— Это неправда, неправда…
Дрожащими руками несчастный неуверенно дотронулся до перекошенного от ужаса такого родного лица. Зачем, зачем он оставил их одних? Это его вина, его! Роберт, прижав жену к себе, заскулил… И вдруг — детский крик о помощи. Роберт кинулся на улицу и перед ним предстала следующая картина: два оборотня, рыча со злости, то входили, то выбегали из сарая, не зная, как добраться до спрятавшихся на чердаке двух ребятишек. В груди Роберта все запылало от ненависти, которая требовала выхода, превращая его в настоящую боевую машину, сметающую все на своем пути.
Первый противник был рассечен им пополам, а вот второй застал его врасплох и опрокинул наземь. Это произошло уже в сарае, и когда оборотень наклонился над ним, овевая лицо смрадным дыханием, он заметил выглядывающее со второго этажа перепуганное личико сынишки, который, стиснув зубы от страха, направлял отцовский арбалет в спину зверя. Роберт затаил дыхание. Оборотень вонзил когти в грудь мужчины, заставив застонать. Мальчик вскрикнул и выстрелил. Зверь завыл, после чего изогнулся от пронзившей его боли. Воспользовавшись этой передышкой, Роберт нащупал рядом с собой черенок лопаты и с размаха ударил противника по голове, раскроив ее надвое. Безжизненное тело свалилось навзничь, не причиняя больше вреда никому. Роберт, чувствуя, как его покидают последние силы, закрыл глаза. До него донесся детский плач и слова мальчика:
— Прости меня, папа, прости… я… я… не смог… спасти маму.
Роберт заставил себя открыть глаза и произнести:
— Ничего, сынок… ничего… Ты спас сестру, ты молодец…
Он хотел произнести еще что-то, но смерть уже приняла его в свои объятия.
* * *
Голод, утоленный ранее, вновь давал о себе знать, заволакивая сознание уже привычной кровавой пеленой. Внутренний зверь, присмиревший после драки с вампиром, пробуждался от сна и снова требовал еды. Генри схватился за живот, сполз спиной по стене здания, чувствуя, как желудок пытается вывернуть наружу все, что принял пару часов назад. Полумрак не дарил прежнего успокоения, лишь давал временную передышку. Животное от злости зарычало, а маленький Генри спрятался в уголке своей памяти, боясь даже показать нос. Он еще не погиб… но, если так будет продолжаться… Если он не найдет способ уничтожить вампира в самом себе, то ему грозит полное растворение в звере. Ему хотелось жить… хотелось жить по-прежнему… Крики ужаса и боли, звуки битвы, рычание разгневанных оборотней отвлекли от мучительных мыслей. Новоиспеченый вампир выглянул из своего убежища и увидел, как в деревню, уничтожая все и всех на пути, вламываются оборотни и кровопийцы. Ненависть вспыхнула в нем с новой силой, и он облизнул внезапно пересохшие губы в предвкушении славной охоты и долгожданной пищи. Когда он оказался в пределах досягаемости оборотней, они не обратили на него никакого внимания, приняв за своего. А зря… Генри, стиснул зубы, зарычал, ощущая, как гнев выжигает в нем все, оставляя лишь жажду убийства. Он понимал, что еще немного — и на воле останется только Зверь. Он пригнулся к земле и побежал, развивая при этом скорость, невиданную ранее. Правую руку он отставил в сторону, и на ней уже красовались пять отточенных, как лезвия, когтей. Набросившись на первого попавшегося оборотня, парень вонзил ногти ему в живот, вспоров от паха до горла. Горячая кровь брызнула в лицо Генри. Он облизнул солоновато-металлическую жидкость с губ и истерично расхохотался. Презрительно пнув безжизненное тело, Генри подхватил лежащий в грязи среди трупов меч и вновь рассмеялся, повергая в шок человеческих воинов. В нем больше не осталось ничего человеческого — он погиб… Но, перед смертью, сумасшедшей твари внутри него захотелось вдоволь насладиться кровавым зрелищем. Он, не останавливаясь, стал уничтожать зверей одного за другим. Тут в его поле зрения попался новый враг — человек, одетый в красную мантию. От него повеяло огромной силой, даже можно было сказать мощью. Оскалив зубы, Генри помчался ему на встречу, как никогда желая в этот момент смерти всему сущему. Но только в этот раз вампира ждала неудача, и вот уже его труп брезгливо отталкивал красный маг, шепча себе под нос:
— Неужто кровососы сошли с ума?
Орел спланировал вниз, сделал пару кругов и поднялся, оставляя далеко внизу языки пламени. Смерть пришла в эту деревню… У него появится много пищи, но не сейчас… Сейчас ему почему-то хотелось улететь прочь от увиденного… дальше и дальше, туда, где едва различается в туманной дымке Тропа мертвых. Конечно же, он обойдет ее по резкой дуге, так как от нее веет таким холодом и сыростью, что кровь стынет в жилах. Много его собратьев погибло, решив полететь по прямой. Он не был столь глуп, как эти юнцы, и поэтому дожил до глубокой старости. Вот и сейчас, хотя до Тропы было еще далеко, подул сильный северный ветер, желая, видимо, сбросить его на скалы, чтобы он окропил их своей кровью. Вдалеке стали проступать очертание портала, из которого в небеса к другому порталу шли призраки, понурив голову, не обращая никакого внимания на окружающую их местность. Для некоторых эта дорога покажется очень длиной, наполненной болью, и приведет в Эрг, для других очень короткой, наполненной наслаждением и перенесет в Гар — в зависимости от совершенных при жизни деяний. Сил еще хватало, чтобы сопротивляться натиску, но вскоре ему придется найти другой путь домой, если, конечно, он не хочет уйти из этого мира на вечный покой.
Покружив на одном месте, орел полетел прочь. Взрыв огромной силы сотряс землю и небо… завыли духи, да так, что у тех, кто находился поблизости, заложило уши и заледенела душа от предчувствия беды — один из порталов взорвался!
Королевство Дарн, приграничные земли.
* * *
Мир вспыхнул миллиардами звуков и запахов так, что закружилась голова. Он, закашлявшись, приподнялся на локте и осмотрелся вокруг. Маленькая комната с узким окном была его убежищем. Кашель вновь начал раздирать грудную клетку, а поднятая пыль заставила слезиться глаза. Что же произошло? Почему он ничего не помнит? И где он? Почему-то было очень важно все это вспомнить, но почему? Юноша попытался встать с узкой кровати, но резкое движение головой вызвало испарину на теле и невыносимую боль. Пришлось вновь повалиться на жесткую подушку. Кто он такой? Кто? Хотелось закричать… Имя мелькало в сознании, но невозможно было поймать его. Ударив кулаком по кровати, он немного успокоился. Что же с ним произошло? Что?
— Я ведь все знаю! Почему же не могу ничего вспомнить? Кто я? Кто?!
От этих мыслей его отвлек скрип открывающейся двери. В комнату смущенно заглянул лесовик. Ведь он знает, как называется это существо, но не может вспомнить, как его зовут! Что же с ним не так? Хотелось заплакать от безысходности.
