— Как скажете, — отступившись от своей припёртой к стене невесты, шутовски раскланялся я. Подначив правда тут же её иначе: — Как скажете, ваше длинноногое великолепие…
Кейтлин возмущённо запыхтела на это, но не нашлась что возразить. А потому куснула в ответку иначе, делано — безразлично тогда спросив: — Что, с сокровищами на этом всё?
— Да с чего бы это всё? — подмигнул я ей. И головой покачал: — Не — ет, от ответственности вы не уйдёте, ваше длинноногое великолепие… — И прежде чем она опомнилась — за руку её цап! И за собой потащил! На самый верх башни! Где на визуальном образе имелся ещё один небольшой тайничок!
А там присел у одного из камней, и отложив в сторонку прихваченный с собой кристалл — накопитель, вновь вытащил нож. Которым принялся прочищать стыки меж камней. Провозился страсть сколько времени, но всё же успеха достиг. И вытащил один из камней! Закрывающий небольшую полость!
— Но… Но как… — потерянно произнесла Кейтлин, когда я, торжествуя, запустил руку в хитрый тайник и извлёк из него кожаный мешочек.
— Всё моя уникальная способность к кладоискательству, всё моя способность к кладоискательству, — скромно потупившись, подколол я девушку. Да рассмеявшись, быстренько перехватил ножом стягивающие горловину мешочка заскорузлые завязки. Да вытряхнул из него всё. И невольно присвистнул, когда на щербатые каменные плиты со звоном высыпалась целая горка монет. Медь по большей части, но попадалось среди неё и серебро…
— Мзду похоже служивые с проезжих собирали и откладывали. А забрать почему‑то не смогли, — высказал предположение я, глядя на горку разномастных монет.
— Похоже на то… — согласилась со мной Кейтлин. И, покосившись на меня, интересом глядящего на неё, быстро глаза отвела и нижнюю губку в отчаяние прикусила.
— Такие вот дела, — довольный собой констатировал я вставая с колена.
— И всё равно я не пойму как ты смог обнаружить этот тайник! — сердито произнесла явно внутренне не готовая к проигрышу демоница. — Нет никаких кладоискательских способностей! Чушь это всё!
— Всё просто, Кейтлин, — счёл возможным просветить я её на сей счёт. — Я ведь могу видеть ушами…
— Что, прости?.. — опешила она, решив, кажется, что ослышалась.
— Ну, зрение у меня слуховое развито, во, — поправился я по подсказке нашёптывающего мне на ухо правильные слова беса. — За счёт чего могу ориентироваться в подземельях в кромешной тьме и всякие тайники — полости отыскивать.
— Но… Но это тогда вовсе никакая не кладоискательская способность! — переварив сказанное мной, с негодованием выдала Кейтлин.
— Ну, клад‑то я всё же нашёл? — утверждающе спросил я, ткнув пальцем в горку монет. А когда девушка неохотно кивнула, убеждённо произнёс: — Значит и способность эта самая что ни на есть кладоискательская!
Кейтлин не нашлась что противопоставить такому убойному аргументу. И только сердито сверкнула своими невероятными глазищами.
— Ну так что, рассчитываться по спору будем? — напористо произнёс я, решив ковать железо пока горячо.
Если бы взгляд мог испепелять — меня бы вмиг не стало. А так, слава Создателю, выжил.
— Будем! — огрызнулась отвернувшаяся Кейтлин.
И я, не веря своему счастью, не мешкая, потянулся к ней… чтоб сорвать первый обещанный страстный поцелуй своей невесты… обольстительной суккубы… В последний миг только опомнился. И похлопав себя по поясу, озабоченно пробормотал: — Вот же беда какая… во фляжке‑то у меня не вино, а ключевая вода…
— Стайни, ты что, помешался от радости?.. — спросила у меня растерянно хлопающая глазами девушка, наблюдая за тем как я, крутнувшись вокруг своей оси, по площадке башни взволнованно заметался.
— Эх, лагерь далеко… — рассуждал меж тем вслух я, бегая от одного края парапета к другому. — Или удастся быстро обернуться?..
— Какой лагерь, Стайни? — перебила меня похоже совсем уже ничего не понимающая демоница.
— Да наш! Какой же ещё! — досадливо поморщился я. И решившись таки, бросился к девушке. Да схватив, быстренько к парапету башни придвинул со словами: — Постой тут, я сейчас! За противоядием только сбегаю…
— За каким ещё противоядием?.. — воззрилась на меня пребывающая в полном обалдении девушка. И… И тут же сама догадалась! Потому как сначала ахнула, а затем глаза её стремительно потемнели, и она, задыхаясь, выговорила: — От… от моих поцелуев?! Противоядие?!
«Придётся рисковать!» — понял я, глядя на приведённую моей невольной обмолвкой в бешенство Кейтлин, у которой мало того что глазищи полностью заполнил полночный мрак, так ещё и шляпа над головой поднялась! На чёрных с серебром рожках! И… И несмотря на то что на исказившемся прекрасном лице этой несомненной суккубы было буквально написано, что всё — вот и пришла твоя смертушка Стайни! крепко ухватил обеими руками демоницу за узкую талию, и резко к себе её притянул. А затем, прежде чем та, в результате толчка рефлекторно вцепившаяся мне в плечи, опомнилась, быстро к устам её манящим приник. Сам её поцеловал со всей страстью! Чуть не застонав при этом… Сначала — от наслаждения, а потом — от боли… Демоница‑то, отчего‑то взбешённая моей выходкой — заявлением о ядовитости её поцелуев сперва попыталась вырваться из моих лап, а потом когда это у неё не получилось, когтищи свои в ход пустила — вонзив их мне в плечи.
Хорошо я выдержал буйство своей невесты и не дёрнулся даже — уже сам вырываясь из её хватки. И несмотря ни на что — не выпустил из своих лап угодившую в них суккубу и не дал разорвать ей поцелуй. И в конце — концов моё терпение дало свои плоды… Кейтлин угомонилась… И когтищи свои убрала… Хотя вцепившихся мне в плечи ручек при этом не разжала…
А потом… Потом мне и вовсе стала безразлична любая боль! Ибо поцелуи суккубы так потрясающе чувственны, так упоительно сладки, что кровь буквально вскипает в жилах! И ты забываешь буквально обо всём, наслаждаясь ими…
Когда же я разорвал затянувшийся до бесконечности поцелуй, из‑за опасений что просто не выдержу больше этого испытания и просто наброшусь сейчас на обольстительную суккубу, начну срывать с неё одежду, и тяжело дыша, уставился на неё, оказалось, что той тоже пришлось непросто. Судя по тому, как бурно вздымается её грудь и тому, как медленно затем она, словно отходя от сна, распахнула свои невероятные глазищи, прежде чем уставиться на меня.
Я залюбовался просто глядя на неё, такую волнующе — прекрасную в этот миг! А она долгое мгновение с какой‑то непонятной растерянностью разглядывала меня, находящегося так непозволительно близко, а потом глазки‑то отвела… Хотя и не отстранилась при этом и мне по наглым лапам, покоящимся на её талии, не дала.
