— Возьми это, — проинструктировал Роб. — И делай в точности то, что я скажу.
Кэми взяла нож, держа его кончиками пальцев. Ее руки чуть не затряслись, но Кэми не позволила им самовольничать. Как бы ни была мала вероятность того, что она защитит себя этим, но нож был оружием, и она не собиралась выпускать его.
— Видишь свою тень? — спросил Роб.
Кэми подняла на него взгляд и вспомнила, как в ее саду он был похож на чародея. У него был тот же дикий, властный взгляд, но теперь он выглядел еще и злым. На его волосах была кровь, а на щеке — открытая рана. Кто-то смог причинить ему вред, и это бесило его: он не почувствует, что все у него под контролем, пока сам не причинит кому-то боль.
И этим кем-то была она.
Кэми подняла руки, одну пустую и другую с ножом, увидела, как он напрягся, когда она пришла в движение, и отказалась от мысли сделать выпад. Наконец, она повиновалась ему, глядя под ноги на дно карьера и темные, колеблющиеся очертания собственной тени. Ее тень падала на окровавленный камень, касаясь и цепей.
— Опусти нож на кончики своих пальцев, — приказал Роб. — Так близко, чтобы ты чувствовала кожей лезвие. А потом отсеки тень.
Джаред молчал в ее мыслях. Так что она открыла все свои мысли ему и позволила его мыслям и чувствам течь через нее. Это было похоже на то, как лодка отплывает вдаль от твоей родины, и ты видишь ее в последний раз под дождем и грозовыми тучами.
«Кэми, пожалуйста, пожалуйста, подожди еще секунду, — умолял Джаред. — Я спасу тебя, и я исправлюсь, я сделаю все, что ты хочешь, стану тем, кем ты захочешь. Пожалуйста, только не делай этого».
Ее охватило его отчаяние и горе, словно шторм море. Она открылась даже этим чувствам, потому что они принадлежали ему, его ужасающий гнев в лифте, чувства, возникшие, когда они впервые встретились, когда она находилась в его объятьях в холодном колодце, когда была поражена его удивлением лесом, ее домом, ею самой. Когда она была ребенком, его присутствие в ее мыслях было пробуждающей песней по утрам и колыбельной по вечерам. Его мысли всегда были первой и последней песней.
«Я люблю тебя», — сказала ему Кэми, и оборвала связь.
Глава 35
НЕ ВСЕ ТО ЗОЛОТО
Дым, сотворенный Джаредом, струился сквозь листву перед ними, отодвигая темные побеги. Они были тенями кары, спешащей за Робом Линберном.
Единственное, о чем мог думать Джаред: кара и гнев.
Но затем Джаред упал. Звук удара напугал Анджелу, из-за чего она метнулась в сторону и обернулась. Цепь зазвенела в ее руках. Джареду было все равно. Он хотел бы, чтобы она опустила цепь и избила бы его ею до бессознательного состояния, остановив тем самым мучительную боль и тишину, которая эхом отдавалась в его мыслях.
— Полегче, Энджи, — сказала Холли. — Джаред, что не так?
Джаред лежал на животе, пытаясь приподняться на локтях. Он слышал свое хриплое дыхание, и этот звук был ужасным и неровным.
— Где тебе больно? — требовательно спросила Холли, придвигаясь ближе к нему, но не отпустила руки Анджелы.
— Мне не больно, — начал лгать Джаред, но затем склонил голову, а плечи его сгорбились от адской боли.
Он чувствовал горький привкус земли на своих губах. Он ощущал лес, весь мир, который переворачивался и сходил с ума вокруг него.
— Неважно! Идите к Кэми.
Анджела склонилась, чтобы взглянуть на его лицо.
Джаред стиснул зубы и уставился на нее в ответ.
— Я догоню, — пообещал он, и снова опустил голову.
Он издал душераздирающий звук, завопив, как умирающее животное.
— Оставьте меня!
Анджела выпрямилась и сказала:
— Ладно.
За ней стояли Эш и тетя Лиллиана. Джаред несколько удивился тому, насколько обеспокоенными они выглядели, и разозлился, что, казалось, будто они забыли, что еще что-то происходит.
— Хотите, чтобы эта сволочь убила еще одну девушку? — вопросила Анджела. — Я иду туда.
— И я, — сказала Холли.
Анджела побежала, с Холли, держащей ее за руку, а Эш побежал за ними.
Тетя Лиллиана присела, дотрагиваясь до волос Джареда. Ощущение было наистраннейшим: так нежно его прежде касалась только Кэми.
— Иди, — прорычал Джаред и отвернулся.
И она ушла. А он остался лежать на земле в тщетных попытках подняться.
Кэми не ожидала, что будет так больно. Но боль была сильнее всего, что ей довелось пережить. В тумане мучений она предположила, что смысл в этом был. В конце-то концов, разрыв был операцией, операцией души, сознания, а может, и всего этого сразу. И она сделала это с собой и с ним. Хуже боли было неожиданное ощущение неправильности, появившееся в ее сознании, костях, в каждой ее частичке.
Теперь мысли Кэми заполнила тишина, такая тишина, которая наступает, когда слова не возымели эффекта, и кто-то прекратил дышать. Она хватала ртом воздух, потерянная, словно рыба, выброшенная на берег. Кэми лежала на боку на цепях и цеплялась за камни в попытках подняться, потому что, несмотря ни на что, она знала, что последует дальше.
На нее упала тень Роба Линберна, который закрыл собой солнце. Она не могла различить его лица, видя только темноту и яркий свет, отразившийся от опущенного им вниз ножа. Только удар так и не последовал, потому что Роб пошатнулся и ему пришлось ухватиться за откос карьера, чтобы устоять на ногах.
— Роб, — сказала Розалинда Линберн, — тебя нельзя ее убивать.
— Розалинда! — яростно воскликнул Роб. — Я просил тебя пойти в город и ждать там.
Розалинда вздрогнула от его голоса, хотя ей хватало и сил, и уверенности, чтобы броситься на него и опустить его руку. Внезапно Кэми увидела укоренившиеся со временем привычки. Она поняла, почему Розалинда смогла выбрать жестокого мужчину, который увез ее, потому что мужчины, которые ранили, были единственными, которых она знала, как любить.
— Я ходила в город, — пробормотала Розалинда. Ее бледные волосы скрывали лицо, словно вуаль. — Я сделала, что ты мне сказал. Потом я вернулась и… прости, но тебе нельзя ее убивать!
Каждый мускул окровавленного, раненого лица Роба напрягся. С леденящим ощущением Кэми поняла, что сегодня ему уже чересчур много раз перешли дорогу. Она с усилием села, а потом, пошатываясь, поднялась на ноги. У нее в руке все еще лежал нож, хотя магия была мертва и потеряна.
— Это так, — раздался голос с края карьера, голос человека, привыкшего к повиновению без лишних вопросов. — Ты ее не убьешь. Ты никого не убьешь.
Лиллиана Линберн взглянула на небрежно наваленные камни карьера, и они сместились, формируя грубо сделанную лестницу. За Лиллианой, словно армия из одного человека, следовала Анджела, размахивающая цепью. За ней Холли, а дальше и Эш.
