Девушка сильно нервничала. Несмотря на внешнюю безобидность, Аршапур внушал ей страх. Она не могла понять, чего ей конкретно следует опасаться, скорее ощущала некоторую общую угрозу. Как будто находилась в одной клетке с хищником. Миролюбиво настроенным, но способным без каких-либо явных причин убить её одним движением лапы…
— Насколько я понимаю, над вами тяготеет некое предсказание?
Мольфи кивнула. В горле пересохло.
— И вы намерены посетить Ашт-Сехнеб?
Она ещё раз кивнула.
— И что вы планируете там делать?
— Не знаю, — несколько сипло произнесла девушка.
— Интересно. Но зачем вы тогда направляетесь в это, скажем прямо, не самое гостеприимное место?
— Я думаю, что там я получу ответы на мои вопросы…
— Что ж. Это очень серьёзный повод. Вопросы, на которые нет ответов, могут быть очень мучительны.
— Спасибо, что вы меня поняли.
— Вы, кстати говоря, не собираетесь получить там образование? Жрецы Сехена — прекрасные маги. Одни из лучших.
— Я не думала об этом…
— Зря, настоятельно советую подумать.
Он встал со стула.
— Пойдёмте, я кое-что вам покажу.
Она поднялась. В голове метались обрывки мыслей. Отчего-то вспомнилось растерянное лицо Родгара, пытавшегося объяснить ей, что такое "гаремные удовольствия".
Сатрап направился в галерею. Она послушно зашагала вслед. В стене оказалась ещё одна кедровая дверь с бронзовыми накладками. Слуги беззвучно распахнули её перед ними. За дверью располагалось небольшое помещение, заставленное статуями и жертвенниками. Напротив двери в бронзовой чаше горело пламя. За ним возвышалась скульптура фиолетовой птицы, воздевшей крылья.
— Аметистовый феникс — хранитель нашей империи и древнее божество горных племён, её основавших, — произнёс сатрап, — он символизирует власть Царя Царей…
Девушка понимающе кивнула. Видимо это помещение было чем-то вроде храма.
— Но подданные Царя Царей, да продлятся его годы, верят не только в него. Они платят дополнительные налоги, но продолжают цепко держаться за свои заблуждения. Наши жрецы пытаются искоренить древние культы, но у меня другой подход. Зачем уничтожать то, что можно использовать? Поэтому я распорядился установить здесь символы этих культов.
Он обвёл рукой выстроенные по стенам скульптуры. Перед глазами Мольфи развернулся парад бородатых и рогатых голов, крылатых и четвероногих фигур, людей со змеиными и рыбьими хвостами и чудовищ с какими-то щупальцами, отростками и шипами. Наряду с монстрами, будто собранными из частей различных существ кем-то обладавшим явно болезненной фантазией, здесь были и вполне обычные изображения людей и животных.
— Сколько же тут их! — прошептала девушка.
— В нашей стране живёт очень много народов. Разных народов. Очень древних народов…
— Но зачем вы мне всё это показываете?
— Уж только не затем, чтобы произвести на вас впечатление. У меня не так много свободного времени, чтобы тратить его, обольщая девушек. Можете не бояться. Мой интерес к вам носит чисто деловой характер.
— Правда? — растерянно пробормотала девушка.
Сатрап сделал вид, что не заметил эту реплику.
— Итак, как вы сами можете видеть, я весьма либерален в отношении древних культов.
— Ливерален? — Мольфи не могла похвастаться основательным магическим образованием, и некоторые слова оставались для неё неясными, в частности она решительно не понимала, причём здесь ливер…
— Я хорошо к ним отношусь, — ничуть не смутившись, пояснил сатрап.
— А-а-а… — понимающе кивнула девушка, надеясь, что щёки покраснели не слишком заметно.
— И если вы, к примеру, сочтёте разумным, принять посвящение в качестве жрицы Сехена, это нисколько не воспрепятствует вашей карьере в моём окружении. Я безжалостен к врагам, но умею ценить хороших… подчинённых. Подумайте об этом на досуге. А теперь я попрошу секретаря организовать ваш скорейший визит в Ашт-Сехнеб.
Родгар последний раз проверял снаряжение.
— Когда я закончу с разбойниками, постараюсь разыскать тебя. Но это может немного затянуться.
— Надеюсь, ты справишься, — сказала Мольфи.
— Конечно. Четыре десятка бандитов — сущая мелочь. Да и Кралог обещал помочь…
— Это сорок человек, Родгар! А Вас только двое.
— На моей стороне неожиданность и кроме того… я умнее.
Он подмигнул.
— Ты довольно самонадеян, — она чуть улыбнулась.
— Ничуть. Они просто ещё не знают, с кем связались.
— Может не стоит так рисковать?
— Такой шанс бывает раз в жизни. И то не у каждого. Когда случилась эта история… с Кордредом. Так вот тогда я был абсолютно уверен, что остаток жизни проведу, убегая и прячась. Но теперь у меня есть шанс стать тем, кем я могу быть. Тем, кем я должен быть. И тебе сатрап тоже дал шанс. Воспользуйся им, Мольфи.
— Я постараюсь…
— Помнишь, — лицо Родгара стало серьёзным, — тогда в Серениссе ты меня спросила, ради чего я всё это делаю. Ради тебя, ради себя или ради того, что сказал Кордред.
Девушка кивнула.
— Ты хочешь, чтобы я тебе ответил?
Мольфи посмотрела ему в лицо.
— Нет.
— Ты боишься услышать ответ?
— Нет. Я просто не хочу его знать…
Родгар вскочил в седло.
— Постарайся не рисковать зря, — сказала Мольфи.
— А ты будь осторожна с жрецами. У них частенько бывает скверный характер.
Родгар и Кралог выехали со двора. Девушка молча смотрела им вслед.
За поворотом Кралог тихо спросил.
— Ты ведь всё это делал не ради неё?
Родгар кивнул.
— Малфрида хорошая девушка. Но она всего лишь дочь столяра…
— А ты, значит, рыцарь? И ты бы ей это вот так прямо и сказал?
— Нет. Я бы соврал…
Ашт-Сехнеб поднимался чёрными плавниками из бездны песчаного моря. Там и сям сквозь красный песок выступали полузанесённые руины. Город действительно был разрушен, и на первый взгляд в нём не осталось никакой жизни.
С верблюжьего горба девушка рассматривала проплывавшие мимо обломки арок, упавшие колоннады и скелеты древних зданий. Она уже видела подобную архитектуру на Черепашьих островах — тёмный вулканический камень, массивные блоки, рельефные орнаменты. Здесь всё было совсем таким же. Только этого всего было намного больше.
Руины возвышались на обширном пологом холме. Или, судя по тому, как они поднимались из земли, они и были холмом. Мольфи отчего-то была уверена, что только верхняя часть древнего города лежит на поверхности. А под песком скрыто во много раз больше того, что ещё оставалось не поглощено пустыней.
