Владимир Ленский - Странники между мирами

— Входите же.

Споткнувшись, она вошла. Оглянулась на дверь: никто не собирался запирать вход. Там и замка не имелось, только поперечный брус, который клался на специальные скобы и легко мог быть снят любым, кто находится внутри помещения.

Ренье с интересом наблюдал за своей спутницей. Она казалась ему все более чудной. Странной. Но не сумасшедшей. У нее наверняка имелись какие-то причины для подобного поведения. И Ренье намеревался выяснить — какие. Помимо всего прочего, он был ужасно любопытен.

Взяв девушку за локоть, он решительно подвел ее к одному из тех столов, что стояли отдельно от общего, занимавшего половину зала. Это было любимое место Ренье, и хозяйка тотчас помахала ему рукой из окошечка, проделанного в стене между обеденным помещением и кухней.

Мысль о пирожках, оладьях, воздушной каше, молочных и фруктовых пудингах мерцала в каждой ямочке на ее румяном лице, а ямочек этих развелось множество: под нижним веком, на щеках, в углах рта, на пухлом подбородке. Другой особенностью хозяйкиного облика было вечное пятно от сажи. Это пятно имело обыкновение кочевать: то оно избирало своим обиталищем щеку хозяйки, то вдруг перемещалось на ее фартук, то выскакивало на сгибе локтя. Однако никогда не бывало такого, чтобы оно пропало окончательно. У Ренье даже завелась особая игра под названием «найди пятно». Порой он просиживал здесь дольше, чем намеревался, и именно потому, что не мог отыскать заветную кляксу.

С этой женщиной Ренье провел несколько ночей, и первая случилась так: поздно вечером, перед самым закрытием, он подошел к хозяйке и, пав пред нею на колени, честно признался в том, что несколько часов кряду пытался высмотреть, где она сегодня замаралась сажей.

Хозяйка засмеялась, ничуть не прогневанная подобным заявлением. Она велела Ренье ждать, а сама, изгнав последнего посетителя, заперла дверь на засов. После чего разулась, забралась на стол и, велев Ренье держать лампу, ловко скинула четыре своих юбки, полосатую верхнюю и три накрахмаленных нижних. Тогда-то Ренье и увидел серый след от сажи.

Сперва он почувствовал облегчение: все-таки нашел! А затем ощутил прилив интереса — как ей это удалось?

— Разводила огонь, пока была в исподнем, да потеряла равновесие и плюхнулась... — спокойно поведала хозяйка.

Тогда Ренье поставил лампу на стол, потянулся к женщине и поцеловал пятно. И оно переместилось к нему на губы и щеку. Хозяйка сказала: «А ты молодец, как я погляжу!», после чего уселась на столе, свесив ноги, схватила Ренье за плечи и привлекла к себе.

Так они и стали настоящими друзьями.

Хозяйка не стала ревновать, заметив, что Ренье привел с собой какую-то девушку. Как и сама трактирщица, эта девица не была благородному господину ровней; к тому же выглядела она ужасно растерянной и несчастной.

— Нашел вот под кустом, — объяснил хозяйке Ренье, показывая на свою спутницу. Хочу размягчить ее сердце твоими оладьями.

Она фыркнула:

— Оладьи — половина дела.

— Остальное беру на себя, — сказал Ренье.

Постепенно Эйле успокаивалась. Она даже принялась вертеться и осматриваться по сторонам.

Ренье, внимательно наблюдавший за нею, заметил:

— Впервые вижу человека, страдающего харчевнебоязнью.

Она быстро посмотрела на него и несколько раз моргнула — совершенно птичья ужимка.

— Но ведь это — обычная харчевня? — сказала девушка.

Ренье кивнул три раза подряд — для большей убедительности.

— Только при хозяйке не проговоритесь, — добавил Он, — потому что её-то я как раз убеждаю в противоположном...

Эйле молча посмотрела на Ренье и опустила голову. Он легонько коснулся ее руки.

— Сперва поешь, отдохни. После расскажешь.

Теперь девушка смотрела на руку Ренье, лежавшую поверх ее ладони. Лицо может обмануть; люди умеют подделывать даже взгляды, но рука — другое дело: у каждой особенные черты, всегда определенные и откровенные. Например, Эйле никогда не польстилась бы хоть на какого красавца с выступающими венами на тыльной стороне ладони и красноватыми тонкими пальцами — особенно при морщинистых подушечках. Ну и все такое...

— На что вы смотрите? — спросил Ренье.

— На вашу руку...

Он растопырил пальцы, прижал ладонь к столу.

— Нате.

Она обвела пальцами контуры его пятерни, приговаривая:

Если судить, пользуясь методом бабушки Эйле, то ничего особенного в этом господине Эмери не было: простые линии, нитка ляжет по контуру — не сморщится ни разу. Такие руки Эйле называла про себя «чистыми».

— Ну, каков вывод? — осведомился Ренье.

Девушка вздрогнула: ей показалось, что он угадал ее мысли.

— Вы о чем?

— Вы ведь гадали?

— Нет, просто... любовалась.

Репье чуть покраснел, чем немало удивил свою собеседницу.

Положение спасла хозяйка и гора пылающих оладьев; все это заняло молодых людей на некоторое время.

— Сытый человек яснее мыслит, — изрек Ренье. — Если вам требуется десяток мудрых советов на любой случай жизни, то я готов;

Эйле посмотрела на него осоловевшими глазами и вдруг прыснула:

— А теперь я опять хочу спать!

— Не выйдет... Настало время для открытых сердец. Хотите, открою мое?

Она склонила голову к плечу.

— Моё сердце, — торжественно начал Ренье, — пылает, как хозяйкина печка, и так же совершенно, как ее стряпня: простое, вечно обновляющееся, всегда готовое услужить другу. Друг — это вы. Приступайте, голубка, — ваша очередь.

Эйле вздохнула: неизбежное надвинулось.

— Думаю, я убила его! — выпалила она.

— Опять вы за свое, — перебил Ренье. — Давайте о чём-нибудь более интересном.

— Для меня это сейчас самое интересное, — серьёзно отозвалась Эйле. — Когда мы с вами поссорились... — Она отвела взгляд. — Когда я вас обидела, то много думала потом. Про вас, про всех прочих — кто здесь во дворце. То, что вы о них сказали: везде люди похожи. Только все они были скучные. — Она машинально обмакнула палец в остатки соуса и облизала. — Это потому, я думаю, что мне никто не нужен — кроме того парня, которого я любила.

— Пока картина вполне доступна пониманию, — вставил Ренье.

— А потом появился один человек.

— Новый возлюбленный?

Она укоризненно покачала пальцем у Ренье перед носом. Он перехватил палец губами и чуть прикусил.

— Ай! — Эйле выдернула руку. — Что вы делаете?

Ренье выглядел задумчивым.

— Пытаюсь приободрить вас ухаживаниями. Ничего серьезного. Обычная придворная галантность.