Он только на миг осмелился заглянуть в распахнувшиеся глаза на белом, как белая бумага, лице, и, забыв о новом устройстве дверей, стремительно шагнул прямо сквозь.
Тут же вернулся, с досадой перешагнул разорванный край, протянул руку.
— Письмо.
Сю-юн, путаясь в многослойных рукавах, достал листок. Сжав его в кулаке, Акамие кинулся прочь.
Там, где был затянут узел, бумага смялась и волнилась мелкими морщинками. В середине в несколько столбцов выстроились черные значки, похожие на спутанные клубочки. От волнения или еще почему Акамие не мог найти ни одного знакомого. Хрустящий листок в пальцах ознобно подрагивал. Я успокоюсь, сказал себе Акамие. Я успокоюсь и попробую прочесть его. Сам. И от своей вины, и от обиды стало невозможно обратиться за помощью.
Но успокоиться долго не удавалось, а когда удалось, он понял, что заснул, и его будят. Он рывком поднялся, прикрывая глаза ладонью.
— Что?
Ашананшеди посторонился, и Акамие увидел второго, стоявшего чуть поодаль и державшего за руку выше локтя Сю-юна, поникшего, в разметавшихся одеждах. Узел волос, полурассыпавшийся, лежал на плече, единственная шпилька косо торчала из него. В свободной руке ашананшеди держал длинный нож с чуть изогнутым голубоватым лезвием и косо срезанным острием.
— Что это? — повторил Акамие. Он не вполне пришел в себя после внезапного пробуждения, и его растерянность только возросла.
Первый ашананшеди распахнул одежду на Сю-юне и стала видна как бы тонкая красная линия, начинавшаяся над левой ключицей и спускавшаяся на втянутый живот, она оплывала потеками, и складчатые белые штаны пропитались красным.
— Он пытался убить себя.
— Откуда у него это?
Первый ашананшеди раскрыл перед Акамие узкий ларец и вытащил из него дощечку.
— Двойное дно.
Акамие подавил дрожь.
— Оставьте нас.
Ашананшеди тут же исчезли вместе с ножом и обманным ларцом. Акамие поднялся, взял Сю-юна за руку и усадил рядом с собой на постель. Сю-юн прятал взгляд.
— Что это ты задумал?
— Это единственное средство для меня избежать бесчестия, — ровно выговорил Сю-юн, не поднимая головы.
— Объясни-ка мне это дело.
— Мой господин назначил мне службу. Я оказался непригоден, не справился, вызвал неудовольствие. Повелитель отсылает меня обратно. Я не посмею показаться на глаза моему господину. Я недостоин жить.
Акамие опустил лицо в ладони.
— Какова должна быть твоя служба? Развлекать царя? Угадывать желания? — Акамие повернулся к Сю-юну и с силой встряхнул его за плечи. — А большего ты не хочешь? Мне не нужны игрушки. Что такое твоя служба? Ты не принял моей дружбы, когда считал меня равным. И ты каждую минуту думаешь только о своем господине. И не спорь! — шепотом крикнул Акамие, когда Сю-юн встрепенулся. Сю-юн опустил ресницы. Акамие вытер ему щеку. На пальцах остались белила.
— Я знаю о тебе больше, чем ты можешь поверить. И я совсем не понимаю тебя.
— Повелитель все, все понимает, — в отчаянии прошептал Сю-юн. — Я ничего не могу скрыть от него.
Акамие притянул его к себе за плечи.
— Неправда. Помнишь, как ты сказал: не каждое слово, но смысл. А я понимаю слова. Но смысл ускользает.
— Прошу меня простить.
— Перестань кланяться. По крайней мере, не сейчас. Ты можешь?
Сю-юн посмотрел в недоумении.
— Я не знаю, как угодить повелителю.
— Меньше думай об этом. Как бы я хотел, чтобы ты просто мог уехать. Но теперь я ни за что не отпущу тебя. Не хватает малости: чтобы ты сам хотел остаться.
— Не имеет значения, чего я хочу.
— Кажется, я уже понимаю, — вздохнул Акамие. Огляделся. Письмо лежало возле подушки. — Помоги мне разобраться, что здесь к чему.
Сю-юн почтительно расправил листок.
— Господину Дэн-ши пришелся по душе обычай обмениваться короткими посланиями в стихах, и он изволил передать со мной такое послание повелителю.
— Он сам написал это? — удивился Акамие.
— Кажется, нет, — смутился Сю-юн. — Господин Дэн-ши не умеет писать на дэй-си. Он мог заказать надпись. Есть мастера, которые делают надписи за плату. Эта сделана у очень хорошего мастера.
— Прочитай.
Сю-юн произнес. И прижал пальцы ко рту:
— Теперь я понимаю…
Акамие тоже понял.
— Почему я не мог прочесть это? — спросил он.
— Существуют различные способы начертания, — запинаясь, произнес Сю-юн. — Мы читали написанное уставным почерком, придворными знаками и такими, которые используются для исторических сочинений. Личные письма… такого содержания… пишутся иначе.
Акамие подумал и произнес на хайри:
Без тебя
не жизнь
и не смерть.
— Да, — подтвердил Сю-юн. — Это так. Прошу меня…
— Хватит. Могу я положиться на тебя? Ты, может быть, меня ненавидишь. Я невольно стал причиной того, что ты разлучен со своим господином.
— Нет-нет, я буду преданно служить повелителю! Я должен загладить свою оплошность. Повелитель может быть уверен во мне.
— Разве можно приказать быть другом? — пожал плечами Акамие. — И для этого-то прислал тебя мой брат Эртхиа, да поможет ему Судьба!
— Будет очень, очень нетрудно выполнить такой приказ.
— Ложись, — велел Акамие, поднимаясь с постели. — Не хочу, чтобы об этом знали.
На растерянный взгляд Сю-юна ответил:
— Я сам займусь твоей раной. Никогда больше так не делай.
И полез в сундук за нужными снадобьями. И вот его руки смывали кровь, размачивали в вине травяные порошки, накладывали кашицу на чистую ткань и заботливо примащивали ее к ране. А сам он в это время бормотал непонятные Сю-юну слова, повторяя слово в слово за наставником Эрдани, но думал о другом. И, наложив повязку, присел на край рядом с Сю-юном и сказал ему так:
— Я вижу, что тебе не суждено счастье. Может быть, ты из тех, кто любит один раз. Мне казалось — и я такой. Но… Скажи мне, кто знает, какая любовь — любовь? Может быть, тебе суждено иное счастье, чем ты себе загадал? А если нет, то запомни: мы одной породы, нас Судьба держит в левой руке. В левой — не к добру, понимаешь?
— Понимаю.
— Неправильно я говорю. Нельзя так. Мы не знаем, что на следующей странице. Понимаешь?
— Понимаю.
— Но и если то же самое, что на этой — все равно, другой книги нам не дадут. Что я хотел сказать? Счастья тебе не дали. По крайней мере, сейчас. Не рви сердце. Я тоже. Ты читал письмо господина Дэн-ши. Он сказал за нас обоих. И за тебя?
— Да, — шевельнул губами Сю-юн.
— Ты не можешь вернуться?
