— Будь здорова, — отозвался Эд. — Как ты себя чувствуешь? Ничего не тревожит, не болит?
— Нет, а что?
— Тигра пыталась нагнать на тебя хворь и немочь, я просто хочу убедиться, что защита Озера действует.
— А-а-а, надо же…защита-а, — удивилась и прислушалась к себе. — Да все нормально, вроде. А ты не видишь?
— Пока не могу, руки заняты.
— Кстати, долго лететь-то?
— Нет, сократим путь, напрямую полетим.
— А нас не перехватят по воздуху, — опасливо взглянула на молнию, пронзившую черное небо.
— Пытаются.
Перевела встревоженный взгляд на мужа, и вздрогнула, такой у него оскал был на лице, практически многообещающая улыбка скорого конца, но не мне. Фу-уф. И только после выдоха до меня дошло, как я его мысленно назвала — МУЖ! Мама дорогая, у меня муж появился, это же…это…Оу, была бы сейчас одна, точно бы не удержалась и заверещала. Стоп! Карина, сдурела совсем, чего орать-то, чего буйствовать, сиди тихонечко и радуйся. Колечко опять же на пальчике поблескивает, греет знаете ли, душу мою, женскую и заждавшуюся.
Должно быть князь услышал, как сидящий рядом с ним ежик пыхтит и вздыхает, а потом и глупую улыбку на моем лице заметил, потому как хмыкнул и спросил:
— Ты в порядке? У тебя лицо какое-то… странное.
Попыталась собраться, сделать отрешенную мимику, не вышло. Махнула мысленно рукой и решила обстановку разведать.
— А скажи-ка, мне, мил человек, ты мне теперь муж? — спросила напрямую.
— Муж, — посмаковал Эд и тоже глупо заулыбался.
— Объелся груш…хм, то есть все взаправду? Странно как-то.
— Что странно? — муж резко повернул руль вправо, уходя с линии росчерка молнии, и что-то прорычал сквозь зубы. — Рина, боюсь, нам придется сесть раньше времени… буря слишком сильная. Синеус, сволочь, похоже последние запасы сил использовал.
— Откуда он их черпает только? — недовольно пробурчала я, хватаясь за ногу Эда в испуге.
— Хм, должно быть Тигра ему милость оказала, — расслышала я сквозь шум от рева двигателя и грозы.
— Что б им обоим нестояк был на всю жизнь! — заверещала я, ибо мы стали падать…вниз и довольно быстро.
Дальше было какое-то сумасшествие. Борьба за выживание — в руках князя, который то прилагал массу усилий, чтобы нас не разбило ни о скалы, которые вдруг возникали прямо перед машиной, то вдруг заставлял работать глохнувший двигатель, шипя какие-то заклинания, то выворачивал руль, встречая на пути неожиданно появляющиеся деревья, между прочим исполинского роста. И, когда появилась более менее свободная поляна, которую мы разглядели благодаря мощным фарам-прожекторам, князь нажал несколько кнопок, выпуская умягчители в виде кокона.
Какое-то время после посадки я и муж сидели молча, таращась прямо перед собой, потом медленно повернули головы друг к другу, и посмотрели глаза в глаза. Выражение радости и облегчение на моем лице вскоре потухло, заменив его диким голодом. Эд смотрел на меня с той же дикой, необузданной страстью, которая вдруг прорвалась и мы с громкими стонами рванулись к друг другу.
* * *
Рассвет мы встретили в объятиях друг друга, правда романтикой и не пахло. А запах был совершенно неприятным. Сморщив носик, кое-как разлепила сонные глаза и обозрела безобразие, учиненное молодоженами, то есть нашими совместными с Эдом усилиями. Пока пыталась собрать одежду, свою и мужнину, растревожила крепко спящего мужчину, тот на автопилоте пытался поймать обнаженное женское тело и прижаться в поисках тепла.
Распихав его, поинтересовалась, отчего так пахнет гарью. Мы что ли горели, в прямом смысле слова?
— Ага, молнии видимо попали, а может и защита накрылась. Чудо, что вообще приземлились, и ночью не рвануло, — позевывая и почесываю мощную грудную клетку, протянул совершенно спокойным голосом князь.
— Э-э-э…то есть был реальный риск взлететь на воздух, а мы тут. это…офигеть!
Села в кресло, прижимая к полуобнаженной груди куртку — маечку-то натянуть уже успела, и посмотрела на улыбающегося князя.
— Э-эх, бесстыжая твоя морда, — фыркнула недовольно и продолжила одеваться. Штаны одевать не удобно, но надо. Глядя на погоду за окном — холод собачий.
— А где мы? — натянула одну штанину на ногу, затем вторую, стукнувшись при этом головой о приборную доску. — Черт!
— Погоди, ну что ты…, — щелкнул пальцами, и я оказалась полностью обаченная, второй щелчок — Эд тоже оделся.
— На границе мы, практически недалеко от точки выхода.
— Какого выхода? — не поняла я.
Пригладила кое-как волосы рукой, разглядывая свое отражение в зеркальце на лобовом стекле.
— Или входа. Это с какой стороны посмотреть, — продолжил князь, протянул руку, и заправил мне за ушко выпавший локон.
— И с какой же стороны нам видно? Тьфу, запутал совсем. От твоего замка далеко?
— Нашего замка, — поправил он меня, потянувшись всем телом, и резко сев на место.
— Ну, хорошо. Ты ответишь мне внятно: ГДЕ МЫ СЕЙЧАС?!
— На горе, в машине.
— Р-р-р…
— Ты голодна? А у нас что-нибудь осталось?
— Р-р-р-…и еще раз- р-р-р…
— Ну, дорогая, откуда мне знать, где мы? У меня навигатор сломан. Машина тоже.
— Что? Мы не сможем взлететь? — все, я в ауте.
— Взлететь… вряд ли.
Это надо было видеть его наглую моську, и такую спокойную, что закралось подозрение — он издевается. И это после всего, что между нами было?
— И что будем делать? — сощурилась в ожидании очередной реплики в стиле «я такой умный и загадочный».
— Ничего. Выйдем наружу, замерзнем через полчаса. Там, — мотнул головой в сторону заснеженных шапок гор за окном, — между прочим, примерно чуть ниже минус сорока, сильный ветер, можно сказать метель, направление движения тоже неясно. Так что…
Закусила губу, хмуро размышляя: а чего он такой спокойный?
— Что за выход-вход? — вспомнила его фразы.
— Помнишь, когда мы с тобой появились в этом мире, то были на горном плато.
— Помню. Погода была точно такая же.
— Так и я о том же. Мы очень близко с тем местом, родная. И вот что мне представляется более реальным…
Затаила дыхание, пытаясь разогнать странные мурашки, которые стройными рядами забегали по всему телу.
— Что? И откуда ты знаешь?
— Кольцо, помнишь о нем, подает определенные импульсы, как небольшой разряд током, когда находится вблизи с возможной точкой перехода, — Эд заключил меня в объятия, поцеловав в макушку. — Помниться, ты так хотела вернуться домой, и сказать маме, что ты жива и невредима.
— Д-да, — голос задрожал, а в животе вдруг заурчало.
