротивлялась, смыла все сопротивление, безжалостная, как весна. Она яростно вцепилась в него, ожидая. Он поднял ее легко, без усилий, швырнув к обитой стене кареты. Что-то в ней дернулось — вдруг кучер решит, что это сигнал остановиться, и Гвардия соберется вокруг? Йорг подался к ней, и все прочие голоса стихли. Его желание пробудило в ней ответ, жажда сочилась из каждой клетки его тела, говорила языком прерывистого дыхания.
Их тела яростно столкнулись, плоть познавала плоть, она напряглась под его тяжестью, рука откинулась, сжалась, раздирая подушки. Снаружи похрапывали лошади, ржали кобылы и топали жеребцы, откликаясь на потоки энергии, на запах их вожделения. Йорг снова приложил ее о стену, еще жестче, и карета качнулась вперед, кони перешли на рысь, не обращая внимания на крики возницы. Черные юбки задрались ей на бедра.
Йорг вошел в нее, быстро, грубо — лишенное нежности совокупление людей, разрываемых жаждой. Челла поднялась навстречу, всеми силами, никакого утешения не давалось и не принималось. Они совокуплялись как дикие кошки, сдерживая инстинктивную агрессию, — союз, продиктованный древней глубокой потребностью, — но не могли остановить бурлящее вокруг насилие, готовые разъединиться с воплем в момент разрядки.
— Довольно!
Йорг сбросил ее с себя и откинулся на противоположную скамейку, там, где его не достали бы ее ногти, кровь стекала из уголка рта.
