Говорят, что все время, пока крепость горела, Амброзий сидел на своем белом коне и смотрел на пожар, и в свете пламени конь его казался красным, точно Дракон у него над головой. И Белый Дракон, развевавшийся на вершине башни на фоне затянутого дымом неба, тоже сделался красным, как пламя, а потом почернел и рухнул.
Пока Амброзий осаждал Довард, я был все еще в Маридунуме. Я расстался с Горлойсом по дороге на юг и еще немного проводил его — он поехал навстречу моему отцу.
Вот как это вышло. Всю первую ночь мы скакали во весь опор, но погони за нами не было, так что на восходе солнца мы свернули с дороги и расположились на отдых, ожидая, когда нас догонят люди Горлойса. Они присоединились к нам утром: в Динас-Бренине все были близки к панике, так что им удалось уйти незамеченными. И подтвердили то, что Горлойс высказал в качестве предположения: Вортигерн собирался не в свою крепость Каэр-Гвент, а в Довард. Они говорили, что он отправляется по восточной дороге через Каэр-Гай к Бравонию. Так что когда мы проедем Томен-и-Мур, нам больше нечего будет бояться.
Теперь нас было человек двадцать, и ехали мы не торопясь. Моя мать со своим военным эскортом опережала нас примерно на день, но они с носилками двигались медленнее. Нам не хотелось догонять их и, быть может, завязывать бой, в котором могут пострадать женщины. Горлойс сказал мне, что их все равно доставят в Маридунум в целости и сохранности. «Но, — добавил он в своей обычной грубоватой манере, — эскорт мы на обратном пути встретим — откуда им знать, что король уже на востоке? Воином меньше у Вортигерна — воином больше у твоего отца. В Бремии разузнаем о них, а встанем там и подождем их».
Бремия была всего лишь кучкой каменных хижин, воняющих торфяным дымом и навозом. Черные дверные проемы были занавешены от ветра и дождя шкурами либо мешковиной. Из-за этих занавесок выглядывали испуганные глаза женщин и ребятишек. Мужчин не было видно, даже когда мы остановили коней посреди селения и со всех сторон сбежались тявкающие шавки. Это удивляло нас — до тех пор, пока я, зная местный говор, не окликнул женщин, выглядывавших из ближайшей хижины. Успокоив их, я спросил, что слышно нового.
Женщины, дети да несколько стариков окружили нас и, перебивая друг друга, взахлеб принялись рассказывать.
Во-первых, отряд моей матери провел здесь вчерашний день и ночь и только сегодня утром по настоянию принцессы тронулся в путь. Мне сказали, что она заболела и провела полдня и ночь в доме старосты, где за ней ухаживали. Ее монахини пытались убедить ее свернуть в монастырское поселение в горах недалеко оттуда, где можно было бы отдохнуть, но она отказалась. К утру ей, похоже, стало лучше, и отряд двинулся дальше. «Это простуда, — говорила жена старосты. — Госпожу лихорадило, и она немного кашляла, а к утру ей, похоже, сильно полегчало, а до Маридунума всего день езды, так что они решили, что будет лучше сделать, как она хочет…»
Окинув взглядом убогие хижины, я подумал, что в самом деле лучше провести еще несколько часов в носилках, чем торчать в этой дыре. Я поблагодарил женщину и спросил, где ее муж. На это она ответила, что все мужчины ушли к Амброзию…
Она неправильно истолковала мой изумленный взгляд.
— А ты не знал? В Динас-Бренине объявился пророк и предрек, что скоро явится Красный Дракон. Принцесса мне сама это сказала. И видно было, что солдаты напуганы. А теперь он высадился. Он уже здесь.
— Откуда вы знаете? — спросил я. — Мы не встречали никаких гонцов…
Она взглянула на меня как на дурака или на сумасшедшего. Как, я не видел Огненного Дракона? Когда тут узнали, что сказал пророк, вся деревня поняла, что это был знак. Мужчины вооружились и ушли. Если солдаты вернутся, женщины и дети скроются в холмах, но всем известно, что Амброзий умеет переноситься с места на место быстрее ветра, поэтому они не боятся…
Женщина все говорила, а я переводил ее слова Горлойсу. Мы встретились глазами — обоим пришла в голову одна и та же мысль. Мы еще раз поблагодарили женщину, заплатили ей сколько положено за заботы о моей матери и поехали вслед за мужчинами из Бремии.
К югу от деревни есть развилка: главная дорога сворачивает на юго-восток и идет мимо золотых копей, через холмы и глубокие долины к широкой пойме Уая, откуда легко можно добраться до переправы через Северн и дальше на юго-запад. А другая, менее наезженная, идет прямо на юг. По ней всего день езды до Маридунума. Я еще раньше решил, что в любом случае поеду на юг вслед за матерью и поговорю с нею прежде, чем вернуться к Амброзию; теперь же, когда до меня дошли вести о ее болезни, я обязательно должен был сделать это. А Горлойс поедет прямо навстречу Амброзию, чтобы сообщить ему, куда направился Вортигерн.
На развилке, где наши пути должны были разойтись, мы встретились с деревенскими. Они услышали нас издалека и попрятались — там были сплошные кусты и камни, — но недостаточно проворно: порывистый ветер помешал им, и они заметили наше приближение, только когда мы были уже совсем рядом. Людей видно не было, но один из их несчастных вьючных ослов стоял на дороге, и со склона еще сыпались камушки.
Все повторилось, как в Бремии. Мы остановились, и я воззвал к тишине, нарушаемой лишь порывами ветра. На этот раз я сказал, кто я такой, и через мгновение на дорогу высыпала толпа людей. Они сгрудились вокруг наших лошадей, сверкая зубами и размахивая самым причудливым оружием: там было все, от покореженного римского меча до каменного наконечника копья, примотанного к рукоятке от вил. Они рассказали то же, что и женщины: услышали о пророчестве и увидели знак и теперь идут на юг, чтобы присоединиться к Амброзию. Скоро с ними будут все люди Запада. Они были отважны, но снаряжение самое жалкое — хорошо, что нам представился случай помочь им.
— Говори, — сказал мне Горлойс. — Скажи, что, если они еще денек подождут тут вместе с нами, у них будет оружие и лошади. Они выбрали хорошее место для засады — да кому же и знать, как не им?
— Герцог Корнуолла, великий вождь, среди нас, и мы позаботимся о том, чтобы вы получили оружие и коней. Люди Вортигерна будут возвращаться этой дорогой. Они не узнают, что верховный король уже бежал на восток, — поедут назад, дождемся их здесь.
Должно быть, отряд Вортигерна задержался в Маридунуме дольше необходимого. Кто бы мог их винить после унылого путешествия по холоду и сырости? Но они показались на дороге вечером второго дня. Ехали не торопясь, предвкушая отдых в Бремии.
Нам удалось захватить их врасплох. Это было кровавое и малоприятное дело. Все стычки на дорогах похожи одна на другую. Эта отличалась от обычной лишь тем, что была лучше спланирована, а у части сражавшихся было весьма странное оружие. Но мы взяли числом и внезапностью и сделали то, что собирались: Вортигерн лишился двадцати воинов, а мы потеряли лишь троих. Я держался в бою неплохо — сам не ожидал. Мне удалось убить своего противника прежде, чем битва налетела на меня и пронеслась мимо. Другой вышиб меня из седла и, наверно, убил бы, но Кадаль отразил удар и убил его самого. Стычка кончилась быстро. Мы похоронили своих мертвых, а остальных бросили воронам, предварительно сняв с них оружие. Лошадей старались не задевать, и, когда на следующее утро Горлойс простился с нами и повел свое новое войско на юго-восток, все люди были на лошадях и при хорошем оружии. А мы с Кадалем повернули к Маридунуму и добрались туда ближе к закату.
