– Я-я… Это, в общем… – пробормотал Рыжик запинаясь.
– Хочешь пригласить меня в дом, потому что мы уже подошли к двери.
– Угу, – согласно кивнул головой оборотень.
Девушка гордо вошла в избу, оставив оборотня на пороге в полной растерянности.
Тихо скрипнула дверь и Параскева обернулась. На пороге стояла молодая лешачка. Из-за ее плеча выглядывал растерянный Рыжик.
– У нас гости? Добро пожаловать, – Параскева улыбнулась и пригласила девушку войти. – Сейчас чаю заварю. Ты с чем любишь?
– С мятой, малиновыми и брусничными листьями, – бойко ответила девчонка, усаживаясь за стол.
– Может блинов с медком? – Параскева гостеприимно пододвинула к девушке тарелку.
– Нет. Не стоит, – покачала головой лешачка. – Я у вас оставаться на долго не собираюсь. По крайней мере, пока, – и она стрельнула глазами в сторону парня, продолжавшегося топтаться у порога.
– Рыжик, да захлопни ты дверь! – обратилась к нему Прасковья. – Чай не лето, а осень уже. Избу выстудишь.
– Ну да, извините, – сказал Рыжик, тихонько заходя избу и аккуратно закрывая дверь.
Он сел на лавку в углу и молча уставился на девушку.
Параскева удивленно подняла брови. А лешачка, не обращая внимания на парня, взяла в шестипалые руки большую глиняную кружку с дымящимся чаем и отпила глоточек.
– Хорошо заварено, со знанием, – уважительно обратилась она к Параскеве.
– Спасибо. Мы гостям всегда рады, – знахарка в ожидании присела напротив. Ритуальный обмен любезностями был закончен. Пора было переходить к цели прихода.
– Мой дед привет вам просил передать благодарность за спасенную рощу. И еще вот этот подарок.
В руках у лешачихи появился крошечный березовый туесок размером в два наперстка. Она поставила его на стол и пододвинула в сторону Параскевы.
– Я слово свое держу. За подарок спасибо, – пожилая женщина взяла в руки туесок, открыла и высыпала на ладонь несколько семян. – Это то, что я думаю или нет? – она удивленно посмотрела на лешачиху. – Я об этом растении еще от старухи-ведуньи из соседнего района слышала. Но и она его не видела. Неужели не легенда?
– У деда много диковин, – ответила девушка. – С тех пор как овдовел, уж почитай пятьдесят лет без малого, только и радости у него, что деревья высаживать, да травы разводить. Разные травы: лечебные, да заповедные, – она бросила взгляд на Параскеву. – Про какие-то люди уже забыли. О многих и слыхом не слыхивали.
– Хоть одним глазком посмотреть бы на это богатство, – вздохнула знахарка.
– За чем дело стало? – девушка поставил на стол кружку. – Дед вас ждет. Говорит, как с делами в старом лесу на следующей неделе управитесь, так Силантия кликните. Мы гостям всегда рады. Ну, пора мне, – она нехотя встала с лавки. – Спасибо за угощенье, да недосуг засиживаться, дел много.
– Ты вроде к колдуну приходила? – вклинился в разговор, сидящий в углу Рыжик.
– Надо же, – повернулась к нему девушка. – Я уж думала, что от рыжего оборотня и словечка не дождусь.
Парень, встретившись глазами с лешачихой, замер и обреченно вздохнул. Ему очень хотелось сказать что-нибудь такое, чтобы эта девчонка относилась к нему более уважительно. Но под ее взглядом мысли путались, и он так и не нашел, что ответить.
– Ну-ну, – насмешливо покачала головой лешачиха и повернулась к Параскеве. – Прасковья Ивановна, будьте добры. Передайте, пожалуйста, что старший лисун готов выполнить просьбу колдуна. Он откроет проход за деревней через три дня. А ты? – она вновь повернулась к Рыжику. – Проводишь меня до лесу? Я заблудиться боюсь, – и она хитро улыбнулась.
– Разумеется, – Рыжик так быстро вскочил, что чуть не перевернул лавку.
С легким шелестом девушка выскользнула из избы наружу. Оборотень едва поспевал за ней следом. Вот девушка остановилась на том месте, где прикидывалась елочкой и обернулась.
– Можно считать, что ты меня уже проводил. До леса два шага.
– Подожди, не уходи, – неожиданно для себя произнес Рыжик.
– Сказать что хочешь? – лешачиха взяла его руку и приложила к ней свою.
Рыжик смотрел на тонкую почти прозрачную слегка голубоватую руку с шестью пальцами. Ее ладошка была почти в два раза меньше его.
– Страшно? – прошептала она.
– Нет, – улыбнулся Рыжик. – Просто ты такая, такая…Вроде бы рядом, а чувствую, что не здесь.
– Верно чувствуешь, – девушка посмотрела на него с неподдельным интересом. – Мы всегда рядом, но не здесь. Мне пора. Правда, пора. Слышишь, время течет. Надо успеть вернуться.
– Подожди еще чуточку, – шагнул к ней Рыжик.
– Не получится, – девушка отвела глаза.
Мгновенье и она растворилась то ли во внезапно появившемся мареве, то ли в легкой дымке, показавшейся из леса.
В руке у оборотня остался только сухой дубовый лист. Настолько старый и сухой, что он мгновенно рассыпался в пыль.
– Подожди. Меня зовут Рыжик, – крикнул он в лес.
– Дубрава, – едва слышно прошелестело ему в ответ.
Парень подождал еще немного. Но вокруг стояла тишина. Он поплелся обратно в избушку. От теплого осеннего дня не осталось и следа. Небо посерело. Отчего-то ему стало холодно.
– А мы уж думали без тебя ужинать будем, – проворчала Параскева, накладывая еду ему в миску. – Я вам не Настена по двадцать раз разогревать и разносолы готовить. Итак меня в кухарку превратили.
– Так ведь недавно обедали, бабушка, – удивился Рыжик, увидев, что колдун сидит за столом, а Нора возится у миски в углу. – А вы что так рано из лесу вернулись?
– Мы уж часа два как дома, тебя ждем, – сказал Илья, не отрываясь от еды. – Зря вы ворчите Прасковья Ивановна. Каша у вас, что надо. Еще добавочки? – он протянул женщине пустую тарелку.
– Тебя полдня не было, дурачок. Будешь знать, как с лешими общаться, – проворчала знахарка, накладывая колдуну очередную порцию каши. – А на тебя не наготовишься. Уже третий раз добавки просишь.
– Так ведь вкусно, – отбился тот. – Присаживайся, – обратился он к парню. – Прасковья Ивановна из-за тебя сердится. Беспокоилась она очень.
– Чего беспокоиться-то? – удивился Рыжик. – Так, постояли, поболтали.
Нора сердито тявкнула в углу и, стуча когтями о дощатый пол, подошла к брату. Потом взяла в зубы краешек его рубахи, и та вдруг треснула сверху донизу, распавшись на ворох истлевших лохмотьев.
– Ты чего делаешь, сестренка? – Рыжик чуть не со слезами на глазах глядел на любимую рубашку. Вернее на то, что от нее осталось.
– Это не Нора. Это твоя лешачиха постаралась, – сердито прокричала знахарка. – Сколько таких дурачков уводят они, и не сосчитать.
Она в сердцах бросила поварешку в горшок, обрызгав всех присутствующих горячей кашей.
