Крис остался один на один с этим огромным залом, который давил на него всей своей тяжестью.
— Подойди ближе, — вновь произнес голос, казалось совершенно лишенный сил.
Двигаясь вперед, Крис пристально вглядывался в фигуру, замершую на троне–софе. Приблизившись на расстояние нескольких метров, он остановился. До его слуха донеслось беглое металлическое звяканье, словно кто–то шевельнул массивную цепь. Рядом с троном он заметил легкое движение. Но потом он поднял взгляд на того, кто сидел на нем.
Шелк, черно–красные одеяния, расшитые бабочками и цветами. Однако лица Крис разглядеть не мог — его скрывала плотная газовая вуаль, спадающая до самой груди с подобия небольшого серебряного обруча на голове.
— Интересно, что ты задумал, вот так сдавшись и придя сюда? Для этого тебе понадобилось либо отчаянная смелость, либо столь же великое отчаяние. Хотя… судя по выражению твоего лица, скорее второе, чем первое. Смелость и дерзость — вот две основные твои черты, — произнес Эсфирь.
— Я пришел сюда по собственной воле, с просьбой.
— Даже так? Это интересно. Впрочем, не очень, — Крису показалось, что взгляд императора упал на то, что осталось от его среднего пальца. Кровь уже не шла под воздействием заклинания. — Единственная причина мне уже известна, — палец Эсфирь медленно поднялся и указал точно в грудь Крису, а затем скользнул куда–то выше и за него, будто целясь далеко. — Та, ради кого ты готов на все. Твоя драгоценная сестра. Наши кровные узы связывают нас по рукам и ногам, они словно камень на нашей шее, словно меч, вечно занесенный над нами. Они обуза и наше проклятие, но все же… — голос Эсфирь странно изменился, — мы не в силах избавиться от их приказов и влияния. Но… в данном случае, уже слишком поздно.
— Что ты имеешь в виду? — не сдержавшись, Крис сделал порывистое движение вперед.
— Она умрет через день или два — это дело решенное, ты ведь веришь мне? Это конечная точка развития тех событий, что происходили вокруг тебя, и ее, и меня, и многих других на протяжении всех последних месяцев.
— Ты лжешь?
— Лгу? Я? — то, как были сказаны эти слова, заставили Криса вздрогнуть, но не отступить. Он силился разглядеть за плотной вуалью лицо говорившего. — В этом случае это результат и твоего собственного выбора. Ты бежал из самого безопасного места в этом мире. Если бы ты не решился, ее время бы не закончилось так быстро. Но теперь, — Эсфирь опустил палец и откинулся на спинку трона, — теперь для тебя все кончено. Ты пришел молить меня о милости, которой я больше не могу даровать тебе? Нет, она умрет, и когда она умрет, я вновь заберу Креонта и отдам его кому–нибудь другому.
— Мерзавец, я не позволю тебе и пальцем притронуться к ней! Если ты сделаешь это, если ты только подумаешь об этом, то…
— Что? Убьешь меня? — император Приоры тихо рассмеялся каким–то кашляющим, шелестящим смехом. Как будто смеялось не существо из плоти и крови, а бестелесный призрак. — Это не удалось даже твоему отцу–гению.
Рука Эсфирь скользнула в сторону. Взяв что–то, он потянул это на себя. Вновь донеслось звяканье, тень зашевелилась рядом с троном. Рука Эсфирь резко дернула цепь к себе, и Крис с ужасом увидел, что к другому ее концу был привязан человек.
Длинные темные волосы спутанными прядями спадали, не позволяя разглядеть лицо. Лишь из–под них лихорадочно блестели темные глаза. Черные кожаные одежды и белоснежная кожа. Он выглядел изможденным, и надломленным, словно сухая ветвь.
— Недавно он пытался сделать то же, что задумал ты. Но я не стал убивать его, и теперь он мое украшение. Взгляни, разве он не прекрасен? — Эсфирь двумя пальцами приподнял подбородок человека, развернув его лицо к Крису, так, чтобы он хорошенько разглядел на его. Эти глаза… эти глаза говорили о том, что хотя тело и разум мужчины были полностью сломлены, но его воля… эти глаза сияли яростью столь же сильной, сколь и у самого Криса. Этот человек… почему он позволяет такое обращение с собой?!
— Я… — Крис сделал глубокий вздох. Он пришел сюда не за этим, и даже то, что он увидел, ничего не могло изменить. Он обязан использовать любые средства, чтобы добиться того, что хочет.
— Если ты поможешь мне, если еще немного продлишь жизнь сестры, я взамен выполню то, чего ты хочешь больше всего.
— О, ты знаешь, что это? — незаинтересованно произнес Эсфирь, наклонившись ближе и подперев подбородок кулаком. Его рыжие волосы отливали золотом в свете тусклых светильников.
— Кальвин Рейвен — я смогу склонить его на твою сторону. Я смогу уговорить его добровольно сотрудничать с нами. Я смогу…
— Бесполезно, — оборвал его Эсфирь.
— Почему? Почему это бесполезно?! — с горечью спросил Крис. — Ты ведь желал этого больше всего — пробудить силу, спящую внутри Кальвина Рейвена.
— Теперь для него это больше не интересно. Кальвин Рейвен это саморазвивающаяся, саморегулирующаяся, самостановящаяся система… и она будет развиваться по собственным законам, вне зависимости от тебя или меня. Более того, в моем состоянии я действительно не смогу помочь твоей сестре. Так что если тебе больше нечего предложить …
— Лжец! У тебя есть эта сила! Ты делаешь с людьми все, что тебе вздумается, и не смей говорить, что ты не в силах! Я не верю тебе! — с этими словами Крис ринулся вперед и одним резким движением сорвал вуаль с лица Эсфирь. Несколько долгих мгновений он просто смотрел на то, что открылось его глазам, а затем вуаль медленно выпала из его рук.
— Как же это… возможно, — прошептал он.
Под вуалью не было ничего. Точнее, там не было ничего, что можно было назвать человеческим лицом. Вместо него, глазам Криса предстал пестрый калейдоскоп — наложенные друг на друга множество ярких бабочек своими крыльями создавали форму лица, глаз, носа и губ.
— Теперь ты понимаешь. Этому телу, как и телу твоей сестры, осталось одинаковое количество времени. Когда это тело полностью исчезнет, твоя сестра умрет, и тогда мой дух снова станет свободным. И то, что сейчас волнует меня гораздо больше Кальвина Рейвена — это новый сосуд для моей души. В связи с этим, я предлагаю тебе сделку. Очень выгодную, смею заметить. Я хочу, чтобы ты стал моим новым телом, и тогда, если ты согласишься, Алия, твоя драгоценная сестра, сможет остаться жить.
— Не… — Крис отступил на шаг, мотая головой.
— Советую подумать, прежде, чем говорить мне такое. Алия или твоя жизнь, как человека — какая из чаш весов перевесит?
— Нет, нет…
— У тебя не так много времени, подумай, прежде чем давать окончательный ответ. Если не поторопишься, я могу отдать свою душу вот этому украшению, к примеру. Думая, он не станет размышлять и минуты. Ведь у него есть столь же дорогой человек, как для тебя — твоя сестра.
