— А ну делай что тебе говорят, не то и тебя закуём в кандалы! — пригрозил он.
Однако Первого Офицера это не испугало, а скорее озадачило.
— Но если я не знаю, кто назвал мистера Писюна Урыльником, как я могу кого-то арестовать? — с невинным видом осведомился полицейский.
Вместо того чтобы зааплодировать поразительно путаной фразе Первого Офицера, толпа застыла в гробовом молчании.
— Идиот несчастный, чтоб тебя! — рявкнул мистер Джером, замахиваясь на полицейского.
Тут в первых рядах публики поднялась суета. Рубило протолкнулся вперёд, к помосту.
— А ну не трожь его! Это мой друган! — проревел Рубило с нескрываемой угрозой в голосе и ударил по помосту огромным кулачищем. — А то я сам сюда залезу — будете знать, и вы, и мистер Писюн!
— Мистер Урыльник, — поправил Пискля, подпрыгивая на месте, чтобы хоть одним глазком увидеть губернаторов через плечо своего крупного приятеля.
Мистер Джером не отступил от Первого Офицера и не опустил занесённой руки.
— Я предупреждал, — сказал Рубило, закатывая рукава.
Тут за спиной Уилла и Дрейка кто-то оглушительно свистнул, и оба вздрогнули от неожиданности.
И губернаторы, и простые колонисты — все до единого посмотрели на другой конец Рыночной площади. Миссис Берроуз вынула пальцы изо рта.
Дрейк опустил голову.
— Господи, я же говорил: не привлекать к себе внимания, — пробормотал он.
— Разве не пора вам начать новую жизнь? — крикнула она. — Стигийцы покинули город, и вы не обязаны терпеливо их дожидаться. Впервые за триста лет у вас есть возможность решать самим!
Толпа призадумалась. Потом тут и там послышались возгласы: «Верно!», «Она дело говорит!»
— Селия, — улыбнулся Первый Офицер, глядя на неё поверх толпы. Он перевёл дыхание, прежде чем обратиться к ней, полицейский никак не мог поверить своим глазам. — Селия, скажи, что нам делать! Скажи, как нам быть!
Миссис Берроуз ненадолго задумалась.
— Что ж, первым делом… можете прогнать восвояси этих ваших губернаторов, — сказала она. — Они заботятся вовсе не о ваших интересах.
Мистер Джером, вытянув шею, прищурился, чтобы разглядеть женщину.
— Надо же, кто к нам пожаловал! Кучка поганых верхоземцев суётся в наши дела! — объявил он.
— Да заткнись ты, козёл старый! — выпалил Уилл, не сдержавшись.
Повисла пауза. Потом мистер Джером нахмурился.
— Сет? Сын мой, Сет?
Уилл презрительно скривил губы.
— Я тебе не сын.
Явно потрясённый новой встречей с Уиллом, мистер Джером не сразу собрался с мыслями.
— Стало быть… стало быть, мой беглый сын возвратился домой, и теперь его приятели указывают нам, что делать. — Он сухо усмехнулся и повернулся к Первому Офицеру: — Отлично, арестуй и их тоже.
Этого полицейский уже не выдержал.
— Не буду, — просто ответил он.
Мистер Пирсон, опомнившись, снова ринулся в бой. Схватив со стола свой цилиндр, он угрожающе потряс им перед Первым Офицером. — Видишь? Видишь, дурачина? Мы тут власть, только мы одни! А ну быстро делай, что велит мистер Джером!
— Я сказал, другана моего не трожь! — взорвался Рубило. — Всё, довёл ты меня! А ну живо хлебала заткнули, пущай он говорит! — проревел бандит и, перегнувшись через край помоста, замахал руками возле ног мистера Пирсона и мистера Джерома, будто разъярённый медведь.
Губернаторы поспешно отскочили подальше от края. Первый Офицер повернулся к толпе.
— Если кто-то из вас считает этих людей простыми верхоземцами, то вы ошибаетесь. Эта женщина знает, о чём говорит, — сказал он, указывая на миссис Берроуз. Его глаза сияли. — Она прошла через самый жёстокий допрос с применением Тёмного света, какой я только видел за все годы службы. Она выжила и сохранила рассудок. Более того, она не сломалась — не выдала стигийцам того, что у неё хотели выпытать.
Толпа одобрительно зашумела.
— А этот человек… — полицейский указал на Дрейка, — этот человек оказал нам огромную услугу. Он разрушил Лаборатории и положил конец ужасающим стигийским экспериментам. Я это знаю, потому что сам был при этом. Я ему помогал.
Шум в толпе усилился.
— А этот парень с ними, — объявил Первый Офицер, указывая прямо на Уилла, — племянник Тэма Маколея и…
Народ ахнул — все знали, что полицейский скажет за этим.
— …и сын Сары Джером.
Толпа взорвалась одобрительными криками.
— Сара Джером — отважная женщина, которая не отреклась от своих убеждений и так долго… так много лет противостояла стигийцам. Мы ничем не могли ей помочь, когда её вернули в Колонию, но мы можем сейчас почтить её память. Мы можем жить так, как завещала Сара Джером, и никогда больше не поддаваться Белым Воротничкам!
Толпа возликовала. Уилл, сияя от гордости, без малейшего смущения наслаждался всеобщим вниманием.
Первый Офицер поднял руки, и народ стих.
— Итак, миссис Берроуз, что нам делать дальше? — снова спросил он.
— Попробуйте назначить комитет, чтобы управлять Колонией. Временный комитет, — предложила миссис Берроуз. — Потом можно будет устроить выборы, но сейчас необходимо найти тех, кто сможет решить текущие проблемы. Это должен быть кто-то из вас, из тех, на кого вы сами можете положиться.
— Чепуха! Они понятия не имеют, как управлять! — вскричал мистер Пирсон. — Это чистой воды безумие! Эта женщина — верхоземка. Не слушайте её!
— Первый Офицер! Возглавьте нас вы! — вдруг крикнул кто-то в толпе.
— Я? — раскрыл рот полицейский.
Раздались одобрительные крики — предложение понравилось многим. Первый Офицер замахал руками, утихомиривая толпу.
— Но… не могу же я один. Это будет неправильно.
— Пускай Рубило тоже! — взвизгнула Гаппи Маллиган с дальнего конца площади, с энтузиазмом размахивая бутылкой, и едва не свалилась с большой бочки с водой, где сидела.
Толпа, похоже, полностью поддержала и эту идею, и Рубило принялись подталкивать вперёд, пока он не вскарабкался на помост.
Тут всё сооружение покосилось и стол вместе со стульями и губернаторами съехал вниз. Бывшие правители Колонии, едва их ноги коснулись земли, бросились бежать прочь.
От аплодисментов, которыми разразилась толпа, задрожали все окна в городе. Рубило и Пискля подняли по цилиндру, которые остались от губернаторов, и гордо натянули их себе на голову.
— Вот бы каждый государственный переворот проходил так же мирно, — прошептал Дрейк. Он — как и все собравшиеся на Рыночной площади — с оптимизмом смотрел на будущее Колонии. Без террора стигийцев и при самоуправлении город ждали большие перемены.
