Шерман знал об этом. Даже слишком хорошо знал. Его инстинкты норлока вовсю вопили, что из королевства надо делать ноги. В общем‑то, спорить с собственными инстинктами Шерман и не собирался. Ввязываться в войну, в которой тебе заведомо суждено проиграть, было верхом глупости. Ему вполне хватило пары военных конфликтов, в которых он вынужден был поучаствовать, будучи королевским телохранителем. Чего только стоило пресловутое спасение королевской жизни, во время которого Шермана буквально расстреляли из арбалетов. Другой, менее живучий тип, давно отдал бы концы, но норлок выкарабкался. Правда, королевский врач едва не оттяпал ему ногу, в которую «меткие» стрелки всадили аж четыре арбалетных болта, но Шерман знал, как действовать в этой ситуации. После всего одного «душевного» разговора, врач не только отказался от своих намерений откромсать норлоку ногу, но и вообще не желал к нему больше подходить. Шерман этому был только рад. Без врача он поправлялся гораздо быстрее. Разумеется, Генрих выразил ему свою личную благодарность за спасение своей жизни, и даже наградил каким‑то очередным орденом, но это ничего не меняло. Воевать Шерман не хотел.
Норлок нахмурился и склонился над картой, делая вид, что испытывает искренний интерес. То, что Генрих не имеет против Шурфа ни единого шанса, норлок и так знал. Слишком уж большой опыт участия в военных действиях был у Шермана. Пока он был собственностью королевского дома оборотней, Яргел затыкал им все дыры, так что навоевался норлок до тошноты. И теперь заставить его вмешаться в военный конфликт мог только Властитель. Однако Шерман сильно сомневался, что Таштену это надо. Ну а уж самому норлоку участие в войне нужно было еще меньше. Разумеется, Генрих предложил ему достойную оплату за то, чтобы Шерман возглавил часть войска и сражался в первых рядах. При другом раскладе норлок, возможно, и клюнул бы на данную удочку. Но Шерман был слишком умен, чтобы не понимать, что побежденный король не сможет заплатить ему обещанного. А в том, что Генриха ждет именно поражение, норлок нисколько не сомневался. Черный маг Шурф учел все свои прошлые ошибки, увеличил свою армию почти в десять раз, призвав мертвецов, и теперь имел все шансы разгромить объединенные силы двух королевств. И никакие таланты Августы тут не помогут. Поскольку королева весьма посредственный маг, и пользоваться медальоном как следует не умеет. Да больше и не сможет. Поскольку Шерман этот медальон выкрадет. Норлок вздохнул. Соблазнение Августы по — прежнему не казалось ему привлекательной идеей, но другого выхода не было. Шерман хотел снова увидеть Брин, и не желал ввязываться в войну, которая могла начаться со дня на день, а потому у него оставалось не так уж много времени. Если он не сумеет похитить медальон до начала военных сражений, Генрих, как пить дать, запряжет его участвовать в военных действиях. И увильнуть не удастся. Отказ сразу же приравняют к дезертирству и накажут по законам военного времени. Без сомнения, Шерман сумеет избежать трибунала, совершив побег, но после этого он точно уже не сможет добраться ни до Августы, ни до медальона.
Норлок вздохнул и с сожалением посмотрел на Генриха. Бедный король. Мало того, что ему война грозит, выиграть которую он не имеет ни малейшего шанса, так еще и жена рога наставляет. Кого Августа только не таскала в свою королевскую постель! Интересно, неужели Генрих даже не догадывается о проделках благоверной супруги? Или просто закрывает на это глаза? Да нет, не может быть, он что, не мужик что ли? Давно бы уже избавился от стервы. Посадил бы на кол, для выпрямления осанки, был бы урок для всех потаскух. Хотя… зачем на кол? Война — это очень удобный способ избавиться от супруги чужими руками. Дескать, злобные враги виноваты, а сам я весь белый и пушистый, и вообще безмерно скорблю! Шерман с интересом вгляделся в короля, пытаясь понять, могла ли ему прийти в голову столь интересная идея, но Генрих был таким же, как обычно. И прочитать что‑либо на его лице было занятием совершенно неблагодарным. Король, как это и положено монаршим особам, умел скрывать свои чувства, мысли и эмоции.
— Я могу на тебя положиться, Шерман? — неожиданно спросил король.
— Разумеется, ваше величество! — склонил голову норлок.
— Я помню, ты приносил мне клятву верности, но дело, которое я хочу тебе поручить, слишком серьезное и секретное.
— Готов служить вам, ваше величество, — снова склонился Шерман, ехидно подумав, что в мире, где нет Черных Камней, клятвы ничего не стоят и ни к чему не обязывают.
— Я знаю, что чары моей супруги так и не смогли пленить тебя, — неожиданно горько сказал король. — Ты ведь понимаешь, о чем я говорю? — Шерман на секунду замешкался, но решительно кивнул головой. — И многие еще… понимают? — спросил король, покусывая побледневшие губы. Шерман кивнул еще раз. — И ты не спрашивал себя, почему я до сих пор не покарал вероломную супругу?
— Зачем казнить, когда война на пороге? — озвучил свою недавнюю мысль Шерман. — Королеву ведь могут убить и злобные враги…
— Мне тоже пришла в голову эта мысль. И я решил, что враги должны напасть на королеву сегодня.
— Не слишком рано? — засомневался Шерман. — Вдруг ее войско откажется воевать без нее?
— С тех пор, как Августа вышла за меня замуж, ее страна и ее войско принадлежат мне. Однако я не буду играть с огнем. И не сообщу им о смерти королевы. Сразу. Завтра… да нет, уже сегодня, прямо с утра, я поеду к войску. Завтра мы выступим в поход. Думаю, что Шурф двинется нам навстречу, и мы ввяжемся в сражение. Весть о гибели королевы не должна покинуть дворец раньше, чем послезавтра.
— Так может и убить ее… враги должны… послезавтра? — уточнил Шерман.
— Нет. Я не хочу получить удар в спину, — решительно покачал головой Генрих. — Иди, тебе нужно… отдохнуть перед грядущим сражением.
Шерман поклонился и вышел из комнаты. Вот ведь гоблин! Такого поворота дел норлок никак не ожидал. Что же делать? Игнорировать приказ? Вряд ли это возможно. Генрих наверняка отправит кого‑нибудь проследить, как выполнено поручение. И убрать «врага». То, что из спальни Августы живым ему уйти не удастся, Шерман хорошо понимал. Даже слишком хорошо. Однако почему Генрих взвалил задание именно на него, оставалось для норлока загадкой. Неужели король почувствовал, что Шерман собирается его предать, сбежав с поля военных действий? Или просто не доверял норлоку, несмотря на то, что Шерман спас королю жизнь? А может, такое важное задание действительно было просто некому поручить? Все может быть. Норлок слишком долго варился в интригах королевского дома оборотней, чтобы не знать, что короли ничуть не жалеют своих подданных. Даже самых верных. Потому, собственно, он и не горел желанием сложить голову за августейшего монарха. Королей много, а голова у Шермана одна. И нужно было срочно думать, как ее спасать. Предупредить Августу? А толку? Что она может против Генриха? Да и потом… если уж король решил избавиться от супруги, он все равно это сделает. Если не с помощью Шермана, значит, с помощью кого‑нибудь другого. Но тогда норлоку не видать медальона, как собственных ушей. Кстати, Генрих даже не упомянул, что «враги» должны сделать с магической вещью. И это только убеждало Шермана в том, что в живых его не оставят. Надо же… какая ирония судьбы… сначала норлок приложил все усилия, чтобы женить короля на Августе, а теперь готовится сделать Генриха вдовцом. Кстати, а это тоже вариант. Может, король решил отомстить за неудачный брак, в который его втравил норлок? Шерман фыркнул, обнажил меч и открыл дверь в спальню Августы.
